Дебютная постановка. Том 1 (fb2) (2025)

Главная

[Все] [А] [Б] [В] [Г] [Д] [Е] [Ж] [З] [И] [Й] [К] [Л] [М] [Н] [О] [П] [Р] [С] [Т] [У] [Ф] [Х] [Ц] [Ч] [Ш] [Щ] [Э] [Ю] [Я] [Прочее] [Рекомендации сообщества][Книжный торрент]

Дебютная постановка. Том 1 (fb2) (1) - Дебютная постановка. Том 1 (Каменская - 36) 2603K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Александра Маринина

Александра Маринина
Дебютная постановка. Том1

©Алексеева М.А., 2023

©Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2023

* * *
Дебютная постановка. Том 1 (fb2) (2)

Дебютная постановка. Том 1 (fb2) (3)

Июнь 1966года
Место преступления

Бардак. Сразу понятно, чтоздесь недавно закончилась бурная вечеринка. Тарелки состатками еды, стаканы, бокалы ирюмки, настоле недопитые бутылки, наполу вдоль стен– пустые. Пепельницы сгорами окурков.

Конечно, всеэто свинство портит идеальную картину, ноне затеватьже уборку вчужом доме…

Ничего, длясвоей цели он использует кабинетный рояль, гладкая крышка которого даже втемноте светится, отражая проникающий изоткрытого окна лунный свет. Рояль– этосвятое, даже самые пьяные иразнузданные гости знают: хозяин недопустит, чтобы наинструмент поставили чашку илилюбой другой посторонний предмет. Нарояле могут лежать только ноты.

Впоселке частенько случаются перебои сэлектричеством, икеросиновые лампы илизапас свечей имеются влюбом доме. Дляэтих хозяев керосин– слишком вульгарно, зато свечи они любят зажигать повсякому поводу, значит, ихдолжно быть много. Всеверно, вотони, вящике наверанде. Чистые блюдца нашлись втяжеловесном резном старинном буфете. Сервиз надвадцать четыре персоны. Ну, такмного ему нетребуется, вполне хватит тринадцати. Чертова дюжина– какраз то, чтонужно. Расположить затейливой линией накрышке рояля, накаждое поставить зажженную свечу, предварительно подтопив воск внижней части, чтобы крепче держалась. Свечи толстые, устойчивые сами посебе, нодля надежности непомешает подстраховаться, ато упадет– ипожар может вспыхнуть, аэто вплан невходит.

Владилен лежит наудобной кушетке, расположенной вуглу просторной комнаты, между роялем истеной. Рядом, уизголовья, столик наизящных гнутых ножках, наинкрустированной овальной столешнице пустая бутылка из-под водки идве упаковки таблеток. Упаковки тоже пустые, атаблетки– импортное снотворное. Илине снотворное? Ктоих разберет, этизаграничные лекарства… Может, чистый наркотик илиеще что-то ядовитое, ноубивает действительно быстро, если вбольших дозах да подводочку. Пустые коробочки снадписью начужом языке убрать, выбросить вмусорное ведро.

Нагрудь, широкую имассивную, положить фотографию. Сверху, строго подиагонали черно-белого прямоугольного снимка, поместить узенькую полоску бумаги скороткой надписью, сделанной печатными буквами.

Окинуть глазами сцену. Кажется, всеидеально. Безупречно.

Прощай, Владилен Семенович. Покойся смиром.

Октябрь 2021года
Петр Кравченко

Очутившись наулице, Петрмоментально сорвал слица маску ипринялся стягивать срук перчатки. Чертбы побрал этот коронавирус ивсе пандемийные ограничения, вместе взятые! Нусколько можно! Полтора года уже люди мучаются, запуганные изадерганные бесконечным потоком устрашающих цифр заболеваемости исмертности, полтора года всяческих ограничений, теперь вот вакцинацию требуют, безсертификата иликью-ар кода, свидетельствующих отом, чтоты сделал прививку, вомногие учреждения просто непускают. Вопасность ковида Петр неочень-то верил изаболеть небоялся, такчто будь его воля– напушечный выстрел неподошелбы кместу, гдеделают прививки, норабота есть работа. Аработа требовала посещения самых разных мест, гдетрудятся илиобитают самые разные люди. Дажеесли статус «привитого» нетребовался длявхода, велик риск нарваться наотказ разговаривать спотенциальным носителем заразы. Собственно, именно такой отказ исподвиг молодого журналиста иписателя Петра Кравченко забыть особственном ковид-диссидентстве ивсе-таки пойти ивакцинироваться. Месяц назад он пришел кматери полицейского, убитого в2018году, чтобы поговорить, задать ряд вопросов, предварительно получил потелефону ее согласие навизит ибеседу, однако когда явился вназначенное время– услышал из-за запертой двери квартиры непреклонное требование показать вглазок сертификат опрививке.

–Безпрививки явас невпущу,– твердо заявила женщина.– Мнежить еще ненадоело.

Втот раз Петру пришлось уйти несолоно хлебавши. Через пару часов, когда растерянность прошла, азлость утихла, онснова позвонил ей потелефону идоговорился обинтервью поскайпу. Ничего сложного, скайпом после марта 2020года владели практически все, даже очень пожилые люди. Впринципе материал притаких раскладах можно собирать, невыходя издома, ноПетр предпочитал разговоры живые, настоящие, реальные. Богего знает почему.

Пришлось наступить себе нагорло исделать прививку. Первый укол, потом пауза втри недели ивторой укол, после которого ты получаешь заветное свидетельство того, что… А,собственно, чего? Очем свидетельствует сертификат илиполучаемый отГосуслуг код? Отом, чтоты неболен ине можешь никого заразить? Конечноже, нет. Новая малоизученная вакцина пока еще плохо проверена ивообще ничего такого негарантирует. Еслиею привиться, то«может быть, риск подцепить вирус ковид-19 станет несколько ниже», только ивсего. Именно что «может быть» и«риск заразиться несколько ниже». Ноиэто неточно. Такзачемже всякие учреждения иорганизации так оголтело требуют, чтобы ты был непременно привит, иначе внутрь невпускают? Смысл вчем?

Петр сердился инегодовал, постоянно изливая свое возмущение девушке, вместе скоторой приехал вМоскву, чтобы собирать материал дляновой книги осотрудниках правоохранительных органов, погибших приисполнении служебных обязанностей. Нозлись незлись, амир неперевернешь исвои порядки неустановишь. Затосегодня он получил вторую дозу вакцины, иуже через час наего телефон придет заветный кью-ар код, припомощи которого будут открываться многие двери, ранее закрывавшиеся прямо перед носом. Аэто совсем нелишнее, учитывая, чтовтри часа дня ему нужно быть уочень иочень немолодого человека, который давно уже перешагнул порог «шестьдесят пять плюс» исчитался вусловиях пандемии представителем группы повышенного риска. Малоли какие тараканы вголове устарика, атерять такого собеседника Петру очень нехотелось.

* * *

Назвонок домофона ответил мелодичный женский голос, акогда Петр поднялся навторой этаж, дверь ему открыла миловидная моложавая дама, обистинном возрасте которой можно было догадываться (ито весьма приблизительно) только поотросшим седым корням крашеных волос. Стройная иподтянутая, женщина напервый взгляд казалась едвали сорокалетней.

–Проходите, Николай Андреевич ждет вас,– пригласила она сулыбкой.

–Япривит,– сразуже сообщил Петр, хотя его обэтом неспрашивали.

Женщина снова улыбнулась икивнула:

–Любопытная примета времени, ненаходите? Сейчас первое, очем люди говорят привстрече, этопереболелли, привилсяли икакой уровень антител. Неволнуйтесь, дядя Коля унас фаталист, онсчитает, чтоотсудьбы неуйдешь икаждый человек так илииначе проживет ровно столько, сколько ему отмерено.

–Дядя Коля?– переспросил Петр чуть насмешливо: егопозабавило такое панибратство.

–Я– племянница Николая Андреевича,– пояснила женщина, ничуть несмутившись.– Дляменя он всю жизнь был дядей Колей.

Николай Андреевич Губанов, полковник милиции вотставке, плавно подбирался кзавершению девятого десятка, но, несмотря нафизическую немощь, сохранил ясный ум, вовсяком случае, именно так показалось Петру прителефонном разговоре, ижурналист очень рассчитывал наего воспоминания обубийстве следователя Садкова в1981году. Морщинистое лицо Губанова сослезящимися мутноватыми глазами впервый момент вызвало уПетра оторопь: «Совсем дряхлый. Ничего он невспомнит ине расскажет. Зряяна него надеялся». Однако припервыхже звуках его голоса, твердого иуверенного, опасения развеялись.

–Добрый день, юноша. Присаживайтесь. Петр, кажется?

–Да,– соблегчением выдохнул журналист.– ПетрКравченко.

–Потелефону вы сказали, чтохотите поговорить огибели Садкова, яне ошибся?

–Неошиблись.

–Поговорим,– кивнул Губанов.– Только сперва вы мне объясните, почему интересуетесь этой старой историей. Присаживайтесь, располагайтесь, разговор нам свами предстоит долгий. Сейчас Светочка принесет нам чаю. Иливы предпочитаете кофе?

–Нет-нет, чаювыпью судовольствием,– соврал Петр.

Чай он неособо любил, ноперед самым визитом заскочил подороге вкафе, пообедал изаполировал невкусную еду двумя чашками эспрессо. Кофевзаведении оказался надиво крепким, итеперь сердце трепыхалось, какуперепуганного зайца.

Пока устраивался, доставал изсумки диктофон иблокнот, успел осмотреться исоставить первое представление. Комната средних размеров, примерно пятнадцать-восемнадцать квадратов, светлая, сдвумя большими окнами, мебелью незагромождена, новсе необходимое имеется: книжный шкаф, диван, тумба сплазмой, прямоугольный стол счетырьмя стульями. Икожаное кресло свысокой спинкой, натемно-коричневом фоне которой ярко выделялась густая копна ослепительно седых волос полковника вотставке, одетого втолстый свитер собъемным воротником, какуХемингуэя назнаменитой фотографии. Колени прикрыты пледом, из-под которого виднеются домашние тапки, ноПетр отчего-то был уверен, чтомежду свитером итапками надеты нестарые заношенные треники, априличные цивильные брюки, пусть ине первой молодости. Кругом идеальный порядок, нипылинки, нисоринки. Интересно, кто-то постоянно наводит здесь чистоту илиспециально прибрались кприходу визитера?

–Выживете один?– спросил Петр какбы между прочим, листая блокнот.

Губанов усмехнулся.

–Юноша, посмотрите наменя внимательно. Как, по-вашему, ямогу справляться? Света, мояплемянница, приходит каждый день. Онанаудаленке, такчто ночует усебя дома, асутра довечера здесь сосвоим ноутбуком.

–Апотом? Чтобудет, когда пандемия закончится иудаленку отменят? Увас есть кто-то, ктобудет вам помогать?

–Мневосемьдесят семь лет, молодой человек, такчто доконца пандемии яврядли доживу. Нуауж если бог пошлет дожить, тогда ибуду думать.

Светлана принесла чай, вазочки спеченьем иеще чем-то сладким инеслышно удалилась. Отдымящейся чашки исходил аромат земляники иапельсина. Губанов молчал, глядя куда-то поверх головы Петра, ижурналисту показалось, чтохозяин квартиры впал вспячку, совершенно позабыв, чтоперед ним сидит гость. «Какойже он старый,– подумал Петр.– Совсем-совсем старый. Напрасно япришел, наверное». Может, инапрасно, новархивы МВД, прокуратуры исуда его пока непускают, заявления иразрешения рассматривают почему-то очень долго, илюди– егоединственный источник информации. Делосорокалетней давности– штука непростая, найти живых свидетелей, которые что-то знают ипомнят, сложно. Еслибы дело было только вубийстве 1981года, проблема решаласьбы куда проще, новедь насамом деле всей истории напятнадцать лет больше. Итем, ктоеще жив, знает ипомнит, ужебольше восьмидесяти. Вотвэтом-то вся засада исостоит.

Николай Андреевич молча пил чай мелкими глоточками, по-прежнему глядя впространство, иПетр никак немог решиться прервать молчание.

–Яжду, молодой человек. Такпочему вас заинтересовало дело Садкова?

Отнеожиданности Петр вздрогнул ичуть непролил горячий напиток себе наколени.

–Простите,– пробормотал он.– Мнепоказалось, вызадумались. Нехотел вам мешать. Деловтом, чтоясобираю материал длякниги осотрудниках правоохранительных органов, погибших всвязи сисполнением служебных обязанностей.

–Да? Любопытно. Исчего вдруг вы решили взяться затакую тему?

Отнеожиданности Петр даже слегка поежился. Губанов был далеко непервым, скем он встречался запоследние два месяца, икаждому, укого брал интервью, приходилось объяснять, скакой целью журналист задает свои вопросы. Реакция вовсех безисключения случаях была примерно одинаковой: какэто хорошо, какправильно, люди жертвуют жизнью воимя долга, давно пора отдать им дань уважения, ато нынче все сплошь критика иочернение. Короче, втаком духе. Намерение написать подобную книгу ниукого невызывало ниудивления, нивозражения. Никому даже вголову неприходило поинтересоваться: асчего это вдруг?

Пришлось рассказывать освоей первой книге, написанной поматериалам дела Андрея Сокольникова, вневиновности которого Петр Кравченко был изначально абсолютно убежден инамеревался провести собственное журналистское расследование, чтобы доказать, чточеловек осужден несправедливо иотбывает срок низачто.

–Яподдался влиянию общего потока информации отом, чтоначиная сдевяностых годов правоохранительная система стала быстро терять профессионализм, расцвели коррупция исиловое предпринимательство, никто ничего толком нерасследует, уголовные дела фальсифицируют. Имне показалось, чтовделе Сокольникова это проявилось так ярко, такнесомненно… Номне довольно быстро показали, чтояошибаюсь.

–Ктопоказал?

–Человек, который меня консультировал, помогал разобраться вматериалах дела.

–Иктоже вас консультировал?

Петр помялся. Вообще-то его непросили неназывать имен, всебыло открыто иофициально, иимя полковника милиции вотставке Анастасии Павловны Каменской указано вопубликованной книге вразделе «Благодарности». Ноон всеравно отчего-то колебался.

–Бывший сотрудник уголовного розыска,– промямлил он неуверенно.

Глубокие морщины налице Губанова шевельнулись, складываясь вироничную гримасу.

–Яценю вашу деликатность, юноша, нохотелосьбы услышать имя. Возможно, язнаю этого человека, авмои годы всегда приятно услышать знакомое имя изпрошлой жизни. Таккто вам помогал?

–Каменская Анастасия Павловна.

Повисла пауза, затем тонкие, почти неотличимые отморщин губы старика дрогнули вполуулыбке.

–Каменская… Лично незнал ее, номного слышал. Помнится, оформлял ей разрешение напреподавание вВысшей школе. Потом она диссертацию защитила безотрыва отработы врозыске, мыеще тогда удивлялись, каксил ивремени хватило. Этоведьона, яне путаю?

–Она,– подтвердил Петр.

–Выназвали ее бывшим сотрудником. Значит, ушла изрозыска? Небось сыщицкий горький хлеб променяла набизнес?

–Онаушла напенсию. Всмысле– вотставку,– поправился Петр.– Ещевдесятом году, когда ей исполнилось пятьдесят.

Губанов состуком поставил чашку наблюдце иоткинулся наспинку кресла.

–Очень странное чувство появляется, когда узнаешь, чтоте, кого ты когда-то считал зеленым молодняком, ужедавно напенсии. Пенсионер, отставник, который моложе тебя начетверть века… Ужасно! Только втакие моменты иначинаешь понимать, какже долго ты живешь. Ладно, этовсе лирика. Такпочему после того дела… каквы сказали? Соколова?

–Сокольникова,– быстро подсказал Петр.

–Да, Сокольникова. Почему после того дела вы решили обратиться кпогибшим сотрудникам? Какая связь?

Петр вздохнул. Связь была очень простой иназывалась «чувство вины». Даженестолько вины, сколько неловкости засобственный юношеский максимализм иза доверчивость. Повелся набесконечные разговоры отом, чтоправоохранительная система вся насквозь прогнила исостоит сплошь изодних халтурщиков ивзяточников, взялся доказывать невиновность осужденного, несомневался вуспехе. Авышло все совсем иначе. Да, вработе пораскрытию ирасследованию преступлений, вотправлении правосудия поуголовным делам много грязи, денег, личных интересов исамых низменных побуждений, этоправда. Ноесть ичестность, ижертвенность, иподвиги, иэто тоже правда. Ипока молодой журналист работал надсвоей первой книгой, внем созрело желание написать отех, укого борьба спреступностью забрала жизнь вбуквальном смысле слова. О«плохих парнях» измилиции иполиции он написал множество статей, опубликованных вего родной Тюмени, пришла пора отдать дань итем, ктопогиб, выполняя свой служебный долг.

–Получается, выначали соголтелого охаивания системы, атеперь решили принести свои извинения? Илипросто хотите продемонстрировать непредвзятость, дескать, итакие явления есть, идругие?– строго вопросил Губанов, выслушав объяснения.

–Ну… да, примерно так. Яхочу, чтобы все было правильно. Вделе Сокольникова небыло халтуры иподкупа, тамбыли чисто ведомственные интересы, врезультате которых произошло сокрытие доказательств. Именно поэтому материалы дела выглядели так странно идавали основания полагать, чтотам невсе чисто. Наэто яикупился. Своипервоначальные подозрения яозвучил вкниге, ничего нескрывая, апотом последовательно их опровергал. Ноза эти подозрения мне неловко.

–Хорошо,– кивнул Николай Андреевич.– Будем считать, чтояпринял ваши аргументы. Чтовам известно обубийстве Садкова?

–Очень немногое. Толькото, чтоон был убит ввосемьдесят первом иэто как-то связано сделом Астахова.

Губанов снова умолк надолго. Потом неожиданно спросил:

–Каксегодня наулице? Холодно? Ветрено?

–Нет,– удивленно ответил Петр.– Погода очень приятная, сухо, ветра нет. Ачто?

«Меняет тему,– снеудовольствием подумал он.– Нехочет рассказывать. Нучтож, этонепервая неудача инаверняка непоследняя».

–Давайте-ка выйдем, прогуляемся.

–Аразве…– невольно вырвалось уПетра, который тутже осекся изалился краской, одновременно ругая себя забестактность иненавидя задурацкую особенность краснеть прималейшем волнении.

–Ноги пока неплохо держат,– сусмешкой ответил Губанов нанезаданный вопрос,– авот сосуды– дрянь, голова часто кружится, могу потерять равновесие. СоСветочкой нерискую выходить, если что– онамои девяносто килограммов неудержит, рухнет вместе сомной. Авы, какявижу, молодой, сильный, вхорошей форме, свами нестрашно.

Он оперся руками наподлокотники имедленно поднялся. Пледсоскользнул напол, иПетр убедился, чтооказался прав всвоих первоначальных предположениях: наполковнике надеты незаношенные спортивные штаны, амешковатые старомодные брюки сзаглаженными добритвенной остроты стрелками. Похоже, племянница Светлана ивпрямь старательно ухаживает застареньким дядюшкой.

Ну чтож, гулять так гулять.

* * *

–Начинать, видимо, придется ссамого начала. Какговорится, отпечки,– проговорил Губанов, когдаони, медленно прошагав минут пятнадцать поаллее, усыпанной опавшими желтыми икрасными листьями, присели налавочку: старик устал ихотел отдохнуть. Шагал Николай Андреевич неочень-то уверенно, тоидело опасно покачивался, иПетр каждую секунду готовился ктому, чтоего спутник начнет падать инужно успеть его подхватить. Однако обошлось.

Едва усевшись навыкрашенную светло-голубой краской грязноватую скамейку, Петртутже извлек изкармана ивключил диктофон. «Надо было иблокнот прихватить,– сдосадой подумал он.– Почему-то ярешил, чтомы будем все время ходить, такчто блокнот непонадобится. Вотже остолопя!»

–Выхотябы приблизительно представляете себе, какой была милиция вшестидесятые годы?

Вопрос был, разумеется, риторическим. Откуда Петру Кравченко знать? Этобыло так давно!

Следующие двадцать минут Николай Андреевич рассказывал обесконечных слияниях иразделениях органов внутренних дел игосбезопасности, опереименованиях, опереводах изсоюзного управления вреспубликанское иобратно. Каждая такая перемена сопровождалась кадровыми перестановками, сокращениями или, наоборот, увеличением штатов. Одним словом, остабильности ворганизации борьбы спреступностью можно было только мечтать.

–Каквидите, впятидесятые годы беспорядка было хоть отбавляй, ноподробности яопущу, возьмем только шестидесятые, этопоближе ктем событиям, которые вас интересуют,– мерно инеторопливо говорил Губанов.– Вотпредставьте: вянваре шестидесятого Хрущев подписал постановление обупразднении МВД СССР. Тоесть министерства внутренних дел будут только всоюзных республиках, ана уровне страны вцелом– нет. Этосразу привело кослаблению координации, нарушило обмен информацией, нормативное регулирование пошло вразнос, ведь каждая республика стремилась устанавливать собственные правила. Через полтора года вМВД РСФСР сменили министра, сняли Стаханова, назначили Тикунова. Ачто такое смена министра? Правильно, этосмена всей команды. Каждый новый руководитель стремится подтянуть ксебе поближе тех, кому может доверять, накого может положиться иликому хочет оказать услугу, облагодетельствовать илиотдать долг. Одних перевели илиотправили напенсию, других назначили. Ещечерез год, всередине шестьдесят второго, Министерство внутренних дел преобразовали вМинистерство охраны общественного порядка. Всередине шестьдесят шестого– новые перемены, теперь министерство стало союзно-республиканским, тоесть вкаждой республике свое МООП плюс союзное. Двухмесяцев непрошло– опять все меняется: МООП РСФСР упраздняют иего функции передают союзному министерству. Закакие-то жалкие шесть лет столько преобразований! Понятно, чтосистему лихорадило, люди буквально перелетали сдолжности надолжность идаже неуспевали сообразить, чтоим нужно делать вновом кресле, каких уже опять куда-то переводили. Ноэто только одна сторона вопроса.

–Акакая другая сторона?– слюбопытством спросил Петр.

Он даже неожидал, чтоуМВД такая запутанная история. Иесли совсем честно, название «Министерство охраны общественного порядка» он слышал впервые. Неужели это ивправду было? Наверное, было, нестанетже Губанов выдумывать, подобные факты проверяются заполторы секунды, спасибо «Гуглу».

Мимо них прошла элегантно одетая пожилая дама, ведя заруку девчушку лет пяти, прямо навстречу им мчался подросток наэлектросамокате. Судяпобелым наушникам иотрешенному выражению лица, смотреть посторонам ему было неинтересно. Петрнамгновение зажмурился отужаса: емупоказалось, чтостолкновения неизбежать. Однако паренек ловко вильнул всторону, адама сдевочкой, всвою очередь, испуганно шарахнулись, остановились игневно посмотрели вслед юному спортсмену. Дауж, непогулять Николаю Андреевичу самостоятельно внынешних условиях… Скейты, ролики, электросамокаты, курьеры навелосипедах. Особенно курьеры, бесившие Петра допотери самообладания: ездят навысокой скорости прямо потротуарам, вперив приэтом глаза втелефоны, ничего толком невидят вокруг себя, спешеходами вообще несчитаются. Конечно, запоследние полтора года курьерская доставка набрала обороты из-за ковида, число заказов увеличилось вразы, курьеры торопятся, маршруты смотрят внавигаторе, можно все это понять. Нонельзя непризнать, чтовнынешнее время старикам опасно гулять водиночестве, особенно всумерках ивтемноте.

–Другая сторона состояла вкачестве кадрового состава иуровне профессионализма,– продолжал между тем Губанов, который, кажется, даже незаметил едва неслучившейся беды.– Каквы думаете, сколько людей свысшим образованием служило вМВД?

Петр мысленно прикинул: наверное, процентов восемьдесят-девяносто. Ноесли Губанов задает вопрос, тонаверняка сподвохом. Значит, меньше.

–Пятьдесят?– проговорил он неуверенно.

Смех Николая Андреевича был громким ираскатистым.

–Юноша, выбольшой оптимист! Какие пятьдесят, побойтесь бога! Всередине шестидесятых высшее образование имели только двенадцать процентов начсостава, проще говоря– каждый восьмой. Причем это высшее образование далеко невсегда было именно юридическим. Юристов свысшим образованием насчитывалось вообще только девять процентов. Девять! Среднее юридическое образование имел один изпяти, иэто мы говорим оначсоставе, обофицерах придолжностях. Ауж прорядовой исержантский состав иговорить нечего, десятилетку окончил каждый десятый, остальные девять даже общего среднего образования неимели.

–Какже так? Ведьстолько школ милиции было… Мнерассказывали, чтовкаждой республике была Высшая школа, вРСФСР даже неодна, ивкаждом крупном городе– средняя.

–Этовсе уже потом, приЩелокове, авсередине шестидесятых Высших школ имелось всего четыре навсю огромную страну: вМоскве, Киеве, Ташкенте иОмске. Всеостальные школы были средними плюс всякие областные пункты подготовки ипереподготовки. Одним словом, сквалифицированными кадрами внашем министерстве был полный швах.

–Вытак точно помните все цифры,– недоверчиво заметил Петр.

–Этомоя работа,– коротко ответил Губанов. Потом горько улыбнулся:– Бывшая работа. Нет, нетак: этодело, которым язанимался неодин десяток лет. Поэтому неудивляйтесь, чтоямного чего помню. Ясовсем немножко поработал вуголовном розыске, апотом досамой пенсии сидел нааппаратной деятельности, сначала вкадрах, потом вуправлении учебных заведений, потом эти службы объединили, сделали Главное управление кадров иучебных заведений, потом опять разъединили. Ноявсегда занимался одной итойже проблемой: какими должны быть принципы комплектования личного состава ирасстановки кадров икак организовать подготовку этих кадров. Ладно, ячувствую, чтовам эти детали малоинтересны. Я-то могу часами говорить окадровых проблемах, авы поди ждете, когдаже ядо дела Астахова доберусь. Доберусь, небеспокойтесь. Носперва явам приведу только один пример, чтобы вы понимали, насколько непрофессионально могли сработать ребята изугрозыска вте годы. Просто чтобы вы ничему неудивлялись. Этопроизошло вконце шестидесятых вКрасноярском крае. Впроруби обнаружили труп подростка, мальчика-школьника. Опознали сразу, пошли кнему домой– пусто, родителей нет. Всарае нашли труп матери, зверски убитой. Подозрение, естественно, сразу пало наотца, принялись искать его, нигде ненашли. Спустя какое-то время озаботились тем, чтобы получше изучить личность мальчика, снова осмотрели дом, порылись вего тетрадях, записках. Прошло еще несколько дней– идом внезапно загорелся. Пожар потушили исреди рухнувших обломков обнаружили труп отца сверевкой нашее. Понимаете, чтопроизошло? Отецтоже был убит, еготело висело начердаке дома, аоперативники дважды дом осматривали иничего ненашли. Начердак незаглянули. Дважды, юноша! Иведь речь неодворце, вкотором сто пятьдесят комнат идесятки потайных помещений, этосамый обычный частный домишко вселе, пара комнат, чердак инадворная постройка ввиде сарая. Какможно было ненайти третий труп? Воткак?! Конечно, сначала стали говорить, мол, отец убил сына ижену, сбежал, потом раскаялся, вернулся домой исам повесился уже после того, какопера второй раз дом осмотрели. Носудебно-медицинская экспертиза сделала совершенно однозначный вывод: человек несам повесился, абыл убит, причем давность наступления смерти точно такаяже, какумальчика иженщины. Иникакие разговоры отом, чтововремя первых двух осмотров третьего трупа вдоме небыло, уженепроходили.

Звучало, конечно, чудовищно. Петру трудно было втакое поверить.

–Неужели правда?

–Если мне неверите– посмотрите документальный фильм обэтом деле. Яне хочу сказать, чтовсе сыщики вте времена так работали, этобылобы неправдой. Ното, чтобыли итакие сотрудники, которые напятидесяти квадратных метрах ненаходили тело повешенного, тоже факт. Просто незабывайте обэтом, когда будем говорить оделе Астахова. Началось все летом шестьдесят шестого, виюне…

Июнь 1966года
Михаил Губанов

Вквартире было тихо, никаких запаховеды.

–Проспали, чтоли?– проворчала Нина ипрямо спорога закричала:– Колька, Лариса, пора вставать!

Пока Михаил аккуратно закрывал дверь, девушка проскочила вкомнату, исразуже послышался ее возмущенный голосок:

–Ларка! Хорош дрыхнуть, всем наработу надо, давай завтракать.

Вответ донеслось сонное итягучее:

–Даидиты…

Через несколько минут Лариса вхалате выползла накухню. Лицоприпухшее, недовольное.

–Агде мой высокородный братец?– спросил Михаил.

–Вчера надачу укатил, асегодня прямо оттуда наслужбу,– зевая объяснила Лариса.– Продукты отвозил.

–Аты чего,– неотставал Миша,– непоехала сним? Опять сосвоими поэтами хвостом крутила?

Лариса тряхнула головой, отбрасывая упавшие налицо спутанные темные волосы, посмотрела сердито.

–Нехвостом крутила, аслушала хорошие стихи. Кудатебе донастоящей поэзии… Тывлитературе вообще неразбираешься. Нин, чайник поставь.

–Дапоставила уже,– буркнула Нина, которая резала белый батон идокторскую колбасу, недожидаясь указаний жены старшего брата.– Ничего, кроме бутербродов, уженеуспеем. Хотьбы предупредила свечера, чтоидешь насвою гулянку, мыбы сами позавтракали, натебя ненадеялисьбы. Безответственная ты, Ларка!

–Ой, можно подумать, тыочень ответственная,– вяло протянула Лариса.

Она выдвинула из-под стола табуретку, уселась, достала изкармана мятую пачку «Родопи» изакурила.

–Ненавижу лето,– заявила молодая женщина, выпустив дым после первой затяжки.– Весьгод живем какнормальные люди, акак лето– такделают изменя ломовую лошадь. Между прочим, Нинулечка, тымоглабы сама готовить навсех, пока бабушка сЮриком надаче, ане сваливать все наменя. Яне нанималась все ваше семейство обслуживать.

–Идилучше зубы почисти, вместо того чтобы курить,– злоотозвалась Нина.– Неотсвечивай тут, ибез тебя неповернуться.

Кухня была небольшой, всего пять споловиной квадратных метров, идвум хозяйкам здесь действительно тесновато.

Михаил стоял, прислонившись кдверному косяку исусмешкой слушая перебранку своих родственниц. Иведь обе– нормальные девки, чтоНина, младшая сестренка, чтоЛариса, жена старшего брата Николая, авот почему-то недолюбливают друг друга. Вроде ине ссорились, иделить им нечего, аподиж ты… Вообще-то Нина насамом деле Антонина, именно так ее назвали прирождении иэто имя записано вее паспорте, нодевушка, ещебудучи старшеклассницей, сочла имя немодным итребовала, чтобы все сократили его доболее современной Нины.

–Нинусь, аможет, Ларка права? Когда мама вгороде, топонятно, чтоона всем нам готовит, онаже напенсии, апочему летом-то мы заставляем Ларису стоять уплиты? Почему она должна готовить, ане ты?– сказал Михаил, когда Лариса ушла вванную.

Сестра вскинула нанего возмущенный взгляд:

–Обалдел? Во-первых, унас служба, ауЛарки– работа изсерии «небей лежачего», намиприходить нужно пораньше, ивозвращаемся мы черт знает когда, рабочий день ненормированный. Аунее что? Моетсвои колбочки-пробирочки иглазки строит молодым ученым, вотився ее работа, ровно сдевяти дошести. Ненадорвется.

–Ладно, аво-вторыхчто?

–Унас квартира меньше. Икухня меньше нацелый квадратный метр.

Это правда, кухня втой квартире, гдепроживали Михаил, Нинаиих мать, действительно меньше, какивцелом общий метраж жилых комнат. Нопо сравнению сбараком, вкотором все они жили до1962года, квартира-хрущевка казалась раем. Вбараке усемьи Губановых была всего одна комната, вкоторой они обитали впятером: отец сматерью итрое детей. Потом отец умер, брат Николай ушел вармию, вернулся, почти сразу женился наЛарисе, родился Юрка. Причем родился так скоро после свадьбы, чтодаже десятиклассник Миша несомневался: старший брат женился, чтоназывается, «позалету». Ставстарше, Мишакое-что узнал ивглубине души начал посмеиваться надНиколаем: надоже, чтобы так неповезло! Доноября 1955года аборты вСССР были запрещены, аЛарка, судя подате рождения ребенка, забеременела вначале лета, доверенного врача, который сделалбы подпольный аборт, вовремя найти несумели, вотипришлось всрочном порядке регистрировать брак. Когда вноябре запрет нааборты упразднили, метаться было уже поздно, срок большой.

Так ижили, ютясь вбарачной комнате: мать, МишасНиной да Николай смолодой женой ималышом. Печку топили дровами, отхожее место– наулице, соседи– самые разные, втом числе ипьющие были, искандальные, ивороватые. Через два года восемнадцатилетний Михаил Губанов ушел вармию, гдежизнь побытовому комфорту мало чем отличалась отжизни вбараке, кроме одного существенного обстоятельства: поночам было тихо. Неплакал ине кряхтел маленький ребенок, невизжала отужаса несчастная соседка тетя Клава, закоторой подлинному коридору мимо всех дверей регулярно гонялся пропивший остатки мозгов ее муж Федор, размахивая ножом иугрожая зарезать… Ночную тишину вказарме нарушал только мерный негромкий храп, нокрепкому юношескому сну он ничуть немешал. Апосле армии– всетотже барак, только насмену тяжелому алкоголику Федору, которого все-таки посадили заубийство жены, пришла семья тихого школьного учителя, ипо ночам уже никто невизжал отстраха ине раздавались громогласные пьяные угрозы вперемешку сматом, которые обильно изрыгал муж покойной тети Клавы. Иуже одно это казалось Мише Губанову счастьем.

Ауж когда стало известно, чтобарак будут сносить, авсем жильцам дадут квартиры вновеньких пятиэтажках, радости небыло предела! Горячая вода, центральное отопление, газовая плита, свой туалет! Заранее прикидывали, какбудут размещаться, советовались сознакомыми, считали метры. Наодного человека полагалось неменьше 9 квадратных метров, ихшестеро, значит, квартира должна быть никак неменьше 54метров, авновых домах таких квартир небывает. Самые большие, трехкомнатные, имеют метраж в45 квадратов. Матьтогда пошла впрофком усебя нафабрике выяснять, чтода как, исизумлением узнала, чтоей, передовику производства ивдове участника войны, выделят насемью аж две квартиры водном доме: семья-то большая, дети разнополые, такчто все позакону.

–Тебе, Степановна, через полгода напенсию выходить, такчто будет тебе подарок отгосударства застолько лет самоотверженного труда,– сказал председатель профкома.– Ине смущайся. Заслужила.

Вот ивышло, чтотеперь водной двухкомнатной квартире жили Николай сженой исыном, вдругой– мать сНиной иМихаилом. Новсеравно Губановы продолжали привычно существовать одной семьей, благо жилплощадь им выделили водном доме, только вразных подъездах, икаждое утро мама, Татьяна Степановна, поднималась спозаранку, открывала своим ключом квартиру старшего сына ипринималась готовить завтрак длявсех. Чутьпозже кНиколаю домой подтягивались брат исестра, всезавтракали иразбегались наработу: Коля– вуправление кадров ГУВД, Миша– врайонное управление, гдеспрошлого года работал следователем, Нина– вдетскую комнату милиции, Лариса– всвой научный институт, онатам лаборанткой трудилась. НуаЮрка, само собой, отправлялся вшколу. После школы мальчик был присмотрен инакормлен, квечеру всех ждал горячий ужин.

Однако снаступлением июня все менялось. Татьяну Степановну сЮркой отправляли надачу навсе лето, ноМиша иНина позаведенному порядку приходили завтракать иужинать кНиколаю. Обычно Лариса принимала это какдолжное, неворчала иничего такого невысказывала, ноиногда вдруг срывалась, воткаксегодня.

Михаил иего сестра торопливо жевали бутерброды иприхлебывали чай: имчерез десять минут уже выходить, доместа работы обоим далеко, добираться больше часа. Лариса, умытая, причесанная изаметно подобревшая, лениво откусывала маленькие кусочки хлеба сколбасой иникуда неторопилась, ейдоинститута пятнадцать минут пешочком. Недавнее раздражение куда-то исчезло, теперь она стала благодушной идаже, кажется, испытывала некоторую неловкость засобственную резкость иза то, чтооставила родственников безполноценного завтрака.

–Ребята, чтохотите наужин?– спросилаона.– Принимаю заказы.

–Мнемясо,– тутже отозвался Михаил.– Маленькими кусочками, тушенное всметане.

–Заметано,– кивнула Лариса.– Атебе, Нинулька?

–Янадиете,– буркнула Нина.– Ужинать небуду. Кефирчику выпью.

–Ладно, куплю тебе кефир.

–Сама куплю,– огрызнулась девушка.– Лучше освоем муже позаботься, пока он невыгнал тебя кчертовой матери затвои загулы.

Лариса фыркнула иотвернулась кокну, ничего неответив.

* * *

Нина Губанова

Попути костановке автобуса, накотором предстояло минут 40 ехать доближайшей станции метро, НинаГубанова неупускала ниединой возможности бросить искоса взгляд насвое отражение встеклах витрин. Форма наее аппетитной фигурке сидит ладно, любо-дорого смотреть! БратМиша тоже выглядит неплохо, китель спогонами делает его узкие плечи шире ипрямее. Надоже, какприрода смешно распорядилась: старший братишка, Николай, статный красавец, взял отродителей все лучшее; сама Нина, младшая изтроих, сумела урвать устроптивой генетики только отцовский рост имамино телосложение спышной грудью иокруглыми бедрами, аличико– так, ничего особо выдающегося, ноесли наночь накрутить волосы набигуди иутром правильно накрасить глаза, навести жирные черные «стрелки», товсе вцелом выглядит очень даже привлекательно; среднийже брат, Мишка, вообще неизвестно чем занимался, пока гены распределялись. Иличто там распределяется? Хромосомы? Нинавшкольные годы небольно-то напрягалась запартой, винститут поступать несобиралась. Таквот, Мишаухитрился небыть похожим нина маму, нина отца, авышел точной копией бабушки, маминой мамы. Хлипкий, весь какой-то узенький, невысокий, блеклый, среденькими волосиками. Протаких говорят: безслез невзглянешь. Поставить его рядом сНиколаем иНиной– никто неповерит, чтоодна кровь.

–Чего ты наЛарку вызверилась?– вполне миролюбиво спросил Миша.– Плохо спала, чтоли, насвоих дырявых железках?

Бигуди ипрочие женские штучки всегда вызывали унего насмешливое презрение.

–Нормально яспала. Нояне понимаю, почему Коля терпит эти ее фокусы! Ходит накакие-то сборища, гдекуча молодых мужиков состихами ивинищем. Вотчем она там насамом деле занимается, а? Далюбой нормальный муж уже сдохбы отревности, аКолька нислова ей неговорит, зато после работы тащится наэлектричке надачу, чтобы отвезти продукты ее сыну. Подкаблучникон!

Отвозмущения Нина даже голос повысила.

–Этоих сын, ане только ее,– спокойно возразил Михаил.– Имама тоже неее, анаша. Чтоты лезешь вчужую семейную жизнь? Организуй свою собственную ираспоряжайся вней, какхочешь. Ивообще радуйся, чтоунашего брата сженой все спокойно. Еслибы они собачились каждый раз, тебе былобы лучше?

–Причем тут это? Япросто непонимаю, какможно было так распустить жену ивсе ей разрешать!

–Если непонимаешь– читай учебники, давно пора умнеть. Лучшебы документы впедучилище подала иобразование получила, ане ковырялась вчужих отношениях.

–Больно надо! Мнеисдесятью классами неплохо, меня наработе хвалят,– горделиво улыбнулась Нина.

Зачем образование, когда имеешь дело смалолетками? Тутхарактер нужен, ане диплом, ауж характера-то Антонине Андреевне Губановой незанимать, этовсе признают. ВонНиколай, например, тоже сначала всего восемь классов отучился, пошел назавод идоучивался уже ввечерней школе,– иничего, отлично двигается послужебной лестнице, сидит всвоих кадрах, бумажки перебирает, очередные звездочки напогоны получает. Иона, Нина, точно также сможет. АМиша зачем-то решил затеять всю эту возню свысшим образованием, поступил назаочный, работал вдознании иучился. После третьего курса образование уже считается неоконченным высшим, иМишу повысили, онтеперь следователь. Нуичто хорошего? Делатакиеже мелкие ипустяковые, каквдознании: хулиганка, кражи, побои ивсякая бытовуха, только возни ибумаг намного больше. Стоило из-за этого надучебниками корпеть илишать себя личной жизни повечерам ивыходным? Нинабыла твердо уверена, чтонестоило. Впрочем, какая уМишки может быть личная жизнь? Нанего ниодна приличная девчонка непозарится. Ужсколько своих подружек Нина приводила, знакомила сбратом, расхваливая его покладистый миролюбивый нрав иприродные способности, авсеравно ниодна неклюнула. Такчто ему все одно заняться нечем, кроме работы да учебы.

Народу наостановке скопилось– целая толпа, впервый изподошедших автобусов Нине иМихаилу втиснуться неудалось, пришлось ждать следующего. Ничего удивительного: большой район новостроек, метро далеко, авсем надо наработу, такчто второй автобус это еще удача, ведь бывает, чтовлезть получается только втретий, ато ивчетвертый.

Сжатые вдушном салоне автобуса, ониструдом развернулись, чтобы стоять лицом друг кдругу.

–Послезавтра твоя очередь ехать кмаме,– напомнил Михаил.

–Знаю,– уныло вздохнула Нина.

Правильно Ларка делает, чтонелюбит лето. Нинатоже нелюбит. Тоесть само посебе лето это отлично, новот бесконечные поездки надачу ссумками, набитыми продуктами… Тожееще, дачный поселок называется! Дажепродмага нет нормального, есть насамой окраине лавка сельпо, таквней одни макароны изсерой муки иконсервы, амама вбила себе вголову, чтоее семья должна питаться самыми лучшими продуктами иЮрочка остро нуждается ввитаминах иво всем свежем иполезном. Холодильника вдоме нет, едабыстро портится нажаре, запасов несделаешь ивпрок ненаготовишь, вотиприходится мотаться туда через день. Авсе почему? Юрочке, видители, нужен свежий воздух, ивообще ребенок каникулы должен проводить наприроде, ане вкаменном мешке сидеть. Хотячто плохого вгороде летом? Нинаникогда этого непонимала, природу нелюбила ипрекрасно чувствовала себя вМоскве: здесь икино, иподружки, икавалеры случаются, имодные журнальчики есть где полистать, ипо телевизору хорошие фильмы показывают. Ана даче что? Нет, если ты старожил впоселке, гдеиздавна построены красивые просторные дачи длявсяких важных людей, топонятно, чтовсех знаешь, исвоя компания давно сложилась, ходят вместе купаться, шашлыки жарят, коньячок попивают, заграничные пластинки слушают. Втаких компаниях Ниночка Губанова исама былабы непрочь проводить ивыходные дни, иотпуск. НоГубановы дляобитателей дачного поселка– чужие, онииздругого круга. Даидача-то неих собственная, асъемная: когда-то, довойны еще, этот большой красивый дом сучастком был «пожалован» известному художнику. Художник давно умер, егожена тоже, асын оказался пьяницей, пропивающим всю зарплату. Наводку нехватает, вотисдает подешевке, затакие смешные деньги, что, считай– даром. Губановы снимают унего уже несколько лет навесь сезон, натри месяца. Ниночка впервые приехала впоселок еще школьницей, обрадовалась сперва, чтоздесь так много хорошо одетых, модных исовременных молодых людей, ноблизкого знакомства нискем неполучилось ивкомпанию ее неприняли. Авот братья смогли как-то завязать отношения, завели знакомых исудовольствием проводили время вих обществе. Особенно хорошо это получалось почему-то уневзрачного негромкого Миши, онвообще знал впоселке почти всех, идачников, иместных. Иведь братишка совсем нерубаха-парень ине душа компании, нагитаре неиграет, песен Высоцкого непоет, даже анекдоты рассказывать неумеет, авот подиж ты… Нинасначала даже немного завидовала ему, непонимала, почему ему удается то, чтонесмоглаона, юная красавица, апотом нашлось объяснение, вполне ее удовлетворившее: «Этидевицы-дачницы видят вомне соперницу, боятся, чтояуведу их кавалеров, вотисторонятся, непринимают ксебе. АМишка нидля кого несоперник, егоместные мужики всерьез невоспринимают». Обсудила свою догадку спарой подружек, встретила полную поддержку сих стороны ивыбросила изголовы мечты одачных компаниях молодежи вимпортных шмотках исзаграничными пластинками. Небольно-то ей нужны эти дачные развлечения! Захочет замуж– найдет себе жениха вМоскве илигде-нибудь накурорте, уморя, когда поедет вотпуск. Ухажеров ивгороде полно, нужно будет– выберет.

Тут Нина вдруг сообразила, чтонакануне, вчера тоесть, надачу вообще никто недолжен был ездить, ведь только позавчера Лариса отвозила продукты. Сегодня очередь Миши.

–Слушай, ачего Колька вчера надачу потащился?– озадаченно спросилаона.

–Дамать затеяла «Наполеон» испечь, онаже дружит состарухой Ковалевой, аутой сегодня день рождения, семьдесят пять лет. Вотзахотела подарок ей сделать, попросила муку привезти, маргарин, масло, ещечто-то. Вобщем, Колявсе купил иповез.

Нина наморщила носик, пытаясь вспомнить, ктотакая старуха Ковалева.

–Через дом отнас,– пояснил Михаил.– Такая противная бабка, тыее сто раз видела, онапостоянно укалитки торчит, всевысматривает, какие женщины кАстахову ходят, чтобы было очем посплетничать.

–А, эта… Незнала, чтоона Ковалева. Бабка ибабка. Онаивправду противная.

Михаил неодобрительно покачал головой:

–Ох, сестрица, нетвтебе внимания клюдям. Человек живет через дом отнашей дачи, аты даже имени его незнаешь.

–Дабольно надо!

–Нохотябы кто такой Астахов, тывкурсе?

–Ну, певец такой. Ичто?

–Иничего.– Вголосе брата появились сердитые нотки.– Тыже слюдьми работаешь, Нина! Иничего нехочешь оних знать. Какможно так кним относиться? Зряты вмилицию пошла, ничего утебя неполучится стаким отношением.

Ну, сэтим Нина Губанова спорить нестала. Былаб ее воля– низа что вмилицию непошлабы. Насвете есть множество по-настоящему интересных занятий, ией, если честно, хотелосьбы стать модельером, придумывать ишить красивые наряды, работать, например, вДоме моды наКузнецком Мосту. Ноее ведь неспрашивали. Отецтак решил. Иперед смертью твердо наказал, аони все также твердо пообещали. Старший брат Николай обещание выполнил, потом Миша, апотом иее очередь подошла. Какэто вообще можно несдержать слово, данное отцу? Никак.

* * *

Лариса Губанова

Телефон влаборатории был только один, ивобязанности лаборантки, помимо всего прочего, входило отвечать назвонки иподзывать каппарату сотрудников. Когда раздался очередной звонок, Лариса быстро промчалась через все помещение кстолу уокна исхватила трубку. Хотьбы попросили ктелефону Льва Ильича! Тогда она подойдет кнему, такому замечательному, такому красивому иумному, тихонько тронет заплечо, скажет негромко: «ЛевИльич, васктелефону», аон обернется, кивнет искользнет поней теплым ласковым взглядом. Иникто изсотрудников лаборатории низа что недогадается, чтострогий доктор наук Лев Ильич Разумовский длялаборантки Ларисы Губановой давно уже просто Левушка. Господи, какже он ей нравится! Может быть, онадаже любит его. Нутак, немножко. Потому что какой смысл по-настоящему любить женатого доктора наук? Перспективнет.

Нонадежды неоправдались. Втрубке зазвучал бездушный женский голос:

–Губанову вызывает Успенское.

Да чтоб тебя! Наверняка свекрови понадобилось что-то еще исегодня кому-то изних придется переться наэлектричке надачу. СамаЛариса ездила позавчера, вчера продукты возил Коля, асегодня снова-здорово…

–Этоя,– огорченно отозвалась Лариса.

–Соединяю.

Голос Татьяны Степановны звучал перепуганно изаполошно:

–Ларочка!

Лариса помертвела отужаса: неужели что-то сЮрой?

–Чтослучилось, Татьяна Степановна?– елевыговорилаона.

–Тутунас такое… Милиции понаехало– жуть! Подомам ходят, всем вопросы задают. Яподумала, чтомальчикам нужно обэтом сказать, побежала напочту заказывать разговор, ноониже нелюбят, когда яим наслужбу звоню, вотятебеи…

–Дачто случилось-то?– нетерпеливо перебила Лариса.– СЮрой что-то?

–Астахова убили сегодня ночью. Ну, певца этого знаменитого. Тыпредставляешь, какой ужас?!

Свекровь продолжала верещать втрубку, нополовины слов Лариса уже неслышала. Ссыном все впорядке, вотчто важно! Апевец Астахов… Хотя, конечно, новость знатная. Еслиобщественность иузнает отрагической смерти знаменитости, тодалеко несразу, иеще нефакт, чтоофициально объявят обубийстве, могут просто написать внекрологе, мол, скоропостижно скончался. Ужсколько таких некрологов Лариса видела, апотом ей шепотом рассказывали, чточеловек покончил ссобой, илиехал пьяным зарулем иразбился, илинапился иввязался вдраку, вкоторой его убили. Онапотом спрашивала умужа, ноНиколай всегда отмалчивался илискупо бросал: «Явкадрах работаю, ане вследствии, сведениями нерасполагаю». Мишка, младший брат мужа, тоже наверняка знал правду, следователь все-таки, нотоже болтать нелюбит, емунравится секретность вокруг себя разводить, этоему веса придает. Конечно, притаких данных, какунего, только секретностью итайнами можно хоть как-то себя приукрасить. Ну, Лариса тоже недура, понимает, чтоеслибы знаменитость умерла своей смертью, тоКолябы так иответил, дескать, нераспускай сплетни, человек сам умер отболезни. Аколь неотвечает, значит, что-то нетак.

Ее буквально распирало желание немедленно поделиться новостью. Положив трубку, Лариса нацыпочках подошла кдлинному столу, закоторым, уткнувшись вмикроскопы, сидели Лев Разумовский иеще двое сотрудников– суровая толстуха Лидия Марковна имолоденький аспирант Мухин.

–Народ, никто извас несобирается вближайшее время вБольшой театр наАстахова?– спросила она небрежно, какбы между прочим.

Первым откликнулся всегда веселый Мухин, симпатяга ибалагур:

–Милая Лариса, разве мы похожи налюдей, укоторых есть такой мощный блат? Абез блата вБольшой непрорвешься.

–Ты, Мухин, вообще непохож начеловека, который ходит втеатры наклассику,– отпарировала Лариса.– Тебебы что попроще, нагитаре водворе побренчать иливкино на«Русский сувенир» сходить.

–Япопрошу!– делано возмутился Мухин.– «Русский сувенир»– эталон советского комедийного кинематографа. Только истинные знатоки могут оценить.

Лариса невыдержала ихихикнула. Надкомедией, зачем-то снятой больше десяти лет назад великим Григорием Александровым, потешалась вся лаборатория. Фильм вышел лубочным, глупым, ужасно фальшивым, совершенно несмешным иоткровенно пропагандистским. Наэкранах он долго непродержался, нопо телевизору его то идело показывали. Длясотрудников лаборатории название картины превратилось внекий пароль, спомощью которого обозначались пошлость ипримитивность.

Лидия Марковна, хоть ивыглядела суровой инеприступной, нелишена была обычного женского любопытства. Бросив недовольный взгляд намладшего коллегу, онаспоказным равнодушием спросила:

–Чемвызван ваш повышенный интерес кБольшому театру, Лариса?

Один изстарейших сотрудников института, Лидия Марковна была единственной влаборатории, ктообращался клаборантке на«вы». Онавообще ковсем обращалась на«вы» ипочти ковсем, кроме самых молодых,– поимени-отчеству, ауж фразы строила– будто надипломатическом приеме вела переговоры. Старая школа, дворянское воспитание. Аможет, просто выпендривается.

–Если увас куплены билеты наАстахова, тоимеет смысл их сдать,– загадочно улыбнулась Лариса, мечтая, чтобы Лев Ильич поднял наконец голову иподключился кбеседе. Однако Разумовский словно ине слышал их разговора.

Нонет, онвсе отлично слышал.

–Ачто случилось?– проговорил он, неотрываясь отокуляра.– Астахов эмигрировал заграницу испектакли сего участием отменили? Илиумер? Иливнезапно потерял голос? Былобы жаль, онпрекрасный тенор, месяц назад яслушал его в«Пиковой даме».

–Янаперекур,– объявила Лариса.– Нехочу отрывать вас отработы. Комуинтересно– можете присоединяться, поделюсь подробностями.

Она уже поняла, чтосглупила иразговором обАстахове невозможно вытащить некурящего Левушку налестницу. Конечноже, заней увязался Мухин, итакую потрясающую новость пришлось потратить нааспиранта.

–Только неболтай обэтом, ладно?– попросила Лариса.– Ятебе посекрету рассказала.

–Такведь нетолько мне,– усмехнулся Мухин.– ЛевИльич слышал, иМарковна тоже.

–Ничего они неслышали, яже ничего ине сказала, только посоветовала билеты сдать, если они есть.

–Тытак прозрачно намекнула, чтонепонять невозможно. Вотясейчас вернусь, онименя спросят, ичто мне отвечать? Чтомы стобой обсуждали новые стихи Евтушенко? Кстати, какони тебе?

–Мневчера простарый дом понравилось стихотворение,– живо отозвалась Лариса.– «Качался старый дом, вхорал слагая скрипы…» Оно такое печальное, безысходное, прямо какмоя жизнь. Тамтакие образы поэтичные!

–Дану тебя, Лара, тебебы все пролюбовь. Амне вот это запало: «Меняю славу набесславье», тамхорошо сказано проканаву, вкоторой ябы тоже хорошенечко выспался. Новыпили мы вчера, конечно, многовато. Пойло какое-то сомнительное было… Какутебя голова сегодня, неболит?

–Сутра болела, ядаже проспала, своих беззавтрака оставила, придется вечером отрабатывать повинность.

Именно Мухин два года назад ввел Ларису вкомпанию молодых поэтов ипросто любителей иценителей поэзии. Стех пор она постоянно принимала участие вих посиделках, иногда камерных, апорой шумных имноголюдных. Никакого специального образования уЛарисы небыло, заспиной обычная десятилетка, номолодая женщина оказалась обладательницей необыкновенно чуткого слуха, позволявшего ей очаровываться музыкой словосочетаний. Онадаже неподозревала, чтоможет так влюбиться впоэзию, иуж тем более неожидала, чтоее мнением поповоду стихов кто-то может заинтересоваться. Вэтой новой среде она ощущала себя своей, нужной, востребованной, оцененной итеперь все чаще удивлялась: какона могла выйти замуж заКолю Губанова? Зачем она это сделала? Смутно припоминала, что, кажется, очень хотела обрести мужа, родить ребенка, завести полную семью… Тогда ей было всего девятнадцать, замужество казалось самодостаточной ценностью, аКоля, рослый, статный ипривлекательный, таккрасиво заней ухаживал! Разве могла она подумать одиннадцать лет назад, чтоей будет смертельно скучно рядом сним? Его, кажется, корежит отодного только упоминания опоэзии. Ивообще ему ничего неинтересно. Пресный он. Недалекий. Сидит всвоем отделе кадров, бумажки перебирает. Толи дело Разумовский, ееЛевушка…

* * *

Михаил Губанов

Лариса подала Михаилу ужин– тушенную всметане говядину, какон изаказывал еще утром, иотварной картофель, молодой, посыпанный укропчиком имелко порубленным чесночком,– искрылась вЮркиной комнате скнижкой. БратНиколай давно поел итеперь сидел надиване иждал, когда Миша насытится. Хорошо ему, вшесть вечера запер кабинет– исвободен, домой приходит вовремя, нето что Михаил, который сегодня почти весь день провел вБутырке, поочереди допрашивал арестованных погрупповому грабежу, потом еще три часа усебя врайотделе бумаги отписывал. Дауж, следственная работа икадровая– двебольшие разницы иодна маленькая, какговорится.

–Тыможешь узнать, ктоизоперов занимается делом Астахова?– внезапно прервал молчание Николай.

Отудивления Михаил чуть непоперхнулся.

–Зачем тебе?

–Тытупой, да? Яже надаче был вчера вечером, иночью тоже был. Ятебе больше скажу: язаходил кВладилену, разговаривал сним. Нужно, чтобы меня допросили илихотябы просто задали мне какие-то вопросы. Авдруг ячто-то важное видел, слышал, знаю?

–А, нуда,– равнодушно протянул Михаил.– Ясовсем забыл, чтоты сэтим певцом приятельствуешь. Аты что, действительно что-то видел илислышал?

–Мишка, перестань строить изсебя идиота!– Николай слегка повысил голос, иМихаил понял, чтонадвигается буря. Характер устаршего брата, может, инеплохой, авот темперамент поистине бешеный, чуть что– сразу вкрик, ато ивмазать может.– Яже незнаю обстоятельств дела, поэтому немогу сказать, виделли ято, чтоважно дляследствия, илине видел. Пусть меня спросят! Уменяже есть глаза, иуши тоже есть, имозги, значит, явидел, слышал ипонимал происходящее вокруг, нооткуда ямогу знать, важно это илинет? Датвоюже мать, ты– следователь, тыдолжен лучше меня такие вещи понимать, аты сидишь ступым видом!

–Яем,– невозмутимо сообщил Михаил.– Иво время приема пищи могу иметь любой вид пособственному выбору, яне наслужбе.

–Ты– сотрудник милиции, тынаслужбе круглые сутки иза свой ненормированный рабочий день получаешь оклад содержания. Забыл?

Голос Николая быстро наливался яростью.

–Тыже кадровик, вотты мне инапоминай, этотвоя обязанность.

Наезды старшего брата Мишу ничуть ненапрягали, наоборот, даже развлекали. Вте минуты, когда Коля выходил изсебя, повышал голос, начинал браниться, ато ибушевать, Мишасохранял полное хладнокровие инаслаждался собой. «Ктояростен– тотслаб, ктоспокоен– тотсилен»,– мысленно повторял он когда-то услышанную фразу, хотя теперь уже даже непытался припомнить, ктоипри каких обстоятельствах ее произнес. Аможет, ине услышал, авовсе даже прочитал где-то… Даикакая разница, ктопридумал такое замечательное правило! Главное, чтооно помогает Мише Губанову внекоторых ситуациях чувствовать себя выше исильнее, аведь приего невысоком росточке идовольно-таки хилом телосложении такое удовольствие выпадает далеко некаждый день. Младший брат зачастую умышленно провоцировал старшего, зная его взрывной темперамент. Ну, возможно, несовсем умышленно, несзаранее обдуманным намерением, ноподходящего случая никогда неупускал.

–Янепонимаю, чему тебя вообще учат! Какты ухитряешься сдавать экзамены, если после третьего курса все еще непонимаешь элементарных основ расследования!– Николай уже почти кричал.

Миша неспеша дожевал последний кусок мяса, подобрал вилкой остатки картошки, отодвинул тарелку ипотянулся зачашкой, вкоторую заранее был налит чай: Губанов-младший нелюбил кипяток ичай всегда пил изрядно подостывшим.

–Если тебе так приспичило поделиться своими знаниями, язавтра узнаю, кому это может быть интересно,– спокойно пообещал он.– Нувсе? Тызакончил орать? Ямогу хотябы чаю выпить втишине?

–Еслибы ты был настоящим следователем, тыбы снял телефонную трубку иузнал это прямо сейчас задесять минут, ачерез полчаса ябы уже разговаривал стеми, ктозанимается делом Астахова,– схолодной яростью проговорил Николай.– Ноты ненастоящий следователь иникогда, видимо, имнестанешь. Посуду помой засобой, здесь тебе нересторан.

–Обойдешься,– хмыкнул Миша, прихлебываячай.

* * *

Николай Губанов

Следователь, получивший впроизводство дело обубийстве Владилена Семеновича Астахова, солиста Большого театра, заслуженного артиста РСФСР, оказался вдумчивым итщательным, нопри этом раздражающе медлительным. Навид лет примерно сорока илиоколо того, полноватый, вочках, напоминающий старательного бухгалтера, сводящего годовой баланс, оннеторопливо задавал вопросы изаписывал впротокол ответы аккуратным, некрасивым, норазборчивым почерком. Кэтому следователю пофамилии Дергунов Николая Губанова привел сотрудник уголовного розыска, имякоторого сообщил, выполняя данное накануне обещание, брат Миша. Оперативник Саня Абрамян оказался знакомым, Николай знал его еще подавней кратковременной работе вуголовном розыске. Впрочем, сейчас Абрамян был уже непростым опером водном израйотделов Московской области, аначальником отдела. Тот, выслушав Губанова, счел, чтоимеет смысл, нетеряя времени, «допроситься подпротокол», иони вместе поехали впрокуратуру кследователю.

–Тамявно какая-то месть,– говорил Абрамян, сверкая яркими темными глазами.– Тытолько представь: нарояле свечи расставлены, догоревшие, конечно, ктому моменту, каквсе обнаружилось, рядом накушетке покойничек лежит, нагруди фотография какой-то девахи изаписка по-иностранному. Настоле пустая бутылка из-под водки, авмусорке упаковка из-под импортного лекарства. Судмедэксперт, который выезжал сгруппой, сразу сказал, чтоэто сильное снотворное иесли его сводкой принять, тоэффект, какговорится, гарантирован.

–Такможет, самоубийство?– предположил Николай.– Таблетки подводочку– итихий отход.

–Какже, самоубийство!– фыркнул Саня.– Асвечи сзатейливым рисунком зачем? Акарточка сзапиской?

–Нумалоли… Несчастная любовь, всетакое… Человек творческий, малоли какие затеи вголову придут. Чтовзаписке-то? Может, онапредсмертная, собъяснениями?

–Таккакого хрена тогда она непонятно накаком языке написана? Написалбы по-русски, чтобы все понятно было. Атут…– Онудрученно махнул рукой.– Отдали спецам вИнститут иностранных языков, онисказали– написано по-французски: «Мнепришлось убить того, кого яобидел». Ну, приблизительно что-то втаком роде. Напредсмертную как-то непохоже. Даты сам подумай, Коляныч: сталбы человек, который хочет ссобой покончить, выбрасывать вмусорку пустую упаковку оттаблеток? Глупоже. Еслиуж этот Астахов был таким аккуратистом ине хотел после себя беспорядок оставлять, тоипустую бутылку выбросилбы. Ивообще прибрался, атам такой свинарник– страшно сказать! Объедки, бутылки, окурки… УАстахова вечером куча гостей была. Похоже, кто-то изних подзадержался, остался последним итраванул хозяина, подсыпал ему таблеток вводку. Потом устроил эту декорацию сосвечами ифотографией исмылся. Ладно, чего гадать, вскрытие покажет. Бутылку экспертам отдали, онитоже работают.

–Ачто сами гости говорят? Выих всех нашли?

–Какже, всех,– недовольно пробурчал Абрамян.– Покатолько двоих отловили, заостальными повсей Москве ребята носятся. Этож такая публика, которая нарабочих местах сдевяти дошести несидит. Музыканты всякие, журналисты, критики, деловые ипрочая богема.

–Унего мать где-то подИркутском живет, может, оназнает, ктоэта девушка нафотографии,– задумчиво произнес Губанов.– Мать-то нашли? Сообщилией?

–Созвонились сместными еще вчера, пока толку никакого. Вотпотому яисчитаю, чтотебе надо срочно соследователем побеседовать, унас каждый свидетель навес золота, аты сАстаховым виделся ввечер убийства.

Ивот теперь Николай Губанов сидел вкабинете следователя Дергунова идобросовестно иподробно отвечал навопросы.

–Какдавно вы знакомы спотерпевшим Астаховым?

–Несколько лет, стех пор какмы снимаем дачу вУспенском.

–Увас близкие отношения? Доверительные?

–Ябы так несказал. Между нами небыло того, чтоназывается крепкой мужской дружбой, номы подолгу общались навсякие нейтральные темы, ябывал унего вгостях.

Губанов старался тщательно выбирать слова ипо мере сил правильно строить предложения, иэто требовало немалых усилий. Оннебыл мастером устной речи, ноперед следователем хотелось выглядеть достойно.

–Выпивали вместе?

–Конечно,– улыбнулся Николай.– Какже безэтого?

–Потерпевший рассказывал вам освоей личной жизни?

–Очень скупо. Давал понять, чтоунего нет отбоя отженщин ичто его это неогорчает.

–Потерпевший когда-нибудь объяснял вам причину, почему он неженат?

–Владилен считал, чтодляпоклонниц их кумир должен быть досягаемой мечтой, доступной. Онсам так выражался. Онполагал, чтоженатый кумир никогда несможет иметь столько влюбленных внего женщин идевушек, потому что никто нестанет мечтать омужчине, обремененном семьей, инеистово обожать его. Апока они мечтают, онипрорываются наспектакли иконцерты, караулят услужебного входа ивозле дома, дарят цветы исувениры, бурно аплодируют. ДляВладилена это было важно, онкупался вих обожании, подпитывался им. Нуикроме того…

Николай замялся. Оннебыл уверен, нужноли говорить обэтом.

–Да?– Следователь поднял нанего глаза, оторвавшись отпротокола.– Чтовы хотели добавить?

Губанов глубоко вздохнул.

–Владилену нравилась свобода. Яне имею ввиду распущенность, нивкоем случае, ноон стремился хотябы вчем-то быть свободным отобязательств. Оннесколько раз упоминал отом, чторасписание репетиций, выступлений, гастролей, мастер-классов, занятий сучениками вГнесинке ивсего прочего накладывает очень много ограничений ион почти неволен распоряжаться собой. Унего было такое выражение: «Обслуживание глотки– этобольшой труд». Тоесть нужно четко следить зарежимом дня, питанием, здоровьем, физическими нагрузками, чтобы петь так, какпел Астахов. Иему хотелось хотябы вличной жизни быть свободным отслова «надо». Японятно объяснил?

–Да, вполне,– кивнул Дергунов.– Значит, вызаходили кАстахову позавчера вечером?

–Заходил.

–Зачем? Увас было кнему какое-то дело? Илион сам вас пригласил?

Николай почувствовал, чтоустал. Говорить правильными длинными фразами, какэто делают умные образованные люди, было тяжело. Онрешил, чтопроизвел уже достаточное впечатление наДергунова, можно отпустить вожжи иразговаривать нормальным языком, привычным ипростым.

–Даяпросто вышел прогуляться перед сном, проходил мимо, вижу– Владилен сидит накрылечке, курит. Яиподошел поздороваться.

–Вкотором часу это произошло?

–Около одиннадцати вечера. Может, вначале двенадцатого.

–Чтобыло дальше? Выпоздоровалисьи…?

–Яподошел иприсел рядом.

–Почему? Выхотели очем-то поговорить? ИлиАстахов сам вас позвал?

«Хороший следователь,– одобрительно подумал Губанов.– Дотошный, ниодной мелочи неупустит. Вотбы Мишке такимже стать! Новедь нестанет, кишка тонка. Умом-то бог его необидел, датолько ум этот невту сторону направлен. Эх, обидно!»

–Вдоме Владилена все окна были нараспашку, явидел, чтотам полно гостей, музыка доносится, голоса, смех, вобщем, народ веселится. Ахозяин сидит один накрыльце. Менябудто посердцу резануло, понимаете? Печальный, одинокий… Ияподумал, что, может, нужно поддержать как-то илипросто побыть рядом.

–Тоесть он вас незвал, неприглашал?

–Нет,– покачал головой Николай.– Ясам подошел.

–Хорошо. Очем вы говорили?

–Датак, ниочем особенном. Немножко офутболе, немножко опогоде. Владилен обычно разговорчивый, всегда вцентре внимания, любит рассказывать, особенно пропоездки нагастроли, всякие смешные истории вспоминает, анекдоты травит, атут сидел иеле-еле слова изсебя выдавливал.

–Тоесть был подавленным?

–Ну, наверное, можно итак сказать.

–Каквам показалось, Николай Андреевич, Астахов был именно подавленным или, например, испуганным? Илипросто расстроенным?

Губанов неочень уловил разницу между «подавленным» и«расстроенным», носледователю, конечно, виднее, особенно такому дотошному ивнимательному. Авот былли Владилен испуганным? Пожалуй, нет. Точно нет. Понятно, почему Дергунов спрашивает обэтом: возможно, среди приехавших надачу гостей оказался кто-то, кого певцу стоило бояться. Кто-то, ктознал оВладилене что-то нехорошее илидаже опасное. Шантажировал его илиугрожал… НоАстахов нисловом необмолвился ниочем таком. Николай отчетливо помнил исходящий отсидящего рядом соседа запах одеколона, смешанный сосвежим перегаром, итихий, какой-то монотонный голос, безразличный, угрюмый. «Акакой смысл?– проговорил Астахов, когда обсуждали победу «Торпедо» внедавнем матче.– Какой смысл вовсех этих играх иэтих победах? Вэтих голах иочках? Нетникакого смысла». Николай удивился, носпорить нестал, хотя ине был согласен. Заговорили опогоде, отом, чтодавно небыло дождя идаже ночью ненаступает освежающая прохлада, иснова Владилен сказал что-то осмысле, дескать, какой смысл думать обэтом ипереживать, если мы всеравно неможем нина что повлиять иличто-то изменить.

–Нет,– твердо ответил Губанов,– испуганным он невыглядел, вэтом яуверен.

–Потерпевший неназывал вам имена гостей, которые позавчера находились унего надаче? Может быть, неимена, адолжности, места работы?

–Даяне спрашивал,– пожал плечами Губанов.– Какая мне разница? Всеравно яникого изних незнаю.

–Нуда, нуда,– понимающе покивал следователь.

Они проговорили почти два часа, Николай сперва вовсех деталях описал свою последнюю встречу сАстаховым, затем пошли вопросы оболее ранних событиях. Чторассказывал Астахов осебе, освоей жизни, освоих женщинах, обинтригах втеатральной среде? Ктокнему приезжал завсе годы, чтоГубанов был знаком ссоседом? Скем изсоседей подаче Астахов общался, скем дружил, ктобыл вхож кнему вдом? Чтоговорят оВладилене Семеновиче впоселке, неходятли какие сплетни онем? Какие напитки предпочитал употреблять потерпевший имноголи мог выпить зараз?

Вконце Губанов внимательно прочитал протокол, написал, чтозамечаний идополнений неимеет, поставил подпись и,уже уходя, вдруг спросил:

–Какое увас образование, товарищ Дергунов?

Тот глянул недоуменно, помолчал немного, будто осмысливая неожиданный ине вполне уместный вопрос.

–Высшее. Авчем дело? Почему вы интересуетесь?

–Яже кадровик,– улыбнулся Николай.– Унас всистеме МООП острая нехватка квалифицированных кадров, вотяихотел узнать, гдеготовят таких хороших следователей.

–Ахэто…– ЛицоДергунова, слегка напрягшееся, снова расслабилось.– Уменя непрофильное образование, яокончил педагогический, подиплому– учитель истории. Наследственную работу направлен покомсомольской путевке, номне очень повезло снаставником. Знаете, бывают такие старые опытные сотрудники, которые хорошо умеют объяснять, передавать свои знания. Натаскивать, одним словом. Апро ваши кадровые проблемы янаслышан. Есличестно, тоиунас нелучше.

Да понятно, чтонелучше. Откуда хорошим следователям взяться, если уголовный процесс втом виде, вкаком он существует всередине шестидесятых, имеет всего пять лет отроду? Донового Уголовно-процессуального кодекса, введенного вдействие с1января 1960года, предварительное следствие регулировалось кодексом, принятым еще вначале 1920-х годов, даина него стечением времени внимания обращалось все меньше именьше. Еслипообщеуголовным преступлениям положения закона более илименее выполнялись, топоделам, имевшим хотябы минимальную политическую окраску, сотрудники НКВД должны были руководствоваться различными уголовно-процессуальными актами так называемого чрезвычайного характера. Актов этих принималось великое множество, иони вынуждали проводить следствие очень быстро, вусеченном виде исусеченными требованиями кдоказательствам, атакже запрещали кассационное обжалование приговоров. Иными словами: твори что хочешь, никто тебя непроверяет иникто тебе неуказ. Врезультате предварительное следствие подчинялось вообще незакону, аразличным особым режимам, предусмотренным дляразных категорий дел. После смерти Сталина закодификацию уголовно-процессуального права взялись всерьез, приняли сначала Основы уголовного судопроизводства, апотом иновый УПК, новедь тех, ктоработает вследствии, нужно обучить работать поновым правилам. СамНиколай Губанов винституте неучился, высшего образования неполучал, нопрекрасно понимал, чтоикак должно происходить, чтобы напрактической работе оказались квалифицированные следователи. Сперва умные люди, ученые испециалисты, должны какследует изучить новые законы, понять, чтостоит закаждой строчкой икаждым словом, написать толковые подробные учебники, подготовить плеяду преподавателей, которые будут науку нового уголовного процесса доносить доучеников, студентов. Потом эти студенты должны провести встенах своих вузов сколько-то лет, прийти наследственную работу иначать набираться опыта. Наэто тоже нужно отвести лет пять какминимум. Только тогда можно надеяться, чторасследованием преступлений станут заниматься толковые изнающие специалисты. Асейчас, всередине 1966года, разве можно наэто рассчитывать? Понятно, чтонельзя. Кадровику Губанову это было более чем очевидно. Такие, какДергунов, встречались пока крайне редко имогли рассматриваться только какслучайное везение, ане какзакономерность. Даито лишь впрокуратуре, куда несколько десятилетий назад передали следствие. ВМВД, которое теперь называется МООП, следователи появились нетак давно, и,если учесть, какие низкие требования предъявляются куровню образования сотрудников, можно себе представить, какова квалификация этих следователей. Спасибо, чтохоть читать умеют: могут открыть кодекс ипосмотреть, чтотам написано. Еслизахотят, конечно. Взять тогоже Мишку, младшего братца: всего три курса пока отучился, ауже назначен надолжность. Иладнобы еще, еслибы он действительно хотел стать хорошим профессионалом, все-таки парень он способный, учителя еще вшколе это отмечали. Сего мозгами он домногого могбы исам дойти, недожидаясь, пока его научат, былобы желание. Такведь нет унего такого желания, какни обидно это признавать. Бытьследователем, носить форму спогонами, иметь вкармане удостоверение, гордо представляться: «Следователь Губанов Михаил Андреевич»– вотчто ему нравится. Допрашивать, строго посматривая из-под нахмуренных бровей. Разговаривать сподследственными вкрадчивым иязвительным тоном. Выглядеть великодушным ипонимающим, общаясь спотерпевшими иобставляя все так, будто расследованием дела ипривлечением виновного кответственности он делает огромное одолжение, приносит великое благо, причем совершенно бескорыстно ибезвозмездно. Наслаждаться властью.

Эх, Мишка, Мишка…

Саня Абрамян напротяжении всего допроса тихонько сидел вуголке, ноничего незаписывал, незадавал вопросов идаже, кажется, неслушал. Тогазетой шуршал, товокно смотрел. «Ичего он тут отсиживает?– снеудовольствием думал Губанов, время отвремени поглядывая надавнего знакомого.– Неужели работы никакой нет? Лучшебы делом занимался, преступников ловил, ане сидел сложа ручки».

–Нучто, попивку?– весело предложил оперативник, когда они вдвоем сГубановым вышли наулицу.– Здесь рядом забегаловка есть, грязновато, конечно, зато уних закусь дельная.

Николай посмотрел начасы: наслужбу возвращаться смысла уже нет, егоотпустили собеда доконца рабочего дня, встреча соследователем– причина более чем уважительная. Темболее такое важное дело, убийство некого-нибудь, асолиста Большого театра.

–Можно,– согласилсяон.

Вполуподвальном помещении сзатейливо выписанной вывеской «Пиво– воды» действительно было неочень опрятно, зато кпенному напитку можно было взять тарелку вареных креветок, крупных исочных. Кроме того, имелись бутерброды ссоленым салом начерном хлебе иссоленой рыбкой– набелом. Свободного стола ненашлось, иНиколай сСаней присоседились кдвум мужикам сиспитыми лицами, которые, оглядываясь, плескали вкружки спивом водку изспрятанной подпиджаком бутылки. Нуда, пиво безводки– деньги наветер. Мужики, прихлебывая «ерш», азартно обсуждали недавно подписанный договор ситальянским концерном «Фиат» иперспективы производства советского автомобиля новой модели.

–Тоже будем нахороших машинах ездить, нехуже ихних!– радостно предвкушал один изсоседей постолу.

–Не, мынедоживем,– пессимистично возражал второй.– Говорят, ещедаже место невыбрали, гдеавтозавод будет, потом сто лет будут строить. Акогда построят, томашины будут делать– полное дерьмо.

–Счего это дерьмо-то? Уитальянцев отлично получается, амы чем хуже?

–Мы– лучше,– наставительно произнес изрядно нетрезвый пессимист.– Только через сто лет это будем уже немы, анеизвестно кто. Инам стобой всеравно новая машина недостанется.

Тема будущих советско-итальянских автомобилей так увлекла ивозбудила потребителей «ерша», чтоони необращали нималейшего внимания наГубанова иАбрамяна, которые методично чистили креветки, запивали их пивом иочень тихо, сблизив головы, говорили освоем.

–Ачья карточка была– известно?– поинтересовался Николай.

Следователь Дергунов иему показал ту фотографию, которую нашли нателе покойного певца, ноГубанов честно ответил, чтонезнает, ктоэто, иникогда эту девушку невидел.

–Пока нет,– беззаботно ответил Саня.– Тедвое, которых мы нашли, еенеопознали. Новпринципе идея понятна: какая-то любовная история впрошлом, деваха брошена, объявился мститель. Илибрат, илиотец, илимуж, илижених какой-нибудь. Сейчас главное– разыскать ихорошенько потрясти всех, ктобыл уАстахова вгостях, адальше все раскроем запару дней, делов-то. Установим девицу сфотографии, возьмем воборот ее саму иее окружение, ктоизних по-французски говорит– тотипреступник. Наверняка окажется, чтоон ина даче уАстахова ввечер убийства был. Ничего сложного.

–Что-то ты неособо задницу рвешь свидетелей искать,– неодобрительно заметил Губанов.– Полдня ничего неделал, сидел уДергунова игазетку почитывал. Атеперь пиво сомной пьешь. Большим начальником заделался, чтоли? Всюработу наподчиненных перевалил?

–Аты поработай врозыске, какя,сразу начнешь ценить возможность тихо отсидеться,– обиженно огрызнулся Абрамян.– То-то, ясмотрю, тыгод всего пропахал наземле ина бумажную работу свалил, сдевяти дошести иобед счасу додвух порасписанию.

Упрек был справедливым, конечно. Николай Губанов действительно начинал службу вуголовном розыске. После армии он пошел работать назавод, авянваре 1958года ЦККПСС принял постановление «Офактах нарушения законности вмилиции», всоответствии скоторым требовалось пополнить милицейские ряды партийно-комсомольскими кадрами. Вотпоэтому комсомольскому набору, одному извеликого множества, Николая инаправили наслужбу: онсам, едва услышав порадио опостановлении, первым делом прибежал взаводской комитет комсомола, напомнил, чтоссамого начала говорил освоей мечте стать милиционером. После двухмесячных курсов «молодого бойца» его определили водин измосковских райотделов, ноуже через год пошла новая волна– пусть спреступностью борются широкие массы трудящихся, нечего государству содержать такой огромный аппарат сотрудников милиции. Начались сокращения штатов, изорганов внутренних дел массово увольняли людей, потребовались кадровые перестановки, работников тасовали, каккарты вколоде, переводили вдругие службы. Николай Губанов оказался вдругом подразделении, занимался паспортами, авначале 1960года Хрущев объявил обупразднении МВД СССР и,соответственно, упразднялось иГлавное управлении милиции, всвязи счем последовала новая кадровая чехарда. После того какМинистерство внутренних дел РСФСР в1962году превратилось вМинистерство охраны общественного порядка, Губанов был назначен вкадровую службу сначала районного, затем Московского управления. Такчто Саня Абрамян прав, врозыске Николай отработал всего ничего. Жалелли он обэтом? Вспоминалли отех временах сностальгией? Вотуж нет! ЕслиуГубанова ибыли помолодости какие-то романтические иллюзии, тотеперь их неосталось. Ниодной.

Октябрь 2021года, Москва
Петр Кравченко

–Николай Андреевич, кактак получилось, чтовы сбратом исестрой, всетрое, пошли работать вмилицию?– спросил Петр Кравченко.– Этослучайно вышло, просто так сложилось, иливы все этого хотели?

–Этого хотели наши родители.

Прогулка побульвару закончилась, теперь Губанов иего гость снова сидели вквартире, только теперь уже занакрытым столом, ипоедали блинчики створогом исметаной, ине вдвоем, авобществе племянницы Светланы. Блинчики были вкусными, нокогда Петр попытался сделать комплимент кулинарным талантам Светланы, тарассмеялась иответила, чтокупила их вближайшей кулинарии. Ине потому, чтоей лень готовить илиона неумеет, просто навести жидкое тесто ровно начетыре блина никак неудается, даже нашесть неполучается, выходит куда больше, адля чего? Только деньги тратить ипродукты переводить. Николай Андреевич тутже скептически заметил, чтопоновомодным правилам питание должно быть разнообразным ипищевой рацион нельзя обеднять, авот впрежние-то времена готовили нанесколько дней впрок иели одно итоже– иничего, никто непомер, анекоторые так даже идо весьма преклонных лет дожили.

–Сейчас доедим– иярасскажу, почему мы все вмилицию служить пошли,– сказал он.– Нечего Светке поушам ездить, онавсе это сдетства знает, тысячу раз слышала.

Петр струдом удержался, чтобы нерассмеяться: вустах пожилого солидного отставного полковника современное выражение «ездить поушам» прозвучало забавно инемного нелепо. Врядли Губанов много общается смолодежью, скорее всего, смотрит всякие сериалы ичерпает оттуда знания осленге.

Николай был старшим ребенком всемье Андрея Митрофановича иТатьяны Степановны Губановых, онродился в1934году. В1940-м родился Мишка, ав1941-м Андрей Митрофанович ушел нафронт. Матьсдвумя сыновьями уехала вэвакуацию, в1944-м вернулись вМоскву, в1945-м пришел свойны отец, ав1946-м насвет появилась младшая сестренка Антонина.

Послевоенная разруха, голод, продуктовые карточки… Иогромное количество ворья ибандитов. Тотдень Коля Губанов никогда незабудет. Он, двенадцатилетний, велзаруку шестилетнего Мишку, чуть сзади– мама сгрудной Тонечкой наруках. Всевместе ходили кмаминой двоюродной сестре, поздравляли сднем рождения, Тонечку показывали, наобратном пути собирались отоварить карточки. Какиоткуда налетел бандит– Колянеувидел, обернулся только насдавленный визг матери. Тутже вместе сМишкой бросились назащиту. Мать, судорожно прижимая ксебе дочку ибоясь уронить малышку, уженевсилах была бороться засумку, гдележали карточки, амальчишки, подпрыгивая ицарапаясь, пытались повиснуть награбителе, здоровенном молодом парне взаношенном солдатском обмундировании. Силыбыли явно неравны, иостатьсябы всей семье Губановых безпропитания навесь ближайший месяц, еслибы немилиционер, который случайно проходил неподалеку. Схватка была короткой ияростной, грабитель сумел сбежать, амилиционер остался сидеть наземле сножевой раной вживоте. Нокарточки были спасены, отобрать сумку бандит так ине успел, отвлекся наслужителя порядка.

–Этоже надо быть такой мерзотиной!– горячился Андрей Митрофанович, забирая жену идетей изприемного покоя, гдесемейство Губановых дожидалось, когда их спасителя прооперируют иврачи вынесут вердикт.– Увидел бабу смладенцем наруках иточно рассчитал, чторебенка будут защищать, ана сумку уже сил нехватит. Нена мужика напал, ана слабую женщину. Хорошо, чтомать позади шла, этагнида ине сообразила, чтопацаны приней. Икак только земля таких выродков носит!

Целый месяц мама, отец иКоля сМишкой поочереди ходили вбольницу навещать своего спасителя, выкраивая изскудного продуктового пайка хлеб, сало, сахар, ато ибанку тушенки, чтобы подкормить раненого. Звали того милиционера Иваном Миняйло, былон одиноким, шутил, мол, довойны жениться несподобился, апосле войны еще неуспел, ипозаботиться онем было особо некому. Товарищи послужбе навещали, ноне каждый день, давот Губановы полным составом. Матьсебя непомнила отблагодарности, каждый раз начинала плакать, войдя впалату, аотец считал Ивана настоящим героем иставил сыновьям впример.

–Дядя Ваня готов был жизнь отдать, чтобы вы неголодали,– наставительно говорил он каждый день.– Недля того он навойне кровь проливал, чтобы вмирное время люди отголода страдали. Ивы должны вырасти истать такимиже смелыми имужественными, какдядя Ваня, чтобы защищать людей отбандитской нечисти.

Сам Иван радовался приходу мальчишек, судовольствием рассказывал им всякие поучительные истории пропреступников инепременно добавлял:

–Вымолодцы, парни, нерастерялись, неиспугались, кинулись матери навыручку. Я-то уже через время подбежал, такчто, еслибы невы, этасволочь бандитская точно сумкубы вырвала. Вамобоим прямая дорога вмилицию, преступников ловить, очищать отних наше советское общество. Намнужны такие смелые ребята, каквы.

Андрей Митрофанович иИван Миняйло крепко сдружились, ичерез пару недель после того, какИван выписался избольницы ивернулся кнесению службы, отец заявил, чтоуходит изконторы, гдеон работал старшим техником, исзавтрашнего дня будет служить вмилиции, чему активно поспособствовал его новый друг. Мамаотнеслась кизвестию одобрительно, амальчишки– свосторгом. Милиционер– этовам некакой-нибудь техник, он– человек уважаемый, героический, самоотверженный, онлюдей защищает ине дает их вобиду. Естьчем гордиться!

Заполгода дотого, какКоле Губанову предстояло идти вармию, отец тяжело заболел, иврачи соскорбным видом советовали готовиться кхудшему. Николай ктому времени, окончив восьмилетку, работал натомже заводе, чтоимама, параллельно учась ввечерней школе. Вмилицию несовершеннолетних непринимали, такчто сначала предстояло отслужить срочную, ауж потом выполнять наказ отца. Болезнь Андрея Митрофановича оказалась скоротечной. Незадолго докончины он потребовал отдетей дать честное слово, чтовсе они посвятят свои жизни работе вмилиции изащите людей отворов, бандитов иубийц.

–Поклянитесь,– сказал отец голосом слабым, нопо-прежнему твердым.– Яподал вам пример, выдолжны ему следовать истать такимиже, какдядя Ваня.

–ИТонька тоже?– недоверчиво переспросил двенадцатилетний Миша.– Онаже девчонка, адевчонок вмилицию неберут.

–Ещекакберут,– усмехнулся отец инадсадно закашлялся.– Тычто, невидишь, сколько женщин вмилицейской форме ходит погороду?

–Нуэто так, наерундовую работу берут,– презрительно отозвался Миша.– Ана настоящую борьбу сбандитами–нет.

–Ерундовых работ небывает, онивсе важны,– строго ответил Андрей Митрофанович.– Никакой борьбы сбандитами иубийцами неполучится, если неделать другие важные вещи. Вотнафронте тыловое обеспечение– первое дело, безобмундирования, едыитранспорта никакую битву невыиграть. Ибез той работы, которую вмилиции делают женщины, преступность никогда непобедить. Тыпонял?

Татьяна Степановна мужа боготворила ипосле его смерти даже мысли недопускала, чтоего завет небудет выполнен. Сыновья, собственно, ине помышляли отом, чтобы нарушить данное отцу слово, авот Антонина, чейподростковый возраст совпал соттепелью, зарубежными веяниями ивообще своздухом свободы, попыталась сопротивляться. Идтивмилицию иотдавать службе двадцать пять лет ей совсем нехотелось. Номать была непреклонна.

–Папа сказал: все. Вседети должны работать вмилиции, иобсуждать тут нечего. Тыумирающему поклялась, атеперь хочешь отступить. Неужели тебе нестыдно?

Наверное, Тонечке ивпрямь стало стыдно, потому что разговор тот состоялся только один раз. Больше она эту тему неподнимала. Иввосемнадцать лет пришла наработу вдетскую комнату милиции надолжность инспектора, чтобы заниматься устранением детской безнадзорности ибороться справонарушениями несовершеннолетних, помогать родителям воспитывать детей ивозвращать влоно семьи ишколы тех, ктопредпочитает вольную жизнь вобществе сомнительных элементов.

–Отец последние годы жизни служил вмилиции, такчто унас получилась целая династия,– довольным голосом говорил Николай Андреевич.

Рассказывал он совкусом ивидимым удовольствием, иПетр сперва даже мысленно отругал себя зато, чтозадал вопрос. Емунетерпелось узнать особытиях, которые вконце концов привели кубийству следователя, атеперь из-за неуместного любопытства приходилось тратить время навыслушивание длинной семейной истории. Ноуже через несколько минут он судивлением понял, чтоему интересны все эти подробности. Дажемелькнула где-то назадворках сознания мысль, что, может, имеет смысл собрать материал исделать совсем другую книгу, неопогибших сотрудниках правоохранительных органов, аометаморфозах, происходивших ссамими органами правопорядка… Все-таки интересно былобы разобраться, какипочему сними происходило то, чтопроисходило. То, очем рассказывал Губанов, звучало, навзгляд Петра, совершенно немыслимо. Какможет работать следователем человек, которого неготовили кследственной работе? Какможно раскрывать преступления иловить преступников, если тебя неучили всем хитростям ипремудростям? Какможно охранять закон, непонимая, азачастую даже ине зная самого закона?

–Этоуже много позже вВолгограде открыли Высшую следственную школу,– сказал Николай Андреевич.– Авшестьдесят шестом такие следователи, кактотже Дергунов, были огромной редкостью. Самородок, которому еще иснаставником повезло.

–Вымного сним общались?– спросил Петр.

–Давот только раз ипобеседовали. Больше недовелось. Все, чтознал, яему тогда рассказал, ибольше вомне надобности невозникало. Аксамому делу явернулся только через месяц слишком.

–Ичтоже случилось через месяц?

–О-о! Вконце июля мы все уже наушах стояли…

Июль 1966года
Николай Губанов

Саня Абрамян старался говорить спокойно инепринужденно, нодаже потелефону Губанову было слышно, чтостарый приятель нервничает исгорает отнетерпения.

–Давно невиделись, Коляныч. Может, дернем посто грамм после работы?

«Стограмм после работы» Николая, конечно, необманули. Впоследние два-три дня все московское иреспубликанское начальство только иделало, чтовспоминало старых знакомых, скоторыми ну просто очень срочно нужно было встретиться ипоговорить «зажизнь». Всеобъяснимо. 23июля ЦККПСС иСовет Министров СССР приняли постановление «Омерах поусилению борьбы спреступностью», чемясно дали понять: власти недовольны работой Министерства охраны общественного порядка исчитают, чтовделе борьбы спреступностью крайне много недоработок ислабых мест. Прошло всего три дня– иуже 26июля вышел Указ Президиума Верховного Совета СССР, всоответствии скоторым создавалось союзно-республиканское Министерство охраны общественного порядка. Постановление «Омерах поусилению…», какоказалось, было принято непросто так: оновыполнило роль подкладки подуказ. Выплохо работаете, инужно вас переформировать ивсе переделать нановый лад. Всего пять споловиной лет прошло стех пор, каксоюзное министерство разогнали,– ивот его создают заново. Помимо очередного витка кадровой неразберихи, новых назначений, переводов иувольнений, тревогу вызывал вопрос: ктобудет министром РСФСР, акто возглавит охрану общественного порядка науровне всей страны? Нынешний министр, Вадим Степанович Тикунов, пребывал вдолжности с25июля 1961года, икадровик Губанов, прекрасно владевший всей информацией оприказах посвоей линии, судивлением подумал, чтодаты достранности совпадают: ровно 4года иодин день. Тикунов был назначен Хрущевым, ничем себя незапятнал, пользовался уважением среди личного состава. Совершенно логично, казалосьбы, сделать его союзным министром, ана РСФСР «поднять» кого-нибудь, ктозаслужил. Сдругой стороны, Вадим Степанович уже наделе доказал, чтохорошо справляется науровне республики, асправитсяли совсей огромной страной– ещевопрос. Астретьей стороны, удержитсяли Тикунов вообще вранге министра? Он– ставленник старой хрущевской команды, нотеперь уже два года какна смену Хрущеву пришел новый человек, Брежнев, который, разумеется, хочет окружить себя своими людьми иотстранить отвласти тех, ктовэтой власти весьма удобно расположился приХрущеве. Еслибы Хрущев заболел иумер, всебылобы нетак остро, новедь он неумер, егосняли, отстранили отвласти, устроив нечто вроде дворцового переворота, ивперевороте этом участвовали две группировки, водну изкоторых входил Брежнев, вдругую– Шелепин. Ипосле отстранения Хрущева именно Александр Шелепин был наиболее ожидаемым новым руководителем партии истраны, недаромже вверхах заним закрепилось прозвище Железный Шурик. Аннет, первым секретарем ЦККПСС избрали Леонида Брежнева, абывшие соратники поделу свержения Хрущева автоматически превратились воврагов, самыми влиятельными изаметными изкоторых были, пожалуй, такназываемые комсомольцы Шелепин иСемичастный. Шелепин еще приСталине, потом приХрущеве был первым секретарем ЦКВЛКСМ, затем его назначили председателем КГБ приСовете Министров СССР, аместо «главного комсомольца страны» занял Семичастный. Через три года, вконце 1961-го, Шелепин переходит наработу вЦК, авКГБ ему насмену приходит все тотже Семичастный. Идут, таксказать, рука обруку, один постопам другого.

Вадим Степанович Тикунов, возглавлявший МООП РСФСР, прежде занимал должность заместителя Шелепина вбытность того председателем КГБ. Понятно, чьюкандидатуру будут отстаивать «комсомольцы». Иточно также понятно, чтоБрежнева такой расклад врядли устроит. ЕслиШелепин одержит победу иотстоит своего человека уруля министерства, токартина одна, авот если верх возьмет Брежнев ипротолкнет назначение своей кандидатуры– картина получится совсем-совсем иная. Хужетого: непредсказуемая. Ах, кабы знать, кого именно хочет привести Брежнев!

Вот обэтом ишли постоянные перешептывания икулуарные разговоры. Обычные люди, черпающие информацию только изгазет иофициальных сообщений порадио ителевизору, были, разумеется, невкурсе политических войн, разгоревшихся насамом верху. Дачто там обычные люди– даже руководители низшего исреднего рангов обэтом незнали. Ирядовые сотрудники милиции были свято убеждены, чтоновый указ грозит только штатными изменениями иперестановками, аминистр останется насвоем месте, никого неуволят ине сократят, потому что союзно-республиканское министерство влюбом случае больше изначительнее просто республиканского, поднего будут создаваться новые должности иувеличиваться численность кадрового состава.

Николай Губанов каккадровик знал, чтоСаню Абрамяна буквально неделю назад повысили вдолжности. Понятно, чтоон волнуется, невылетитли его кресло изнового штатного расписания.

–Мнесегодня надачу нужно ехать,– сдержанно ответил он.– Давай завтра встретимся.

–Адавай лучше ятебя отвезу,– неожиданно предложил Абрамян.– Тудаиобратно. Подороге ипочирикаем.

–Икакже ты меня отвезешь?– недоверчиво усмехнулся Николай.– Насвоих плечах запихнешь вэлектричку?

–Обижаешь, гражданин начальник! Доедем скомфортом, начетырех колесах.

Неужели Абрамян купил машину? Вотэто да! Накакие шиши, интересно знать? Ипри помощи каких связей? «Запорожец» ЗАЗ-965, прозванный внароде «горбатым», стоит около двух тысяч рублей, даже чуть больше, чтобы его купить собственными, таксказать, силами, неворуя ине беря вдолг, нужно два года неесть, непить, неездить нагородском транспорте, ничего неприобретать ивообще нежить. Иликопить много лет. Возможно, Саняикопил, номесяц назад, когда они встречались после убийства Астахова, никаких разговоров опредстоящей покупке «Запорожца» небыло, этоНиколай помнил точно, аведь трудно, просто невозможно предположить, чточеловек, стоящий буквально напороге приобретения автомобиля, промолчит идаже незаикнется обэтом. Все-таки событие значительное! Хотяеще вте времена, когда Губанов вместе сАбрамяном работал вобластном угрозыске, Санька пару раз обмолвился окаких-то состоятельных родственниках нето вЕреване, откуда он был родом, нето вБаку, гдедозамужества жила его благоверная.

–Ну, коль так, поехали,– согласился Николай.

Вусловленное время Саня назеленом «горбатом» появился воговоренном месте.

–Ну, теперь ты совсем настоящий начальник, повышение получил ина собственном авто разъезжаешь,– улыбнулся Губанов, устраиваясь напереднем сиденье рядом сАбрамяном.

–Колеса немои, дядьки моего, онизЕревана вМоскву вотпуск приехал, дает попользоваться, когда попрошу. Кудаедем?

–ВУспенское, кудаж еще. Тычто, забыл, гдеунас дача?

–Незабыл, носпросил навсякий случай, малоли, может, тебе еще куда надо. Нарынок, например, илипо секретному интимному делу подвидом дачи. Данетушуйся, Коляныч, жизнь есть жизнь, темболее если она семейная. Всепонимаю,– лукаво заметил Саня.

Понимает он! Всехпосебе меряет, сам-то ниодной юбки непропустит. Авот насчет рынка– идея дельная. Ивообще, разуж так повезло странспортом, нужно распорядиться удачей сумом, накупить побольше всякой бакалеи ивсего, чтонепортится, крупы там, макароны-вермишель, сахарный песок, консервы, хозяйственное мыло. Картошки взять килограммов десять-пятнадцать, свеклу, морковь, лук, несколько кочанов капусты, чтобы матери изсельпо тяжести нетаскать. Лимонаду дляЮрки можно купить целый ящик. Хорошо, чтозарплата недавно была, деньги ссобой есть.

Затарив продуктами полный багажник, онидвинулись квыезду изгорода. Абрамян безобиняков приступил кделу, продемонстрировав неплохую информированность опроисходящих наверху волнениях иконфликтах.

–Тикунова точно неоставят,– уверенно сказал он.– Недля того после смерти Сталина систему разваливали иослабляли, чтобы снова воглаве союзного министерства гэбиста поставить. НамБерии заглаза иза уши хватило.

–Бывшего гэбиста,– осторожно заметил Губанов.– Разве Вадима Степановича можно упрекнуть втом, чтоон прогибается подКомитет? Я,например, ничего такого незамечал.

–Ктознает, тотизамечает,– туманно отозвался Саня.– Уменя хорошие источники где надо.

«Этозаметно»,– подумал Николай. Абрамян был старше него всего начетыре года, ноеще тогда, всередине пятидесятых, когда они вместе работали врозыске, велсебя солидно, водил знакомства сважными людьми икрупными чиновниками, давал понять, чтообладает информацией, недоступной простым смертным, асейчас, наверное, вхож всамые высокие кабинеты. Ноне настолько, однако, высокие, чтобы выяснить то, чтобеспокоит Александра Геворковича Абрамяна, неделю назад переведенного сдолжности начальника отдела уголовного розыска надолжность заместителя начальника районного управления.

Больше половины пути доУспенского они провели вобсуждении перспектив кадровых перестановок, штатных реорганизаций ивозможных кандидатур накресло министра. Губанов был твердо уверен, чтоТикунов останется ивозглавит новое министерство: зачем искать варяга, когда есть готовый министр, свысшим образованием, между прочим, чего после Октябрьской революции идо сих пор ниразу неслучалось. Человек уже руководит охраной общественного порядка, вовсем разобрался, знает, чтокчему, такдлячего искать кого-то, ктоеще долго будет входить вкурс дела? Нужно немедленно засучив рукава браться завыполнение указаний постановления ЦК, устранять недостатки вдеятельности поохране общественного порядка, усиливать борьбу спреступностью, ане расслабляться иждать, пока новая метла сообразит, изкакого угла выметать мусор ивкакую кучу его сгребать. Абрамянже упрямо твердил, чтовЦК недопустят нового усиления власти госбезопасности ибудут искать свежего человека, никак несвязанного сШелепиным иСемичастным. Еслиприэтом пострадает борьба спреступностью– тоифиг сней, преступность– дело второстепенное, отнее страдают обычные люди, членов Политбюро она никак некасается, авот распределение иобъем власти какраз очень даже их касается. Ипостановление «Обусилении…» было нужно недля того, чтобы реально улучшать охрану общественного порядка, аисключительно длядискредитации Вадима Семеновича Тикунова. Мол, этот министр несправляется, нужно его менять.

–Идавно ты стал таким циничным?– снеудовольствием спросил Губанов.– Раньше ты был настоящим романтиком, стремился людей защищать, атеперьчто?

–Такяже неот себя говорю, неот своего имени,– обиделся Саня.– Ярассказываю, какнаверху думают ичем руководствуются.

–Откудаж ты так хорошо знаешь, чтоикак думают наверху?

–Оттуда. И,кстати, наверху очень недовольны тем, чтоубийство Астахова досих пор нераскрыто. Делопередали другому следователю, оперсостав усилили людьми сПетровки.

–Петровка– этоже город, аУспенское– область,– удивился Николай.– Кактак-то?

–Давот так.– Вголосе Абрамяна зазвучала неприкрытая досада.– Когда наверху хотят, толюбые правила можно нарушить.

–Выходит, Дергунова отдела отстранили?

–Угу.

–Жаль,– искренне огорчился Губанов.– Онмне очень понравился. Ичто, никаких подвижек заполтора месяца?

Саня помолчал немного, потом вздохнул:

–Ладно, расскажу, только между нами, хорошо? Разглашение тайны следствия ивсе такое, аты, хоть инаш сотрудник, но, во-первых, кадры, ане опер, аво-вторых, свидетель.

–Само собой. Могбы ине предупреждать.

Девушку сфотографии, оставленной нагруди покойного Владилена Астахова, установили, этооказалась некая Лилия Бельская, балерина изтруппы Большого, неприма, конечно, несолистка, акордебалет. УАстахова был сней роман несколько лет назад, расстались плохо, сердце Лилии оказалось разбито натакие мелкие осколки, чтоона ушла изБольшого вТеатр оперетты, тамтоже хореографии много. Здание почти соседнее, носцена все-таки другая, икоридоры другие, нетникаких шансов постоянно натыкаться насочувственные илиоткровенно злорадные взгляды. Ейведь многие завидовали, пока она была фавориткой звезды икрасавца, ктомуже холостого. Спустя год после разрыва Бельская покончила ссобой, повесилась, оставив записку, вкоторой говорилось, чтобезВладилена ее жизнь стала пустой илишенной смысла. Оперативники отработали все окружение девушки, искали родственников, друзей, соседей, бывших одноклассников, вобщем, всех, кого смогли найти. Каждого примеряли нароль мстителя. Тоидело казалось, чтовот он, нуточно он, повсем параметрам подходит, имотив есть, иалиби навремя убийства шаткое инеубедительное, ато ивовсе отсутствует… Апотом все обваливалось. Дотошный икропотливый следователь Дергунов требовал доказательств, вызывал иподолгу допрашивал свидетелей, гонял сыскарей вхвост ивгриву, чтобы выяснить иперепроверить каждую деталь, ивыносил суждение: нетот.

–Один чувак ну совсем вцвет попал,– рассказывал Саня.– Онначал ухаживать заБельской какраз после того, какее бросил Астахов, иона вродебы отвечала даже какой-то взаимностью, согласилась замуж занего выйти, апотом вдруг заявила, мол, немогу забыть Владилена, ижизнь мне теперь немила, иничего мне ненужно, иподарки свои забери, никакой свадьбы небудет. Напохоронах Бельской этот тип убивался сильно, больно было смотреть. Вовсяком случае, такговорят те, ктотам был. Ачувак, между прочим, нехрен собачий, апереводчик сфранцузского, ездит снашими делегациями воФранцию иеще вкакие-то африканские страны, гдепо-французски говорят. Тоесть он итаблетки мог привезти, изаписку написать.

–Такможет, все-таки он? Есливсе так совпало,то…

–Данет,– вздохнул Абрамян,– неон, поалиби непроходит. Намомент обнаружения Астахов был мертв примерно около восьми часов, тоесть смерть наступила сдвух дотрех часов ночи. Акогда после вскрытия сделали все анализы, тосказали, чтопритом количестве обнаруженного вкрови вещества всочетании снехилым количеством крепкого алкоголя Астахов должен был умереть втечение двух часов после приема таблеток. Тоесть отравили его непозже часа ночи, авернее всего примерно споловины двенадцатого дополовины первого. Нашподозреваемый аккурат вэто время был вгостях уодной супружеской пары, тоже, между прочим, артистов, онсними через Бельскую познакомился, когда женихался сней, идо сих пор поддерживает отношения. Ониподтвердили.

–Авдруг покрывают?– настороженно спросил Николай.– Еслиони дружили сдевушкой, сэтой Бельской, то, возможно, всевместе изадумали отомстить? Жених– исполнитель, адрузья заранее пообещали подтвердить его алиби. Разве неможет так быть?

–Может,– кивнул Саня.– Акак доказать? ТыДергунова видел, такой, какон, ничего неупустит, всеперепробует, всеварианты. Ине вышло нихрена унего. Короче, кактолько постановление приняли, всесразу озаботились раскрываемость поднять, показатели улучшить, атут такое дело висит… Нашеруководство вышло напрокурорских, поставили вопрос отом, чтобы сменить следователя, сами опергруппу усилили. Кто-то где-то шепнул, дескать, самгенсек сильно интересуется, потому какАстахов был одним изего любимых исполнителей.

–Ичто, неужели вы полтора месяца только одну эту версию крутили? Честно сказать, ябы тоже упрекнул вас, чтомедленно работаете. То, чтоты рассказал, можно было максимум занеделю сделать. Илитвои подчиненные берут стебя пример ипредпочитают отсиживаться вуголке сгазеткой, ане землю топтать?

Абрамян, конечно, тутже вспыхнул.

–Много ты понимаешь! Аты представляешь, сколько пальцев было надаче уАстахова после вечеринки? Всехгостей установить, увсех дактилоскопию собрать, каждую дактокарту сличить сотпечатками нафотографии ина коробке из-под таблеток– этоже уйма времени ушла, эксперты аж взвыли. Ты, Коляныч, канцелярская крыса, только иумеешь, чтобумажки перебирать, анастоящей работы врозыске вообще ненюхал! Тыхоть понимаешь, чтоэто такое: собирать информацию пролюдей уровня Астахова? Тыможешь своим убогим воображением нарисовать картинку ипредставить, скем нам приходилось общаться икак снами разговаривали? Мыдляних тупые менты, грязь подногами. Аони небожители, онивсферах вращаются, сними большие люди ищут знакомства! Онивсе, блин, образованные посамое немогу, умные книжки читают, словами такими бросаются, чтонифига непонять, чего они говорят. «Ах, унего божественное верхнее до!», «Ах, тамтакая неудобная тесситура!», «Помните, уКафки…» Иведь понимают, суки, чтомы незнаем никакую тесситуру, иКафку эту незнаем, такспециально выпендриваются, чтобы нас унизить. Чтобы изтаких кренделей хоть крупицу полезной информации вытащить, нужно уйму времени потратить. Такони потом еще начинают задницей крутить, мол, зачем это мне идти кследователю, явам все уже рассказала, явам все уже показала, приходится объяснять, чтомы просто побеседовали, атеперь нужно все это повторить подпротокол. Аони вответ: ах, язавтра немогу, уменя репетиция, ипослезавтра ятоже немогу, уменя прогон, уменя сдача полосы, уменя вернисаж, уменя показ, уменя черт лысый вступе! Никакого уважения кмилиции икследствию! Можно подумать, мысебе накарман работаем, аони нам одолжение делают. Вотвыцепишь такого свидетеля, дотащишь его доДергунова, даито несразу, атот возится, возится, каксонная улитка. Попробовалбы сам стаким контингентом поработать, апотом претензии выкатывал,– угрюмо закончилон.

Обида Абрамяна была Николаю понятна. Ипроблема ненова, какни печально.

–Такты выяснил, чтотакое тесситура ичто там уКафки написано?– миролюбиво спросилон.

–Вотеще, время тратить,– пробурчал Саня.– Итон-то сбавь, самнебось тоже незнаешь.

–Незнаю. Унас стобой образования нехватает, чтобы стакими людьми наравных разговаривать.

–Нафиг мне это образование… Ябольше десяти лет злодеев ловлю ибез всякого образования дозамначальника райотдела дорос. Теперь уже сам бегать небуду, непо чину. Пусть другие мучаются.

–Утебя вотделе хоть один опер свысшим образованием есть?

–Есть один, впрошлом году прислали, московскую «вышку» окончил.

–Ивсе? Только один?

–Нуасколько надо-то? Донего вообще ниодного небыло– иничего, справлялись. Укого десять классов, укого восемь, есть те, ктовтехникуме учился. Максимыча помнишь?

–Какне помнить,– улыбнулся Губанов.– Онеще десять лет назад казался мне стариком. Неужели досих пор работает?

–Представь себе, работает. Такунего всего четыре класса, даите вцерковно-приходской школе, ещедореволюции.

–Ясненько. Ачто молодой, который после «вышки» пришел? Отличается отостальных? Заметно, чтоего чему-то нужному научили?

–Ой, дачему его там научат-то? Научить могут только жизнь ипрактика, пока своим лбом сто раз нестукнешься– всеодно непоумнеешь. Нузаконы он вызубрил, допустим, слова умные знает, атолку? Комуэти законы нужны? Сильно они помогают, когда, кпримеру, вдеревне половину домов обнесли, народ голосит ивозмущается, инужно срочно воров найти иукраденное людям вернуть? Вотто-то ионо. Нет, зрянаговаривать нестану, ихтам, конечно, каким-то правилам научили: когда убийство– делай то иэто, акогда грабеж– этоито. Нокак делать-то? Чтонужно сделать– онзнает, акак сделать– представления неимеет. Вотвыучил, чтонужно выявить круг возможных свидетелей иопросить, акак их опрашивать, если они все сплошь местные алкаши? Каксними разговаривать? Каксебя вести, чтобы они тебе доверяли иязык развязали? Этому ненаучили. Такчто, Коляныч, твои заморочки собразованием можно засунуть куда подальше. Опыт, опыт иеще раз опыт, ане институты всякие.

–Тыправ, конечно,– задумчиво кивнул Губанов,– новот сокружением Астахова ивсех ему подобных… Тутобразование непомешалобы. Еслибы твои ребята разговаривали сосвидетелями наравных, глядишь– быстрее управилисьбы, успелибы больше.

Помолчал, потом пробормотал себе поднос:

–Тесситура… Тесситура…

–Чего?– нерасслышал Саня.

–Даничего, этоятак.

* * *

Александр Абрамян

Абрамян был несказанно удивлен, когда мать Коли Губанова, Татьяна Степановна, кинулась кнему каккродному. Статная ипышногрудая, нобез единого грамма лишнего веса, онадвигалась настолько легко ибыстро, чтодаже встареньких трениках ирастянутой цветастой кофте выглядела грациозной ивоздушной, какбалерина. «Надоже, троих детей родила исохранила фигуру, амоя жена после двух родов так раздалась»,– сневольной завистью подумал Саня.

–Сашенька!– воскликнулаона, целуя нежданного гостя вобе щеки.– Тыведь Саша, правильно? Фамилию запамятовала, какая-то армянская, аимя помню. Верно ведь?

Тот прямо обомлел отнеожиданности. Много лет назад он был вгостях уГубановых, Колясобирал товарищей поработе насвой день рождения. Стех пор Абрамян дома уНиколая небывал исего матерью больше невстречался. Иимени ее, ксвоему стыду, непомнил.

–Верно, я– СашаАбрамян. Нуипамять увас! Вотуж недумал, чтовы меня вспомните иузнаете, столько лет прошло!

–Явсех Колиных друзей помню, иМишиных, Ниночкиных,– снескрываемым удовольствием сообщила Татьяна Степановна.– Никого незабываю, даже если всего раз увидела.

–Унас мать– ходячая энциклопедия сфотографиями,– сосмехом подтвердил Николай.– Инойраз ихорошобы, чтобы она чего-нибудь невспомнила, но– фигушки.

Из-за дома вылетел парнишка, крепкий, загорелый, сободранными локтями иколенками, удивительно похожий насамого Губанова. Сразбегу запрыгнул наотца, повис нанем, болтая ногами икрепко обнимая зашею.

–Папа! Ура-а! Хорошо, чтоты приехал, ато уменя вопрос, абабушка незнает. Вотпочему…

–Погоди,– пряча счастливую улыбку, ответил Николай,– сначала машину разгрузим, ауж потом разберем твой вопрос. Познакомься, этоАлександр Геворкович, мойстарый товарищ, мысним вместе работали раньше.

–Александр Ге…– растерянно попытался повторить мальчик.– Георгиевич?

–Можно итак.– Абрамян протянул ему руку, крепко пожал, по-мужски, какравному.– Аможно ипросто «дядя Саша». Атебя какзвать-величать?

–Юра,– сдостоинством ответил Колин сын.– ДядяСаша, этоваша машина?

–Моя. Ну, несовсем моя, носегодня яна ней езжу.

–Аможно посмотреть?

–Валяй.

Юра немедленно залез внутрь, уселся наместо водителя исважным видом ухватился заруль.

–Нетрогай там ничего!– встревоженно крикнул Губанов.– Вылезай, поможешь продукты носить.

–Нупа-ап,– проныл мальчик.

–Давай-давай, сначала дело, потом все остальное. Будешь хорошо себя вести– попросим дядю Сашу тебя прокатить вокруг поселка.

Обещание возымело действие, иуже через несколько секунд двое взрослых мужчин иодин подрастающий споро переносили избагажника вдом продуктовые запасы. Потом Татьяна Степановна усадила всех ужинать, кормила картошкой стушенкой, угощала пирожками свишней. Зачаем Губанов спросил нетерпеливо ерзающего сына, чтозанеразрешимый вопрос его интересует.

–УВальки маленький братик, совсем маленький, онтолько недавно родился,– обстоятельно началЮра.

–Валя– этоего дружок, насоседней улице живет, внук профессора Медниковой,– тутже пояснила всезнающая Татьяна Степановна.– Амалышу полгодика.

–Нувот, аунас впоселке есть бездомная собака, еевсе любят икормят,– продолжал мальчик.– Онатакая здоровская! Умная– прямо какчеловек, всеслова понимает. Онасначала была беременная, апотом родила щенков. Этоеще весной было, иСлавка сказал, чтощенки родились прямо вдень рождения Ленина, кпразднику.

–Славик унас местный,– снова вступила мать Губанова,– сынок телефонистки спочты.

–Так,– солидно проговорил Николай.– Ичто было дальше?

–Ничего небыло,– удивленно проговорил Юра.– Ачто?

–Тогда вчем твой вопрос? Ядумал, что-то произошло.

–Нет, япро другое. Вотсмотри, пап: япосчитал, сколько месяцев прошло. Получается, Валькиному братику полгода, ащенкам три месяца. Правильно?

–Нуда.

–Тогда почему щенки уже бегают вовсю, играют снами, сами кушают, аВалькин братик неразговаривает, самничего неделает идаже вообще неходит? Еготолько вколяске возят илина руках носят икормят избутылочки ссоской. Онже, получается, вдва раза старше щенков, аничего неумеет. Кактак?

Абрамян, уминая заобе щеки пышные пирожки изапивая чаем, подумал, чтоответить наэтот вопрос несмогбы. Более того, такой вопрос ему просто непришелбы вголову. Почему? Данипочему! Таквприроде устроено, изачем обэтом думать? Мозги только напрягать.

–Онсначала даже подумал, чтоуВали братик чем-то болеет,– снова вступила спояснениями Татьяна Степановна.– Что-то вроде задержки развития. Нояобъяснила, чтомалыш совершенно здоровый ичто все детки такие, наножки встают ближе кгодику, аговорить исамостоятельно кушать начинают гораздо позже. Уживотных по-другому, онибыстрее развиваются иучатся.

–Ноявсеравно непонял, почему так,– упрямо мотнул головой Юра.– Почему животные быстрее развиваются иучатся, если они животные, амы– люди? Мыже должны быть умнее, способнее, мыдолжны лучше соображать, аполучается, чтоони глупые, уних нет интеллекта, аучатся быстрее. Значит, ониспособнеенас?

Оттакой постановки вопроса Абрамян вконец обалдел. Откуда умальчишки такие мысли? Емувсего десять лет! Новедь ивсамом деле, если вдуматься, товопрос закономерный. Взять хоть техже собак: вполгода они уже вполне самостоятельны, авгод готовы кпроизводству потомства. Нуда, говорят, чтоусобак счет возраста посравнению счеловеком примерно один ксеми, тоесть трехмесячный щенок поуровню развития равен почти что двухгодовалому ребенку. Однакоже годовалая собака отнюдь неравна семилетнему человечку. Всемье уАлександра всегда, сколько он себя помнил, были собаки, ноон никогда несравнивал их сосвоими двумя дочками. Аведь если припомнить домашних питомцев щенками, адевчонок младенцами, то… Да, разница бросается вглаза. Вовсяком случае, девчонок всемь лет совершенно точно нельзя было выдавать замуж, нипо уму, нипо физиологии.

Николай отнесся квопросу сына серьезно ипообещал постараться узнать, вчем здесь загвоздка, ивследующий раз рассказать. Удовлетворенный Юрка схватил старелки последний пирожок ивыскочил из-за стола.

–Дядя Саша, авы правда меня покатаете?

–Правда,– улыбнулся Абрамян.

–Аможно яСлавку позову, чтобы он тоже покатался?

–Можно.

Когда мальчик умчался, Татьяна Степановна спросила:

–Сашенька, аубийцу-то поймали? Ну, который нашего певца… Яуж иуКоли спрашивала, иуМиши, ноони все отговариваются, мол, незнают ничего. Может, тызнаешь?

Александр вздохнул иотвел глаза.

–Ищут, Татьяна Степановна, ищут. Непростое это дело.

–Нонайдут? Естьнадежда-то?

–Обязательно найдут, неволнуйтесь.

–Между прочим, мать, Санюнедавно повысили, адо этого он какраз убийством Астахова изанимался,– ехидно заметил Николай.– Вотиспроси его, кактак вышло, чтоон завсе время ниразу стобой невстретился, непобеседовал, неспросил ниочем. Ондолжен был дневать иночевать здесь, вУспенском, скаждым дачником, скаждым местным поговорить, этоже его район, егоземля. Аон, похоже, здесь ине появлялся. Ведьнепоявлялся, Санёк? Признавайся!

Абрамяну стало неприятно. Когда убили певца, Александр был начальником отдела, вего обязанности невходило выезжать накаждое происшествие, дляэтого существовала дежурная группа, затем уже подключались его подчиненные. Подчиненные, ане сам начальник. Забота начальника– организовать работу личного состава, ане преступления раскрывать. Нуда, ондействительно неездил вУспенское, неучаствовал вподомовом обходе, неопрашивал людей, ичто стого? Вего отделе крепкие опера, онисвое дело знают, наних можно положиться.

–Даиди ты,– проворчал он.– Начальник, который выполняет заподчиненных их работу, этоплохой начальник.

–Ах, нуда, яизабыл, чтоты был начальником, атеперь стал совсем большим начальником. Ладно, недуйся, яшучу.

Татьяна Степановна простодушно ирадостно улыбнулась:

–Такчто, Сашенька, тебя можно поздравить сповышением?

Хорошая уКоли Губанова мать, простая, добрая, нето что ее сын: такиищет, гдебы уколоть, закакоебы место ущипнуть. Абрамян решил сменить тему, начал расхваливать дом, восхищаться большими окнами икрасиво оформленным эркером смногочисленными цветочными горшками, вкоторых росли ухоженные растения сблестящими широкими листьями.

–Да, этонам сказочно повезло, просто сказочно,– подхватила Татьяна Степановна.– Схозяином дачи Коленька познакомился давно еще, когда вуголовном розыске работал, вотон нам исдает, причем так задешево, чтоаж самой неверится. Несчастный человек, всюсвою судьбу пропил. Атак-то намбы никогда вжизни такую шикарную дачу ненайти. Юрочке раздолье, унего здесь много друзей, ониуж сколько лет здесь вместе каникулы проводят.

–Красивые увас растения,– похвалил Александр, желая сделать приятное хозяйке.

–Этояиз Москвы привожу, когда налето сюда перебираюсь, ато Ниночка упустит: тозабудет полить, топерельет, ацветам нужен режим, какивсему живому.

Заокном послышались мальчишеские голоса, мелькнули две взлохмаченные головы: одна темноволосая, Юркина, вторая– медно-рыжая.

–Дядя Саша, когда мы поедем?

–Иду,– отозвался Абрамян, вставая из-за стола.

Мальчишки долго ияростно спорили, ктоизних поедет напереднем сиденье рядом сводителем, акому сидеть сзади. Вконце концов Абрамян строго наказал обоим залезать назад, прокатил их вокруг поселка, высадил возле губановской дачи, забрал Николая ивырулил нашоссе всторону Москвы.

–Странные вопросы твой парень задает,– сказал он.– Откуда он таких глупостей набирается? Тыбы проверил, может, нанего вУспенском кто-нибудь влияет?

Александр все еще злился наГубанова, нопонимал, чтонужно очем-то разговаривать. Неехатьже молча, всамом-то деле!

–Конечно, влияет,– беззаботно отозвался Николай.– Самзнаешь, какая там публика, апацаны– онивсе слышат, хоть ине понимают больше половины. Профессора, писатели, ученые, артисты, секретари райкомов. Изря ты так, Саня, вопрос совсем неглупый, просто неожиданный.

Николай принялся пространно рассуждать насвою любимую тему опользе инеобходимости хорошего образования иобширной эрудиции. Абрамян почти неслушал, просто вел машину ирадовался, чторазговор невозвращается кубийству Владилена Астахова.

Насамом деле ораскрытии преступления он рассказал Губанову невсе, далеко невсе. Икое вчем даже приврал.

Главный подозреваемый, накоторого они вышли спустя примерно три недели после убийства, переводчик-синхронист пофамилии Зимовец, втот вечер находился вобществе супругов Вардаковых, давних друзей покойной Лилии Бельской. Елена иЕвгений Вардаковы– артисты цирка, воздушные гимнасты. Иименно Александру Абрамяну первому пришло вголову, чтоисполнителем убийства мог быть нетщедушный очкарик Зимовец, а,например, Вардаков илидаже его супруга. Профессия уних такая, чтонивслабости, нивнерешительности их заподозрить никак нельзя. Воздушные гимнасты всоветском цирке– этоволя, смелость иотвага, железная дисциплина, упорство вмноголетних тренировках, незаурядная сила духа. Зимовец мог ивсамом деле находиться дома уВардаковых, новот вопрос: обали супруга принимали гостя? Немоглоли так случиться, чтопереводчик мило попивал винцо вобществе дамы, аее муж вэто время смотался вУспенское исделал свое черное дело? Съездил, вернулся, жена игость вподробностях пересказали ему, какпровели время, ипри допросах уследователя Дергунова впоказаниях всех троих ненашлось нималейших разногласий. Зимовца видели ихорошо запомнили соседи, потому что летним вечером водворе дома допоздней ночи сидела компания сгитарой, пели какие-то модные песенки, переводчик вышел набалкон ссигаретой, перебросился сдоморощенными музыкантами несколькими фразами, потом спустился, взял гитару испел нафранцузском песню изтех, чтоисполнял Ив Монтан, чемсорвал бурные аплодисменты имолодежной компании, имножества соседей, высунувшихся изокон илистоявших набалконах. Подтверждений– целый ворох. Ивремя подходящее. Стакими показаниями привязать Зимовца кдаче Астахова было совершенно невозможно. Елена Вардакова находилась вуказанное время дома, свидетели помнили, чтоона тоже стояла набалконе ислушала французскую песенку, аплодировала вместе совсеми ипереговаривалась сосвоим гостем. Авот былли дома ее муж– осталось неустановленным, новроде какподразумевалось, что, конечноже,был.

Версия показалась Абрамяну перспективной, ивсе силы его сотрудников были брошены наотработку Евгения Вардакова. Икак раз вэтом месте совершили ошибку: увлеклись мужем исовсем забыли прожену. АЕлена Вардакова, какнеожиданно выяснилось, имела брата, который очень удачно женился надочке одного изчленов ЦККПСС. Более того, этот брат всвое время ухаживал заЛилией Бельской, чутьли нелюбовником ее был, именно он ипознакомил сестру сосвоей возлюбленной. Нуда, этобыло давно, ещедоженитьбы на«удачной» дочке идо романа Бельской спевцом Астаховым, нокто сказал, чтостарые чувства ржавеют? Отношения закончились, ноЛилия иЕлена стали подругами иоставались ими досамой смерти балерины. Такчто брат Вардаковой вполне мог рассматриваться вкачестве…

Вобщем, мог. Дальше им двинуться недали. Информация утекла, дошла донужных ушей, иАлександру Геворковичу Абрамяну недвусмысленно дали понять: этуверсию необходимо закрыть, работу поней прекратить ибольше никогда невспоминать. Делопередадут другому следователю, который сделает все, какнадо. Нивкоем случае нельзя допустить, чтобы насемью уважаемого ивлиятельного члена ЦК пала хотябы тень подозрений втом, чтопрямо подбоком утакого человека пригрелся убийца, данепросто какой-нибудь, аубийца любимого певца самого генсека. Наверху ибез того неспокойно, готовятся большие перемены всиловых структурах, скоро будет принят очень важный указ, идет серьезная битва между кланами, ине нужно давать вруки лишние козыри. Козыри иметь, конечно, полезно, нонадо уметь допоры довремени держать их врукавах. Ине следует попусту пятнать имя достойного человека.

Производство поуголовному делу было передано следователю Полынцеву, старому опытному сотруднику, славившемуся высокой результативностью работы. Дергунову дали понять, чтопричина его отстранения отдела кроется внеудовольствии «самого»: дескать, слишком долго возится, недостаточно усердно расследует. Онежелательности рабочей версии небыло сказано нислова, иАбрамяну было непонятно, догадался Дергунов оподоплеке илинет. Такилииначе, Полынцев все сделает влучшем виде, генсек останется доволен, руководство тоже, иникто непострадает. АДергунов привсех своих бесспорных достоинствах так несумеет.

Вот начто ушли те самые полтора месяца. Норассказывать обэтом нельзя ниКоле Губанову, никомубы то нибыло еще. Иесли Губанов снова начнет тренькать насвоей балалайке прото, чтоАбрамян иего парни работают медленно инеэффективно, придется молча глотать ине оправдываться.

* * *

Николай Губанов

Подъехав кдому, Николай столкнулся сбратом исестрой, выходившими изподъезда. НиМиша, ниНина сАбрамяном знакомы небыли: втот единственный раз, когда Саня был вгостях уГубановых, Мишке было шестнадцать, аНине вообще всего десять, онивовзрослом застолье неучаствовали. Вте годы Губановы еще жили вбараке, комната могла вместить нетак много народу, икаждый стул был насчету, каждое посадочное место, такчто детей накормили заранее иотправили кого куда.

Нина тутже принялась щебетать истроить глазки симпатичному темноглазому мужчине, сидевшему зарулем. Нуещебы! Санька исам посебе хорош, красавчик исердцеед, атут еще машина. Ох, Нинка, бить ее некому.

–Этокто?– вполголоса спросил Михаил, незаметно указывая глазами наАбрамяна.

–Этотот самый Абрамян, который занимался делом Астахова.

–Тот, ккоторому ятебя направил?

–Нуда. Помнишь, ятебе тогда сказал, чтомы сним вместе работали, когда яеще врозыскебыл.

–Помню-помню,– кивнул Миша.– Все-таки тесен мир. Нутак что, нашли убийцу?

–Поканет.

–Ачто он рассказывает?

–Нунездесьже,– недовольно шепнул Николай.

Обернулся, похлопал поспине сестру, которая, нагнувшись кавтомобильному окну сопущенным стеклом, очем-то ворковала сАлександром.

–Оставь человека впокое, онитак весь вечер наменя потратил. Время двенадцатый час, маленьким девочкам пора баиньки, ане заигрывать сженатыми мужчинами.

Нина выпрямилась, глянула нанего сердито:

–Вотже ты зануда, Колька!

Потом снова заглянула вокошко имило улыбнулась:

–Досвидания, Александр! Быларада познакомиться!

–Иябыл рад, красавица,– весело ответил Абрамян.– Ещевстретимся, если Колька нас стобой неубьет.

–Убью,– громко пообещал Николай, ноотъезжающий Саня врядли услышал его слова зашумом мотора.

–Нинка, дуйдомой,– распорядился Миша.– АясКолей поднимусь, нампоговорить надо.

–Между прочим, время двенадцатый час, каксправедливо заметил наш стобой старший брат,– капризно возразила девушка.– Неприлично втакое время шляться вгости, темболее всемейный дом. Мыитак уЛарки свосьми часов сидели, небось надоели ей хуже горькой редьки.

–Воткакраз ты инадоела, оттвоей бесконечной болтовни уже уши закладывает,– отпарировал Михаил.– Тыслышала, чтоясказал? Отправляйся домой иложись спать, яскоро приду. Унас сКолей дела.

–Ох-ох-ох, можно подумать!

Нина гордо выпрямила спину, обтянутую узким облегающим платьем, инаправилась всоседний подъезд, изящно покачивая бедрами ицокая каблучками.

–Замуж ей пора,– задумчиво проговорил Михаил, глядя вслед сестре.– Красивая стала девка, глазами стреляет вовсе стороны, закрутит еще скаким-нибудь… неподходящим, залетит, носись потом сней…

–Тысам дляначала женись, потом оНине будешь беспокоиться. Ладно, пошли.

Дома было тихо иуютно, Лариса сидела надиване, поджав подсебя ноги, ичитала присвете торшера. Вкоротком голубом халатике, суложенными волосами иярко подведенными глазами, онабыла такой красивой, чтоперехватывало дыхание. «Аяее почему-то нелюблю,– составшим уже привычным недоумением подумал Николай.– Онасовсем чужая, какинопланетянка дляменя».

–Миша, тычего?– удивленно спросилаона, увидев, чтомуж пришел неодин.– Забыл что-то?

Отложив книгу, онаначала было вставать сдивана, ноНиколай жестом остановилее:

–Сиди-сиди, мысМишкой накухне парой слов перекинемся, послужбе.

–Чтотам надаче? Юркавпорядке?

–Вполном, здоров ивесел. Читай спокойно.

–Аужинать?

–Дачто ты, какой ужин,– рассмеялся он.– Матьтак накормила, чтотеперь неделю можно неесть.

Лариса явно обрадовалась, чтоможно вернуться кчтению.

–Тогда убери там все вхолодильник, ятебе наплите оставила,– сказала она итутже уткнулась глазами вкнигу.

Братья уселись накухне, плотно притворив дверь. Николай тщательно отбирал информацию, которой считал возможным поделиться сбратом. ХотьМишка исвой, все-таки следователь, пусть иначинающий, ноАбрамянже незря просил особо нераспространяться. Профотографию, записку нафранцузском языке изатейливо расставленные накрышке рояля свечи Губанов уже рассказывал раньше, после встречи соследователем Дергуновым. Прото, чтособранные угостей Астахова отпечатки пальцев несовпали соследами накоробке отимпортного лекарства, пожалуй, можно. Ипро то, вкотором часу, позаключению медицинской экспертизы, скончался певец, тоже можно. Дажеотом, чтодевушка сфотографии оказалась артисткой кордебалета, сказать невозбраняется. Авот имя ее называть, пожалуй, неследует, какиимя ее несостоявшегося мужа Зимовца.

–Уэтой балерины, каквыяснилось, былгорячий поклонник, практически жених, какой-то переводчик сфранцузского, занего плотно зацепились, проверили совсех сторон, ноунего такое алиби, которое неразобьешь. Вотнаэтом месте все изастопорилось, анаверху недовольны тем, чтоочень долго следствие идет, ипередали дело другому следователю,– закончил свой рассказ Николай.

–Переводчик?– вскинулся Миша.

–Ага. Запискаже была нафранцузском, потому изацепились.

–Акакой именно переводчик?

–Непонял вопроса,– нахмурился Николай.

–Ну, онтексты переводит илиразговоры?

–А, вэтом смысле… Синхронист вроде, выезжал сделегациями заграницу.

–Сделегациями, значит,– задумчиво повторил Михаил.– Дурак ты, Колька, хоть ипри должности, аничего вэтой жизни непонимаешь.

–Интересно, ачтоже такого ты понимаешь, чтомне недоступно?

–Понимаю, почему дело передали другому следователю.

–Нуипочемуже?

–Дапотомуже!– громким шепотом воскликнул Миша.– Тычто, несоображаешь, ктотакой переводчик-синхронист, который выезжает вкапстраны снашими делегациями? Онилидействующий офицер КГБ, иливрезерве, илизавербованный. Виновен он илинет, пусть даже просто причастен, аего необходимо из-под следствия убирать. Спервым следователем, видно, несмогли договориться, нашли того, ктоболее покладистый ипонимает, какжизнь устроена. Придумали прото, чтонаверху недовольны, ипро то, чтоАстахова любил наш генсек, тоже наврали, яуверен. Просто нужна была красивая отмазка.

–Ну… Может быть,– неохотно согласился Николай.

Ему стало обидно, чтоон сам недодумался дотакого простого объяснения. Иеще более обидно, чтообэтом нислова несказал Саня Абрамян. Ведьон-то уж точно немог непонимать то, чтопонимает даже Мишка, который вследствии безгоду неделя.

–Всеравно, Миш, версия тухлая, яже говорю: тамалиби железное, переводчик совершенно точно нипри чем,– снова заговорил он, стараясь непоказать, насколько задет словами брата.– Будем надеяться, чтоновый следователь посмотрит надело свежим взглядом исообразит, вкаком направлении двигаться. Давай расходиться, поздно уже, азавтра вставать рано.

–Нетебе одному вставать, неженка,– усмехнулся Михаил, поднимаясь.– Всеработают, бездельниковнет.

Николай ожидал, чтобрат непременно спросит, нетли каких известий онаправлении, вкотором будет развиваться новое штатное расписание союзно-республиканского министерства, ноМиша обэтом даже необмолвился. Ивообще небыл, вотличие отмногих, обеспокоен грядущими переменами. Чтож, можно понять: следственные подразделения созданы вМООП совсем недавно, всего три года назад, ониеще неуспели разрастись дотаких размеров, чтобы нуждаться всокращении. До1963года все предварительное следствие поуголовным делам было сосредоточено впрокуратуре, милиция выполняла только функции дознания, которое являлось эдаким упрощенным иукороченным вариантом следствия посамым незначительным, мелким делам. Теперь иворганах охраны общественного порядка есть свои следователи, прокуратуру разгрузили, освободили отмелочовки, отделы иотделения дознания вмилиции упразднили, вместо них организовали следственные аппараты. Крайне маловероятно, чтоизменения их хоть как-нибудь коснутся. Нет, конечно, Следственное управление МООП РСФСР переименуют вСледственное управление МООП СССР, этопонятно. Возможно, даже снимут сдолжности нынешнего начальника полковника Галкина ипоставят наего место кого-нибудь другого. Увеличат аппарат, само собой, все-таки руководство следствием вмасштабе всей страны– этокуда больше, чемруководство вотдельно взятой республике. Ана местах-то что менять? Тамвсе какбыло, такиостанется. Следственные подразделения вМООП неликвидируют, потому что прокуратура низа что незахочет снова увязнуть вбесконечных мелких кражах, побоях, хулиганстве, бродяжничестве ипрочем малопривлекательном повседневном криминале. После разделения подследственности на«милицейскую» и«прокурорскую» следователи прокуратуры стали чувствовать себя важными людьми, занимающимися важными иответственными делами, ина следователей изМООП смотрели сверху вниз. Нет, непойдет прокуратура нато, чтобы вернуть все назад иснова забрать себе абсолютно все уголовные дела. Нафига им это нужно? Такчто волноваться Михаилу Губанову совершенно неочем.

Проводив брата, Николай вернулся вкомнату, подсел надиван рядом сЛарисой.

–Чточитаешь?

–Сэлинджер, «Надпропастью воржи»,– пробормоталаона, неотрывая глаз отстраницы.

–Интересно?

–Угу,– промычалаона.

–Прочто?

–Промальчика.

Лариса закрыла книгу, сунув между страницами открытку, которую использовала вкачестве закладки, ипочему-то вздохнула.

–Промальчика,– повторилаона,– который непонимает, какему жить, зачем жить иимеетли он право жить так, какон хочет. Непонимает, ноочень хочет понять.

Николай пожал плечами. Странная книга. Истранный писатель, который считает, чтотакую книгу кто-то будет читать. Впрочем, читают ведь идаже переводят надругие языки. Мальчик, который непонимает, какему жить… Чтож это замальчик такой, если задается подобными вопросами? Хотя…

–Тыпредставляешь, Юркаменя сегодня огорошил вопросом, накоторый яне смог ответить,– оживленно заговорил Губанов ипересказал жене свой диалог ссыном омаленьких детях ищенках.

Они вместе посмеялись, порадовались, чтосын растет думающим, снезашоренным мышлением, ина эти короткие минуты между ними снова возникло то уютное тепло, которое идолжно быть внормальных семьях, нокоторого уже давно небывало.

–Скорейбы Мишкина очередь нателефон подошла,– пожаловалась Лариса.– Этоже просто невозможно терпеть: Нинка приходит исразу хватается затрубку, тоодной подружке позвонит, тодругой, токавалерам каким-то названивает итак подолгу трещит! Когда уже им телефонный номер выделят? Тыговорил, чтосотрудникам милиции вобязательном порядке ставят внеочереди.

–Вотнам ипоставили. Почти сразу, какмы сюда въехали.

–Аим когда?– настойчиво спрашивала жена.

–Незнаю, Лара. Наверное, скоро. Потерпи.

–Терплю. Терплю, терплю…– Неожиданно ее голос начал повышаться иналиваться какой-то непонятной болью.– Ятолько иделаю, чтотерплю! Ясума скоро сойду отэтого бесконечного терпения!

–Чтоты, Лара?

Николай испуганно инедоуменно посмотрел нанее, потом ласково обнял заплечи, ноЛариса раздраженно выскользнула из-под его руки, вскочила сдивана ивстала уокна, повернувшись кмужу спиной.

–Чтослучилось, Лариса?– мягко спросил он.– Ребята тебя чем-то обидели? Кто? Нина? Мишка? Чтоони сделали?

–Ничего они несделали, успокойся,– ответила она необорачиваясь.

–Неприятности наработе?

–Всенормально.

–Тогда вчем дело? Тыведешь себя какистеричка. Еслиесть причина– скажи, япопробую помочь. Еслипричины нет, значит, нужно пить валерьянку ибрать себя вруки, ане бросаться наменя безо всякого повода.

–Никто натебя небросается.

«Наверное, онаждет, чтоясам догадаюсь, самвсе пойму. Аяне могу нипонять, нидогадаться. Ичто самое ужасное– нехочу понимать. Мневсеравно. Былбы сейчас здесь Юрка– ябы, конечно, беспокоился, потому что ребенок недолжен видеть ислышать такие сцены. Нопарень надаче. Имне всеравно. Онамне чужая. Красивая, непонятная ичужая. Аведь никуда неденешься, сынрастет. Придется терпеть. Иона терпит. Наверное, ейдаже труднее, чеммне. Когда после землетрясения вТашкенте объявили, чтобудут собирать бригады длястроительства нового города наместе разрушенного, Ларка так искренне огорчалась, чтоиз-за Юрки неможет поехать! Уменя, здорового молодого мужика, даже мысли невозникло записаться вбригаду, аона хотела. Хотела уехать отсюда нагод, надва, аможет, инавсегда. Отменя, отработы винституте, отподруг, отсвоих поэтов илискем там она собирается начужих квартирах идачах. Еслибы несын, бросилабы все иуехала. Бедная, бедная Ларка…»– сгоречью подумал Николай, глядя напечально ссутулившуюся спину жены.

Минуты взаимной теплоты оказались такими скоротечными! Даибылили они насамом деле? Может, просто показалось?

* * *

Михаил Губанов

Если женщина влюблена ине может обэтом рассказать, онабудет искать повод хотябы упомянуть вслух имя своей пассии. Гдеиот кого Михаил услышал эти слова, вспомнить неудавалось, даон ине особо старался. Какая разница? Внимательно слушай, чтоговорит женщина, иузнаешь все ее секреты, окоторых она молчит. Интересно, умужиков тоже так? «Уменя– точно нет»,– решилон.

Снедавнего времени жена старшего брата стала охотно рассказывать отом, ктоичто сказал илисделал влаборатории, гдеона работала. Ивэтих рассказах все чаще ичаще мелькало имя Льва Ильича Разумовского. ЛевИльич то, Разумовский это… Справедливости ради нужно отметить, чтоиаспиранта Мухина, икакую-то злобную тетку Марковну Лариса тоже упоминала, равно какидругих сотрудников, ноэтого Разумовского– чаще всего. Мишасначала необращал внимания, даивообще слушал Ларису вполуха, ато ине слушал вовсе, думая освоем. Зачем ему все эти внутрилабораторные дрязги иинститутские сплетни? Нокогда имя Льва Ильича стало буквально, чтоназывается, лезть вуши– призадумался. Ипришел кнекоторым выводам.

Понаблюдал заЛарисой, когда она принималась рассказывать освоей лаборатории, заметил кое-что. Да, очень похоже, чтоона влюблена вэтого Разумовского. Просто влюблена илидело зашло куда дальше? Еслидальше, тонасколько? Изнаетли Колька?

Мысль отом, чтоего многомудрый старший братец стал рогоносцем, неожиданно оказалась необыкновенно приятной. Михаил испытывал огромное удовольствие, глядя нато, какКоля, придя сработы, целует жену, иотмечая легкое выражение отчужденности идаже брезгливости, которое появлялось наее безупречно красивом лице. Пусть всего наодин неуловимый миг, нопоявлялось. Лариса дежурно улыбалась, подавая еду, поддерживала разговор, застолом царила атмосфера дружной семьи, иКолька верил. Верил! Ондумал, чтоунего все впорядке, аМиша знал, чтоэто нетак. Ирадовался. Радовался тому, чтоКолька, который вечно поучал, делал замечания, упрекал, даже голос повышал, авсего несколько лет назад негнушался итяжелый подзатыльник отвесить младшему брату, тотсамый Колька, который всегда был старшим, более сильным, ответственным иво всем старался руководить Мишей иНиной, вдруг остался вдураках. Еговодят занос наглазах увсех, аон ничего незамечает!

«Язнаю то, чего он незнает»,– пело вгруди уМиши Губанова. Осознание информированности, недоступной Николаю, окрыляло, словнобы поднимало младшего брата сразу нанесколько ступеней выше старшего.

Ачто будет, если Коля узнает проЛарку иРазумовского? Наверное, ему, Мише, будет еще радостнее смотреть, какстрадает имучается его такой умный икрасивый братец. Начальничек всей семьи, матьего!

Надо подумать, поприкидывать, каклучше: чтобы незнал иглупо верил иличтобы знал имучился. Нельзя сказать, чтоМиша плохо относится кбрату, нивкоем случае! Он, безусловно, желает Коле только добра иискренне хотелбы, чтобы унего сженой все было гладко. Нооно ведь уже негладко! Иникакой вины самого Миши вэтом нет, просто так случилось. Разве он виноват, чтоему приятно смотреть наобманутого Николая? Ивообще, чтовэтом плохого? Ктопозволяет себя обманывать, тотсам дурак, самвовсем виноват иникакого сочувствия незаслуживает. Можно ведь по-родственному любить брата иодновременно презирать его заглупость, доверчивость ислепоту. Почему нет? Вполне можно.

Имеет смысл разузнать побольше озагадочном Льве Ильиче, выяснить поточнее, какие отношения связывают его сЛарисой, апотом уже принимать решение, чемнаслаждаться: своим тайным знанием илистраданиями обманутого мужа.

* * *

Леха Потапов состуком поставил настол перед Михаилом две бутылки «Жигулевского».

–Яктебе сделом,– заявил он, бесцеремонно усаживаясь настул.– Материалы наЯковенко тебе приносили?

–Ачто?– настороженно спросил Михаил.

Могбы ине спрашивать, понятное дело. РазЛеха принес пиво, значит, хочет очем-то попросить, аколь спросил проконкретный материал, стало быть, именно вэтом Яковенко изаинтересован. Следователь Губанов должен просмотреть материалы доследственной проверки ипринять решение либо овозбуждении дела, либо оботказе ввозбуждении.

Потапов надел нафизиономию выражение легкомыслия иполной незаинтересованности, дескать, вопрос ерундовый, даже обсуждать нечего.

–Датам баба одна заяву накатала насоседа покоммуналке, мол, напился, дебоширил, посуду побил наобщей кухне, драку затеял, нецензурно выражался. Нуобычноеже дело, сампонимаешь.

–Понимаю,– кивнул Михаил. Ужкому какне ему, выросшему идо недавнего времени жившему вбараке, понимать, чтотакое бытовуха ипьющие соседи.– Ичто дальше? Причем тутя? Мелкое хулиганство, пятнадцать суток поадминистративке, сэтим неко мне. Комне настол проверочные материалы потаким заявлениям даже непопадают.

Он сособым удовольствием произнес эти слова: «Комне настол». Приятно все-таки чувствовать себя тем, ктопринимает решения. Тем, кому документы кладут «настол». Правда, следователю документы не«кладут», арасписывают, иделают это неподчиненные, аначальство, номелочи, которые портят картину мира, Михаил Губанов умел довольно ловко отметать ине замечать.

–Такияотомже!– радостно подхватил Леха.– Тутчистая административка, даже говорить неочем. Аэта заявительница наследующий день приперлась идавай права качать. Мол, нецензурно выражался вприсутствии малолетних детей иженщин, аэто получается «сособым цинизмом». Видать, скем-то проконсультировалась. Исиняки показывала.

–Синяки?

–Нуда,– неохотно подтвердил Леха.– Она, сука, вдень подачи заявления потом еще втравмпункт сбегала, побои сняла. Справку притащила. Хотела новую заяву накатать, номы ее уболтали, пообещали, чтовсе насловах передадим исправку приобщим кматериалам. Начальству доложили аккуратно, безлишних подробностей, оннадоследственную расписал, японадеялся, чтосойдет, аопер попался слишком инициативный, даты его знаешь, Митька Ершов, вечно он вкаждой бочке затычка, всегда ему больше всех надо, потащился соседей опрашивать, чтотам икак было. Вотделать ему нечего, ей-богу! Вобщем, Миш, парню статья светит. Аон хороший.

Суть просьбы была более чем понятна. Помочь, конечно, можно. Нонужноли?

Михаил помолчал, прикидывая варианты.

–Скажи-ка мне, Леха, лично тебе это надо?

–Такхорошийже парень, жалко…

–Янеоб этом спрашиваю. Хороший он илиплохой– мнебезразницы. Нолично тебе надо?

–Надо,– твердо ответил Потапов.– Яего сдетства знаю, водном дворе росли, дружили всю жизнь. Еслинепомогу– грош мне цена какдругу икак пацану.

–Тоесть ты вэтом районе родился, вырос иработу нашел поближе кдому, чтобы время надорогу нетратить?– насмешливо спросил Михаил.

–Нуда, ачто такого-то? Тывон через полгорода каждый день мотаешься туда иобратно, имного тебе радости сэтого?

–Радости немного, зато проблем меньше, неприходится закаждого друга детства просить икланяться. Лень, Леха, иногда дорого обходится.

–Ладно, кончай мораль читать,– рассердился Потапов.– Поможешь илинет?

–Помогу. Апиво свое забери.

–Спасибо, Миш, тынастоящий друг!– счувством сказал Леха.

Забрал бутылки идвинулся кдвери, ноостановился, когда Михаил окликнулего:

–Погоди-ка.

–Чего?

Губанов вырвал листок изперекидного календаря, написал карандашом несколько слов.

–Мненужны сведения вот проэтого человека,– небрежно бросил он, протягивая листок Потапову.– Чемзанимается, гдеживет, куда ходит, скем встречается.

Глаза Лехи округлились отизумления.

–Такяже неопер, явдежурке сижу… Утебя что, оперов поэтому делунет?

–Друг мой Алексей, яведь неспрашивал тебя, почему ты водишь сердечную дружбу схулиганом иалкоголиком икакие утебя сним общие дела, правда? Тыпопросил– япообещал помочь. Теперь твоя очередь. Меняневолнует, какты будешь это делать. Мненужен результат.

Леха взял бумажку, угрюмо кивнул иушел. Бутылки спивом он держал загорлышки одной рукой, ипри каждом шаге они бились друг одруга ипозвякивали. Отчего-то этот звук показался Михаилу одновременно сладостным ипротивным.

Октябрь 2021года
Петр Кравченко

Вквартире горел свет, нобыло тихо. Карина лежала наполу ичто-то слушала через наушники. Глаза закрыты, ноги поочередно вытягивались. «Устала,– сочувственно подумал Петр.– Спину разгружает». Оннаклонился иосторожно тронул ее заруку. Девушка вздрогнула, глаза распахнулись, лицо расцвело улыбкой.

Она вытащила наушники изушей, повернулась набок имедленно села.

–Какты поздно! Всеуспел?

–Дачто ты! Сегодня было только начало. Мнекэтому Губанову еще ходить иходить. Вязкий имногословный, каквсе старики, тонет вподробностях, всевремя уходит всторону. Нодядька интересный, ирассказывает охотно, чтоважно.

–Поделишься?– сжадным интересом спросила Карина.– Давай ужинать, иты мне все перескажешь.

Петр собрался было отказаться, объяснив, чтоуГубанова его накормили, новдруг понял, чтоивсамом деле неотказалсябы поесть. УжинуНиколая Андреевича был ранним, съеденные вшесть вечера блинчики давно провалились невесть куда, сейчас уже почти одиннадцать часов, аотсутствием аппетита молодой журналист отнюдь нестрадал.

Он непереставал удивляться тому, чтоКарине по-настоящему, безнатуги ипритворства, интересно то, чемон занимается. Ведьона так далека иот журналистики, иот публицистики, иот правоохранительной деятельности… Петрпока так ине уяснил, связаноли такое внимание кего работе сотношением Карины лично кнему, илиже девушка просто любознательна истремится получать новую информацию изовсех источников, какие только попадаются подруку. Первый вариант, само собой, нравился ему куда больше, ноивторой неисключался.

–Аты сама как?– спросил он, откусив изрядный кусок пиццы сгрибами.– Какпоработала? Успешно?

–Дану,– протянула Карина, махнув рукой.– Уработалась, конечно, вхлам, глаза невидят, спина недержит. Нонорму выполнила, идаже сверх того.

–Много наловила?

–Изрядно,– кивнулаона.– Хотявпереводах косяков обычно намного меньше, аесли ивыловлю что-то существенное, топравить нет смысла, книга-то воригинале давно издана.

Карина была фрилансером иподрабатывала тем, чтоискала врукописях смысловые ифактологические ошибки. Кней обращались какзавредакциями издательств, такиавторы, которые еще несдали свои рукописи. Профессиональные редакторы отвечали зато, чтобы текст был стилистически гладким иструктурно сбалансированным, корректоры– заотсутствие грамматических, орфографических исинтаксических ошибок, авот заляпы икосяки, допущенные ине замеченные самим автором, неотвечал никто. Уперсонажа, например, впервой половине книги глаза могли быть серыми, аближе кконцу– карими, аквартира, находившаяся водной главе навтором этаже, вдругой главе почему-то оказывалась натретьем иличетвертом. УКарины были острый глаз иудивительная способность длительное время сохранять концентрацию внимания, подобные ошибки втекстах она замечала, когда была еще школьницей, атеперь сделала изпривычной манеры чтения вполне рентабельный источник дохода. Кее услугам периодически прибегали исотрудники газеты, вкоторой работал Петр. Такони ипознакомились.

–Нуприкинь,– оживленно рассказывала Карина, пока Петр поглощал пиццу,– втексте описывается легенда процаря Агасфера ицарицу Есфирь. Ладно, всесупер, всеподелу. Дохожу доследующей главы– атам уже королева Эстер, ине один раз, апять илишесть. Приэтом ее муж по-прежнему царь Агасфер. Нуладно, ты, допустим, непомнишь, какперевел впредыдущей главе, ноцарь иего супруга королева– этоже вообще водной фразе, рядом, насоседних строчках. Какможно было так напортачить? Каккоролева может оказаться женой царя,а?

–Икак?– синтересом спросил Петр.– Придумала?

Еще одной особенностью Карины была ее неуемная жажда придумывать объяснения: кактак могло выйти. Объяснения эти звучали порой совершенно фантастически ивызывали уПетра искренний хохот, новместе стем он немог непризнавать, чтосвоображением уего подруги все вбольшом порядке.

Девушка заварила чай, разлила почашкам ипринялась обрушивать наПетра поток версий.

–Сначала япредположила, чтотекст поделили между двумя переводчиками. Первый, укоторого царица Есфирь, более грамотный иобразованный, авторой вообще вдревней культуре нибум-бум, вотинаписал прокоролеву Эстер. Нопотом ясообразила, чтоонбы тогда иАгасфера назвал королем. Пришлось придумывать другое объяснение. Переводчиков было двое или, может, больше, ноэто несуть. Икогда они свою работу сделали, кто-то взялся причесать текст целиком, чтобы разница стилей небросалась вглаза. Короля Агасфера этот чтец заметил ипоправил нацаря, акоролеву пропустил.

–Неужто?– ехидно прищурился Петр.– Тыже сказала, чтокоролева Эстер там пять илишесть раз упомянута. Ивсе эти пять-шесть раз он пропустил?

–Ятоже обэтом подумала. Вотсмотри: тывпринципе проАгасфера знаешь?

–Нет,– признался он.– Слышал только выражение «вечный жид Агасфер», нокчему оно ичто означает– невникал. Нопонятно, чтоэто что-то древнееврейское.

–Таквот именно!– радостно воскликнула Карина.– Аудревних евреев королей небыло, были цари. Теперь скажи, чтоты знаешь процарицу Есфирь?

–Ничего незнаю.

–Вот! Ипереводчик тоже незнал. Увидел воригинальном тексте имя Агасфера инаписал «царь», потому что где-то когда-то что-то такое слышал. Апотом какая-то Эстер упоминается стермином, который означает «правительница». Можно перевести как«царица», аможно икак «королева». Ипоскольку он процарицу Есфирь сроду неслыхал, тонаголубом глазу написал «королева Эстер». Нукак, похоже направду?

–Несовсем. Непонятно, почему унего королева оказалась женой царя. Незнанием древних легенд иотсутствием эрудиции это необъясняется, такчто вэтом месте утебя дырка,– заметил Петр.

–Сама знаю,– буркнула Карина.– Яеще незакончила придумывать. Давай лучше рассказывай, чтотебе удалось сегодня узнать.

Слушала она внимательно иснеподдельным интересом, нокогда Петр закончил пересказывать суть того, чтоуслышал отНиколая Андреевича Губанова, налице девушки проступило недоверие.

–Тебя что-то смущает?– спросил Петр.

Он знал, что, если всведениях Губанова есть несостыковки, Карина их обязательно заметит.

–Трудно поверить, чтобыло так, какты говоришь… Слушай, уменя идея! Адавай посмотрим какое-нибудь кино! Момент…

Она взяла вруки телефон ичерез пару минут заявила:

–Нашла! «Двабилета надневной сеанс», детектив икак раз шестьдесят шестого года. Тоесть там милицию, поидее, должны были показать какраз такой, какой она ибыла вто время. Наверняка приукрашено, конечно, нохотябы какразговаривали, вчем ходили, какие там экспертизы назначались, вкаких кабинетах милиционеры сидели. Между прочим, вглавных ролях Збруев иПодгорный, интересноже посмотреть, какими они были вмолодости.

Идея показалась Петру дельной. Всамом деле, любопытно взглянуть натогдашних милиционеров ина то, какони работали. Разумеется, онпонимал, чтовкино всегда все очень далеко отдействительности, новсеже кое-что наверняка соответствует реалиям.

Они перешли вкомнату, улеглись надиван, ноутбук пристроили уПетра наживоте изапустили онлайн-просмотр.

Увидев, чтоКарина невыпускает изрук айфон, Петрпонял: легко небудет. Дажеесли она смотрела какой-то фильм дляудовольствия, онавсеравно часто останавливала просмотр илезла впоисковик что-нибудь проверять. Ауж длядела…

Он оказался прав. Уженапервых минутах девушка нажала напаузу.

–Почему уних форма такого темного цвета? Должна быть серая, аона точно несерая. Хотькино ичерно-белое, новсеравно видно,– недовольно проговорила Карина иуткнулась втелефон.

Петр терпеливо ждал. Емувообще-то было побарабану, какого там цвета форму показывали вкино, ноуКарины свой стиль жизни, именять ее он несобирался.

–Точно,– протянула девушка удивленно,– вшестьдесят шестом уних форма была синяя, ане серая. Надоже! Аяине знала… Тызнал?

–Не-а. Поехали дальше.

Буквально через минуту снова пришлось делать паузу, сразу после того какмолодой оперативник Алешин сказал, чтопоспециальности он– химик, окончил Технологический институт ибыл направлен вОБХСС покомсомольской путевке.

–Получается, то, чтотебе рассказал Губанов окадровых вливаниях изкомсомола ипартии, правда?– проговорила Карина, расширив глаза отудивления.– Ноэтоже уму непостижимо! Яже правильно поняла, чтоОБХСС– этопримерно тоже, чтосейчас ОБЭП? Онихищениями занимались ивсякой экономикой?

–Да, правильно.

–Ичто химик может понимать вбалансах, дебетах-кредитах, счетах инакладных? Какэто возможно? Яне понимаю!

–Солнце, разГубанов так говорит ивкино показывают тоже самое, значит, этоправда. Информация издвух независимых источников. Давай дальше.

Нодальше продвинуться опять неудалось, потому что Карину снова смутила завязка сюжета.

–Петь, нуначальникже всамом первом кадре говорит: «Поздравляю, товарищи, операция закончилась успешно, всефигуранты задержаны иуже вовсю дают показания друг надруга». Правильно?

–Ну,– подтвердилон.

–Такесли они вовсю дают показания ивсе задержаны, почему уних неспросить проэти несчастные два билета? Зачем затевать проверку ипоручать ее Алешину? Иххотябы спрашивали проэти билеты? Иесли спрашивали, точто они ответили? Какобъяснили? Аесли неспрашивали, топочему? Икак можно считать, чтооперация закончилась успешно, если еще невсе выяснили? Просто кошмар какой-то!– кипятилась Карина.– Еслибы мне вруки попал такой сценарий, ябы отнего камня накамне неоставила.

–Этоже кино,– примирительно сказал Петр, стараясь нерасхохотаться.– Этоненастоящая жизнь. Укино свои законы.

Он очень любил Карину. Иему ужасно нравилось наблюдать ее праведный «трудовой» гнев. Ондаже нераздражался оттого, чтоприходилось прерываться каждые несколько минут, ожидая, пока девушка проверит очередной факт илипроговорит свое неудовольствие поповоду очередного косяка.

–Какэто можно: внедрять оперативника впреступную группу втомже городе, гдеон вырос иживет?– возмущалась Карина.– Онже влюбую секунду может нарваться назнакомых!

–Ончто, обалдел?! Внедрился вбанду иходит всвое управление кначальнику посоветоваться? Аесли преступники заним следят?

–Почему уЛебедянского диссертация переплетена, если он еще невышел назащиту? Мнеотец рассказывал, чтопереплетали всамый последний момент, ужепосле того какученый секретарь диссертационного совета давал добро. АЛебедянский дает Алешину переплетенную работу иговорит, чтоона еще сырая инужно дорабатывать.

–Солнце, этобыло больше чем полвека назад. Может, тогда правила были другие,– пытался утихомирить ее Петр.

–Номой отец защищался вконце семидесятых,– упиралась Карина.

–Задесять лет многое могло измениться. Давай досмотрим.

Каквсегда, полуторачасовой фильм растянулся надва слишним часа, икконцу просмотра Петр уже струдом боролся сосном. НоКарина– снаниводном глазу!– всенеунималась.

–Асцена накладбище– эточто такое? Дочка директора фабрики погибла совсем недавно, ну, может, месяц назад, этомаксимум, ана ее могиле памятник стоит. Годдолжен пройти, чтобы земля просела!

Петр выключил ноутбук, положил напол рядом сдиваном, вытянулся вовесь рост исладко зевнул.

–Давай уже спать, а?– жалобно попросилон.

–Извини,– виновато проговорила девушка, уютно устраиваясь унего подбоком.– Опять ясо своими вопросами недаю тебе выспаться. Нодай слово, чтоты усвоего старика Губанова завтраже все выяснишь.

–Насчет чего?– сонно пробормотал Петр.

–Насчет того, можноли было работать подприкрытием втом городе, гдеживешь, иможноли было вот так запросто ходить кначальнику вуправление, если ты внедрен вбанду. Нужноже понимать, чтоэто такое: кинематографическая условность, иливто время вмилиции действительно был такой низкий уровень профессионализма. Да, иеще поповоду той журналистки: меня смущает, чтоона безконца является вуправление безвызова, тоесть никто ее неприглашал, ейпропуск невыписывают, онасама приходит, когда хочет, иее даже наКПП незадерживают исвободно пропускают. Неужели так могло быть? Короче, пообещай мне получить ответы навсе вопросы, которые ятебе задала, пока мы смотрели кино. Обещаешь?

–Обещаю,– улыбнулся он сквозь дрему.– Только зачем тебе всеэто?

–Чембольше язнаю провсякие мелочи, темлучше делаю свою работу. Ятебе сто раз объясняла. Чтобы выловить косяк, недостаточно быть просто внимательной, нужно какминимум уметь понять, чтоэто косяк.

–Ага…

Петр небыл уверен, произнесли он последнее слово насамом деле илиэто ему приснилось.

* * *

Проснулся он около семи утра ичерез час еще валялся впостели сощущением полной благости. Карина, каквсегда после занятий любовью, мирно подремывала, уткнувшись носом ему вплечо. Наконец-то ему повезло сдевушкой, которая, какисам Петр, предпочитала утренний секс. Петрисам незнал, откуда вего представлениях появилась идея отом, что«просто сексом» можно заниматься где угодно икогда угодно, ноесли ты находишься, каксейчас принято говорить, «вотношениях», тоэто уже нечистая физиология, ачасть этих самых отношений, иотноситься кней следует бережно иуважительно. Разве можно позволить себе акт любви, когда голова забита полученной втечение дня информацией имыслями, которые эта информация породила? Разве можно полностью, всей душой погрузиться вблизость, если ты поинерции еще весь вработе? Затоутром голова чистая иясная, вней нет посторонних мыслей, ивсю ее можно затопить ощущениями нежности ижелания. Всепредыдущие подружки Петра Кравченко такую позицию неразделяли, имхотелось темноты, свечей, красивого белья ипрочих глупостей, дляних важно было, какони выглядят, какпахнут, имнепременно надо было принять душ, почистить зубы ибрызнуть насебя духами. Всеэто злило Петра иказалось унизительным длянегоже самого. «Тычто, считаешь, чтояимпотент?– сердито говорил он ипрошлой своей пассии, итой, которая была донее.– Тыдумаешь, чтобезаромата духов ибез этих твоих финтифлюшек нателе яничего несмогу?» Девушки обижались, секс получался натужно-темпераментным ивитоге каким-то пустым, оставлявшим неприятное кисловатое послевкусие.

Изоткровенных «мужских» разговоров сдрузьями Петр давно узнал, чтобольшинство мужчин насамом деле предпочитают именно утренний секс. Ичто большинство женщин его нелюбят. Онуже приготовился было смириться стем, чтонет вмире полной гармонии ипридется приспосабливаться, когда встретил Карину, голова укоторой была устроена практически точно также: онаработала, какпроклятая, сутра доночи, струдом переключала мысли стекстов, которые вычитывала, навсе остальное, иближе кночи уже нечувствовала себя пригодной длялюбовных утех. Первое их интимное свидание окончилось полным фиаско сее стороны. «Прости,– смущенно объясняла тогда девушка,– мненужно постоянно удерживать вголове весь предыдущий текст, чтобы ничего незабыть, иначе ябуду пропускать ошибки. Квечеру яобычно нина что негожусь. Тыменя целуешь, аяневольно перебираю вуме основные характеристики ифакты иникак немогу отстроиться. Вотеслибы утром, когда явыспалась иеще неначала париться насчет работы…» Какже Петр был счастлив, услышавэто!

Оженитьбе он пока непомышлял, ноесли надумает когда-нибудь, тоженится только наКарине. Еслиона его ктому времени небросит, конечно.

* * *

СГубановым накануне условились, чтоПетр придет кодиннадцати. Метрах вдвухстах отдома Петр еще вчера приметил магазин итеперь притормозил, размышляя, некупитьли чего-нибудь кчаю, азаодно исебе наобед. Нехорошо подолгу просиживать умалознакомых людей, объедать их ипри этом являться вдом спустыми руками. Настеклянной двери красовалось ставшее привычным объявление отом, чтопокупатели безмасок иперчаток необслуживаются. Маску Петр носил, какбольшинство людей, подподбородком, неснимал ине убирал вкарман, чтобы вслучае необходимости быстро натянуть налицо. Особого толка он вэтом невидел, нонарываться наосуждающие взгляды, ато ивысказанные вслух замечания нехотел. Онвообще невыносил, когда его осуждают иликритикуют, ноужасно стеснялся этой своей особенности ине любил себя заповышенную чувствительность клюбому проявлению негативного отношения. «Ведь здоровенныйже мужик,– мысленно упрекал он себя,– штангу тягаю, бородой оброс, мной только маленьких детей пугать, аведу себя каккрасна девица».

Он задумчиво бродил между стеллажами, высматривая, чтобы такое прикупить, когда его окликнул женский голос. Рядом стояла племянница Губанова, Светлана, сзеленой магазинной корзинкой, набитой продуктами.

–Здравствуйте,– обрадовался Петр.– Хорошо, чтоявас встретил! Подскажите, пожалуйста, чемпорадовать Николая Андреевича, яведь незнаю, чтоон любит ичто ему можно.

Она бросила насмешливый взгляд наточно такуюже корзинку вруках уПетра. Вкорзинке вгордом одиночестве болталась упаковка «Доширака».

–Нувот этого дяде Коле точно нельзя,– сулыбкой сказала Светлана.

–Этоясебе, наобед. Если, конечно, Николай Андреевич невыгонит меня раньше,– пояснил Петр.

Светлана почему-то обрадовалась:

–Авы кнам надолго сегодня?

–Чемдольше– темлучше. Ине только сегодня, янадеюсь.

–Этоочень хорошо! Есливы точно сможете пробыть удяди Коли часов допяти, этоменя сильно выручит.

Она прикоснулась рукой кпробору наголове.

–Стакими волосами просто стыдно ходить, нужно наконец доехать допарикмахерской ипокраситься. Моямастерица смая месяца неработала, сидела надаче, салон всеравно был закрыт, теперь она вернулась, аявсе никак неулучу время, чтобы кней съездить, онаготова меня дома принять. ДядеКоле впоследние пару недель нездоровится, боюсь оставлять его надолго. Такчто если вы гарантируете, чтонеуйдете домоего возвращения…

–Конечно, поезжайте спокойно,– заверил ее Петр.– Такчто мне купить кчаю?

Светлана быстро выбрала наполках то, чтонравится ее дядюшке, исложила вкорзину Петра, а«Доширак», наоборот, вытащила.

–Отнесите это туда, гдевзяли. Будете есть нормальнуюеду.

–Номне неловко… Унас сНиколаем Андреевичем предполагается длинная сессия, яеще неодин раз квам приду ибуду сидеть подолгу, неможетеже вы постоянно меня кормить.

–Перестаньте говорить ерунду,– твердо сказала Светлана.– Увас, молодых, может, ипринято делить счета позападной моде, аменя, знаетели, воспитывали еще постарым порядкам, когда гость вдоме– радость, ане обуза. Я-то еще ладно, явсе понимаю, смолодежью приходится много общаться, авот дядя Коля точно непоймет, если вы сядете заобщий стол сосвоей едой. Гостинцы кчаю– да, этонормально, авот отдельный обед непрокатит.

Она решительно двинулась всторону касс. Петрметнулся кстеллажу, откуда брал лапшу быстрого приготовления, сунул упаковку наместо инаправился следом заСветланой. Глядя нанее издали, отметил стройность фигуры илегкость походки. Узкие джинсы икороткая яркая курточка делали ее похожей наюную девчонку, покрайней мере сзади. Корзину спродуктами она несла вправой руке, исильно опущенное правое плечо все-таки выдавало возраст: дляее тела эти три-четыре килограмма уже являлись заметной тяжестью.

Они поочереди расплатились, иПетр был рад, чтоможет освободить Светлану отпакетов спродуктами ихотябы этим принести гостеприимной племяннице Губанова какую-то пользу.

Услышав, чтоСветлана собирается приготовить обед иуехать наполдня, Николай Андреевич ничего несказал, нонедовольно поджал губы. «Наверное, ондействительно неважно себя чувствует ибоится оставаться безнее, если вдруг что»,– подумал Петр.

–Явсе приготовлю, вамнужно будет только разогреть. Справитесь?

–Недурнее тебя,– проворчал Губанов.– Жизнь как-то прожил безтвоей помощи, справился.

Петр опасался, чтонастроение уНиколая Андреевича испортится надолго итакого легкого иприятного разговора, каквчера, неполучится, однако очень скоро убедился, чтовсе впорядке. Старики действительно отлично помнят события многолетней давности, аотом, чтопроизошло десять минут назад, мгновенно забывают. Светлана едва успела принести чай икупленные Петром сласти, аГубанов уже обрел ровное расположение духа. Выглядел он сегодня заметно хуже, нежели накануне: глаза слезились сильнее, истарик постоянно отирал их уголком носового платка; одышка возникала чаще. Ноон всеравно готов был рассказывать ииспытывал отбеседы очевидное удовольствие.

–Конечно, какне помнить,– ответил он сулыбкой, когда Петр, выполняя поручение Карины, спросил профильм «Двабилета надневной сеанс».– Хорошее было кино, яего много раз потелевизору смотрел. Наивное немного, нодля того времени всамый раз. Донастоящей оперативной работы там, разумеется, какдо луны, такчто ваша подруга совершенно права. Вреальной жизни неработали так, кактам показано. Ноесть одна вещь, которую вэтом кино отразили абсолютно точно.

–Какая?

–Выправильно отметили, чтомолодого сотрудника направили покомсомольской путевке вподразделение, занимающееся борьбой схищениями социалистической собственности, прямо изТехнологического института. Неиз финансового иликакого-нибудь экономического, неиз юридического, аиз технологического. Именно так все ипроисходило насамом деле. Азнаете почему?

–Вывчера говорили, чтовто время сотрудников свысшим образованием было совсем мало…

–Вотименно, говорил!– сердито подхватил Николай Андреевич.– Потому что считалось, чтодляборьбы спреступностью никакие специальные знания ненужны впринципе, достаточно иметь чистые руки игорячее сердце. Тамеще прохолодную голову говорилось, только никому почему-то наум неприходило, чтовэтой голове, помимо холода, должно быть кое-что еще, ане одна только ледяная пустыня. ВедьХрущев какой лозунг выдвинул? Слишком, говорит, большая численность умилиции, слишком много расплодилось борцов спреступностью нагосударственной зарплате, давайте-ка мы их сократим, нечего им бюджет страны разорять, пусть спреступностью борется общественность своими силами. Преступность есть результат буржуазных пережитков всознании отдельно взятых людей, исэтим общественники прекрасно справятся, пусть после работы выходят улицы патрулировать, пусть разбирают недостойное поведение натоварищеских судах, напартийных икомсомольских собраниях, имы покончим спреступностью лет через двадцать окончательно ибесповоротно. Ктому времени какраз икоммунизм полностью построим. Апартийные икомсомольские многотысячные десанты, которыми заваливали органы внутренних дел? Таже самая идея! Вборьбе спреступностью никакие специальные знания ненужны, любой справится, лишьбы был активным комсомольцем иличестным партийцем. Потому ивнимания неуделялось уровню образованности сотрудников. Образованные– этогнилая интеллигенция, изних только враги народа получаются, аунасже было государство рабочих икрестьян, они– главные, онивсю музыку заказывали. Берия сосвоей единоличной властью надвсеми силовиками такого страху нагнал, чтодаже после его расстрела еще много лет шел откат вобратную сторону, всебоялись позволить правоохранительным органам стать слишком могущественными, какпри Сталине.

Губанов разошелся нена шутку, иПетр понял, чтоотставной полковник сел насвоего любимого конька. Ножурналисту небыло скучно ниодной секунды, хотя дообстоятельств убийства, совершенного в1981году, ради которого он, собственно, ипришел кНиколаю Андреевичу, было еще ох какдалеко. Может, ивправду изменить суть будущей книги? Нет, гибель сотрудников правоохранительных органов, конечно, оставить, ведь огромный материал уже собран, нообщую подачу сделать совсем другой, переместив акцент ссамоотверженности ижертвенности наисторический аспект иволюнтаристские решения властей… Надобудет еще подумать надэтой мыслью, апотом обсудить сКариной: еебогатое воображение наверняка подскажет какой-нибудь неординарный вариант.

Август 1966года
Николай Губанов

ССаней Абрамяном Николай столкнулся, когда шел после работы кстанции метро «Проспект Маркса». ЛицоуСани было усталым исосредоточенным, онничего невидел вокруг себя ипочти врезался видущего навстречу Губанова.

–ТынаПетровку, чтоли?– радушно спросил Николай.

–Нуакудаж еще… Замучили совместными совещаниями, всехотят раскрываемость поднять, пока новые назначения непришли, сампонимаешь,– злопроговорил, каквыплюнул, Абрамян.– Ничего сновым министром непонятно досих пор. Может, тычто-то знаешь?

Он снадеждой взглянул наНиколая, нотому порадовать старого приятеля было нечем.

–Если уж ты незнаешь, токуда мне,– усмехнулся Губанов.– Утебя источники, ауменя что? Однибумажки.

–Тыбудешь смеяться, ноуменя сейчас тоже одни бумажки,– невесело отозвался Саня.– Ивпрямом смысле, ивпереносном. Яж невчера родился, видел, какработает мое начальство, думал, чтовсе знаю ипонимаю проих работу. Акак сам стал начальником– такиутонул вписанине. Мнеивголову неприходило, чтоее так много. Атут еще группа злодеев нарисовалась, какие-то махинации совторсырьем, смакулатурой, поМоскве ивсему Подмосковью, вотмоих ребят ипристегнули кПетровке. Такчто куда никинь– всюду бумага. Хорошо хоть, Астаховское дело скинули, неприходится теперь отчитываться каждый день.

–Неужели раскрыли? Вотмолодцы! Икто оказался Джексоном?

–Кто-кто. Женщина, конечно,– проворчал Абрамян, взглянув начасы.

Кинокомедию «Триплюс два» посмотрела вся страна, ифраза «Джексон оказался женщиной» сразу прочно вошла вобиход разговорного языка. Именно эти слова произнес один изгероев фильма, тот, который напляже увлеченно читал какой-то детектив ирассказывал, чтоглавный злодей именуется Джексоном иявляется одним издействующих лиц, нокем изних– пока непонятно.

–Ясерьезно, Саня. Кто? Илипока нельзя разглашать?

Абрамян взглянул нанего удивленно инедоверчиво:

–Тычто, вправду незнаешь? Илиприкидываешься?

–Саня…– растерянно произнес Губанов.– Тыочем?

Он действительно непонимал.

Абрамян снова посмотрел начасы.

–Убратца своего спроси. Амне пора бежать, опаздываю.

Ошеломленный Николай какое-то время стоял посреди улицы столбом, глядя вслед почти бегущему Абрамяну. Чтоон имел ввиду, советуя спросить уМихаила? Ивообще, причем тут Мишка?

* * *

Вэтот день надачу никто неездил, иоколо девяти вечера вся семья собралась ужинать. Насамом деле Николай пришел домой, какипочти всегда, около половины восьмого, иЛариса собралась сразу покормить мужа, ноон сказал, чтобудет ждать брата исестру. Сматерью такие фокусы, конечно, непроходили, унее все бывало готово ровно кполовине восьмого, ипопробуй только откажись садиться застол– сразу начнутся горестные причитания натему «всеже остынет, никакого вкуса, длячего ястараюсь, если потом гретое подавать» итак далее. НоЛариса только равнодушно пожала плечами иуселась надиван пришивать свежие метки кпостельному белью, кучей сваленному напол ипредназначенному длясдачи впрачечную.

–Помочь?– спросил Николай.

–Угу. Просмотри все белье иотложи вотдельную кучку то, гдеметки плохо видно, яновые нашью. Ипуговицы нанаволочках проверь: если где-то болтаются– тоже отложи, яподошью, чтобы неоторвались.

Николай принялся разбирать пододеяльники, наволочки ипростыни. Белья было, каквсегда, много, ведь Мишка иНина впрачечную неходили. Как-то так сложилось изначально, чтометками изаполнением длинных узких бланков занималась Лариса, аотносить тяжелый узел впрачечную изабирать потом аккуратно связанный пакет вменялось вобязанности Николаю. Маминому любимцу Мишеньке некогда, онже работает иучится, сослужбы приходит поздно, аесли непоздно, тоему заниматься нужно, нуапро Нину иговорить нечего: молодым девушкам нельзя таскать такие тяжести. Дажееслибы иможно было, Нинка низа что насвете непоявится наулице согромным узлом изпростыни, вкоторую завязано нестиранное белье. Модница икокетка, боится своего принца набелом коне упустить. Вотбудет он ехать наголубой «Волге ГАЗ-21», увидит ее, аона сузлом, какбабка деревенская. Имимо проедет.

Отпарывать старые метки, накоторых отмногочисленных машинных стирок цифры плохо читались, Ларисе было лень, иона нашивала новые прямо поверх, отрезая аккуратные прямоугольнички спропечатанными цифрами отдлинной, свернутой втолстое кольцо ленты. Ну, всемье считалось, чтоей лень. Однако Николай подозревал, чтодело тут невлени, авзрении. Лариса после рождения сына все чаще стала щуриться, разглядывая что-то вблизи, акогда читала, держала книгу почти усамого лица. Распороть мелкие стежки белой ниткой побелой ткани так, чтобы незадеть саму ткань ине проделать вней дырочку, ейтрудно.

–Лара, нехочешь сходить кглазному?– спросил Николай, рассматривая очередную наволочку.– Мнекажется, тебе нужны очки.

–Тебе кажется!– раздраженно фыркнула Лариса.– Ну, допустим, ясхожу. Имне, допустим, выпишут очки. Дальшечто?

–Как– что? Пойдешь ваптеку, выберешь оправу, закажешь, тебе все сделают. Ине будешь мучиться. Натебя смотреть больно, если честно.

–Аты пробовал? Тыходил? Выбирал? Тыхоть видел, какое убожество там продается?

–Нет,но…

–Аяходила. Ине один раз. Просто удивительно, чтоты только сейчас обратил внимание нато, чтояплохо вижу.

–Даядавно заметил, просто неподнимал этот вопрос, думал, чтотебе будет неприятно,– попытался оправдаться Николай.– Язнаю, женщины нелюбят носить очки, стесняются.

–Иправильно делают,– Лариса откусила нитку, бросила пододеяльник напол ипотянулась кножницам, чтобы отрезать отленты очередную метку.– То, чтопродается внаших аптеках, ниодна приличная женщина себе налицо ненаденет. Любую красоту можно водин миг изуродовать такими оправами.

–Новедь многие женщины ходят вочках ипри этом красиво выглядят,– запротестовал он.– Чтоты выдумываешь?

Лариса скакой-то непонятной грустью посмотрела намужа.

–Коля, аты нехочешь поинтересоваться уэтих женщин, гдеони купили оправы, вкоторых так красиво выглядят? Нет? Аявот поинтересовалась. Онивсе импортные, привезены из-за границы. Потому ивыглядят.

Он внезапно рассердился:

–Кчему эти разговоры? Когда ты выходила заменя замуж, тыпрекрасно знала, чтояне дипломат ине народный артист, заграницу невыезжаю, никакого блата, чтобы доставать импортное барахло, уменя нет. Асейчас утебя вдруг появились какие-то претензии!

Она устало вздохнула:

–Нетуменя никаких претензий, милый. Явсего лишь пытаюсь объяснить тебе, почему нехочу носить очки.

Слово «милый» прозвучало дляНиколая так неожиданно, иповеяло отнего таким давно забытым теплом, чтоон сразуже почувствовал себя виноватым. Какдавно он неслышал отжены этого слова? Год? Два? Ондаже иприпомнить немог… Носердиться расхотелось. Иотчего-то стало немного смешно: спор опреимуществах советских товаров надзаграничными среди куч грязного постельного белья. Нупросто агитплакат длякрасного уголка!

Михаил явился безчетверти девять, абуквально через несколько минут подтянулась Нина, запыхавшаяся иподозрительно раскрасневшаяся. Кэтому времени сбельем было покончено, ивсе уселись вкомнате застол. Нинамоментально сжевала рыбные котлеты смакаронами ивыскочила из-за стола.

–Тыкуда?– строго спросил Николай.– Ачай?

–Мненекогда,– бросила девушка изприхожей, застегивая ремешки набосоножках.– Ясдевчонками договорилась, онименя ждут.

–Только непоздно!– крикнул ей вслед Миша.

–Отвали,– послышалось вответ, после чего хлопнула дверь.

Михаил пожал плечами, налице– осуждение ибезнадежность.

–Воткаксней справляться, а? Недосмотрим– имыже будем виноваты, мать нам непростит.

Николай молча подошел кокну, постоял, глядя наулицу. Нина, всветлой кружевной блузке икороткой юбочке, почти бегом пересекла проезжую часть ипомахала рукой, из-за угла дома напротив тутже вышел незнакомый парень. Ничего примечательно, такойже, каквсе: белая рубашка, скорее всего, нейлоновая, сзакатанными рукавами, темные брюки. Волосы, пожалуй, чуть длинноваты, авостальном вполне приличный.

–Девчонки, какже,– протянул он.– Стоит вон, ждет, терпеливый попался. Небось целовалась сним вподъезде дома напротив, посматривала, когда ты появишься. Кактебя увидела– такипомчалась делать вид, чтоунас семейный ужин, пообещала кавалеру, чтобыстренько отбудет номер ивернется.

Михаил тутже вскочил итоже уставился вокно.

–Ничего вроде, свиду приличный,– констатировал он свидом знатока.– Ладно, попробую сней поговорить, выспрошу, ктоон ичто. Надовсе держать подконтролем.

Они выпили чаю сореховым печеньем, которое уЛарисы всегда получалось необыкновенно вкусным.

–Ичегоб тебе почаще непечь такую вкуснятину?– заявил Миша, который это печенье особенно любил ине уходил, пока несъедена последняя крошка.– Объеденье!

–Атыбы почаще нарынок заорехами иизюмом ездил, апотом еще сиделбы икололих,– огрызнулась Лариса.– Естьинахваливать ты мастер, чтоиговорить, апомощь предложить– тактебя иблизконет.

–Кухня– этоженское дело,– равнодушным тоном ответил Михаил.

Дождавшись, когда Лариса уберет состола иперемоет посуду, Николай позвал брата накухню.

–Пойдем покурим, надо парой слов перекинуться.

Михаил взглянул нанего недоуменно, нопослушно направился следом.

–Чего?– спросил он, усаживаясь натабурет.

Николай внимательно посмотрел нанего. Синий форменный китель делал Мишу старше истроже, придавал хлипкому ивобщем-то несуразному молодому человеку вид солидный ипочти начальственный. «Нинка после работы переоделась ипомчалась насвидание,– подумал Николай.– АМиша, если изаходил домой, всеравно пришел вформе. Любит он погонами щеголять, даже если отподъезда доподъезда всего-то метров пятнадцать. Егоможно понять, Мишка все детство донашивал вещи замной, мать всегда шутила, мол, повезло, чтомладший мельче старшего иниже ростом, ушил-подкоротил– иготово дело, авот кабы было наоборот, тогда пришлосьбы младшему все новое покупать. Ничего необычного, вте годы многие так жили, ивсе наши школьные идворовые друзья ходили вперешитом, переделанном илиперелицованном. Неот бедности, апросто потому, чтотак было принято: нетратить лишнего, асэкономленное класть насберкнижку, копить наотпуск илина покупку чего-то необходимого. Приобретать новую вещь, когда вдоме есть целая ипригодная купотреблению? Такое даже вголову неприходило. Ятоже вотцовском ходил, когда подрос, правда, наменя перешивать ненужно было. Мишка никак неможет забыть себя прежнего, водежке счужого плеча. Неказистый был, невзрачный, слабый, постоять засебя неумел, старшие ребята, даировесники тоже постоянно задирали его, ато ибили. Теперь вот носит форму спогонами иотыгрывается завсе детские обиды».

Михаил курил, спокойно ивыжидательно глядя набрата.

–Тыничего нехочешь мне рассказать?– заговорил Николай.

–Очем?

–ОбАстахове, например. Илиотом, ктоипочему его убил.

–Ахвот ты очем!– Мишаулыбнулся открыто ивесело.– Такнечего особенно рассказывать. Просто ядогадался, ктоубийца, пришел кследователю исообщил ему освоих подозрениях. Онсогласился, чтояправ, настрополил оперов, текое-что проверили, ивсе сошлось каквкопеечку. Сегодня какраз должны были брать негодяя.

Николай дар речи потерял. Молча сделал несколько глубоких затяжек, ожидая, пока мысли выйдут изступора.

–Давай все сначала,– произнес он наконец.– Очем ты мог догадаться? Какты вообще мог очем-то догадаться, если утебя нет доступа кматериалам следствия? Тыможешь говорить нормально, ане вот этими вот загадочными обрывками?

Он струдом сдерживал злость ижелание дать младшему брату подзатыльник, дапоувесистей. Сидит, понимаешьли, такой весь вальяжный, делает вид, чтоничего особенного непроизошло, асам чуть нелопается отгордости иот сознания собственного величия. Гениальный сыщик нашелся, Шерлок Холмс! Делом незанимался, врасследовании неучаствовал, сматериалами незнакомился, апосидел пять минут нагоршке ивысосал изпальца имя преступника.

Михаил вздохнул изаговорил негромко, мягко, какбы нехотя:

–Тысам рассказывал мне прорасставленные нарояле свечи, прозатейливый узор. Ипро фотографию девушки ты рассказывал. Аотом, чтоАстахов первостатейный бабник ипринципиальный холостяк, знает весь поселок, тутмне даже твои рассказы непотребовались. Ты, Коля, сноб, тыобщаешься только стеми, кого считаешь ровней себе илискем тебе интересно. Вотстемже покойничком Астаховым ты водился, какадемику сПервомайской улицы захаживаешь, кписателю этому, какего… Никак фамилию незапомню. Нуневажно. Аяконтактирую совсеми, людей наранги икасты неделю ипотому знаю, кточем живет ичем дышит, укого что болит икто что скрывает. Чуешь, кчему яведу?

–Пока нет,– сухо ответил Николай.– Повсей вероятности, тыизыскал убийцу среди жителей поселка?

–Именно! Вотсмотри: разбыла фотография девушки, значит, дело влюбовных отношениях. Астахов ее поматросил ибросил. Идемдальше: неразборчивость вполовых связях вызывает негодование либо устарорежимных, либо уверующих. Нуилиусовсем уж пораженных коммунистической нравственностью. Больше никого этим сегодня неудивишь. Какие претензии могут быть унормального человека кАстахову? Мужик взрослый, самостоятельный, холостой, имеет полное право устраивать свою личную жизнь какхочет. Еслибы считалось, чтоон недолжен так себя вести, егобы партком Большого театра быстро кногтю прижал. Аего прижали? Нет. Ина сцену выходил, иза границу ездил, ивправительственных концертах участвовал. Значит, сэтой стороны все впорядке. Поэтому нормальных людей изпоселка мы сразу отметаем. Астарорежимные вУспенском есть? Ненапрягай память, ятебе сам скажу: есть парочка, одна старуха– мать депутата Верховного Совета, вторая– бабка жены того дипломата, который мне впрошлом году английские сигареты подарил, целый блок, помнишь? Обебабки такие древние, чтопросто смешно думать оних какоб убийцах. Сильно верующих впоселке тоже нет, вцерковь попраздникам никто изних неездит. Теперь вспоминаем освечах. Почему они расставлены каким-то непонятным рисунком? Ну, соображаешь?

–Ипочемуже?

–Дапотому что секта!– Михаил торжествующе посмотрел набрата.– Иэто означает, чтонужно искать человека состранностями, сособенностями. Несумасшедшего, прокоторого все знают, чтоон псих ненормальный, атакого, знаешь, счудинкой, непохожего надругих. Нуитретье: искать такого чудика нужно именно вУспенском. Убийцей должен быть человек, который заходил вдом кАстахову, видел таблетки, знал, длячего они предназначены игде лежат. Адальше все было совсем просто. Этооказался Виктор Лаврушенков, отец того парнишки, Славика, скоторым дружит твой Юрка. Пронего все впоселке знают, чтоон очень странный, знаешьли. Просто удивительно, чтоты позволяешь своему сыну дружить смальчишкой изтакой семьи. Илиты, какобычно, неопускаешься дотаких мелочей, какместные жители иих проблемы, тебя больше интересуют высокопоставленные дачники?

Теперь вголосе Михаила торжество смешивалось снадменной снисходительностью, ноуНиколая небыло сил реагировать наинтонации брата. Унего голова шла кругом.

–Погоди, Миша…

Застеной вкомнате зазвонил телефон, потом донесся приглушенный голос Ларисы, которая скем-то разговаривала. Словбыло неразобрать, нозвуки, пусть инегромкие, всеравно отвлекали ине давали сосредоточиться.

* * *

Михаил Губанов

Минуты такого острого наслаждения нечасто выпадали вжизни Михаила. Егомногоумный старший брат сидит перед ним сглупым видом, растерянный, подавленный. Широкие плечи кажутся вялыми иузкими, ондаже вроде какпониже ростом стал. Акак рвался сразу после убийства Астахова встретиться соследователем, какхотел, чтобы его допросили, уверен был, чтонепременно скажет что-то очень важное исущественное дляраскрытия преступления! Ну, рвался, ичто? Много пользы принес Колька разговором сДергуновым? Даниграмма! Ещеивыговаривал младшему брату, обвинял, повышал голос, называл плохим следователем.

Зато он, Михаил, подумал, понаблюдал, сделал выводы ипринес новому следователю готовую версию. Практически обеспечил раскрытие, приэтом, заметьте себе, безо всякой помощи состороны, безоперов, безкриминалистов иэкспертиз. Своим умом довсего дошел, своими способностями, талантами.

Этот новый следователь, Полынцев, настоящий зубр, ас, всеуголовные дела передает всуд собвинительным заключением, афразу «приостановить производство поделу всоответствии сост.195ч.3 УПК РСФСР всвязи снеустановлением лица, подлежащего привлечению куголовной ответственности» он даже незнает, какписать. Ниразу неприходилось, какговорят.

Когда Михаил явился кПолынцеву вобластную прокуратуру, чтобы поделиться своими соображениями, сперва пришлось прождать вкоридоре почти три часа, ожидая, пока следователь его примет, нооно того стоило. Аркадий Иванович Полынцев, худощавый иподтянутый, сгрубыми чертами лица, высокими залысинами ималенькими колючими глазками, слушал его недоверчиво и,как показалось Мише, неособо внимательно, потом вдруг оживился, начал задавать уточняющие вопросы, даже что-то записывал. Вконце скупо поблагодарил, норуку напрощание пожал крепко идаже, какпоказалось Губанову, дружески. Агде-то через неделю Михаилу сообщили вдежурке, чтоПолынцев изоблпрокуратуры просил связаться сним. Звонить Губанов нестал, решил подъехать, закрепить, таксказать, полезное знакомство личным общением.

Вэтот раз ждать пришлось нетак долго, всего часа полтора: следователь проводил очную ставку. Михаила встретил приветливо, улыбался, ималенькие глазки уже неказались такими злыми.

–Вцвет попал, Миша, вцвет,– довольным голосом гудел Полынцев.– Яориентировал уголовный розыск, онивсе проверили, обнюхали, свидетелей подобрали, ядопросил подпротокол, всезафиксировал. Ещепарочку концов подчистим ибудем готовить задержание. Итвои показания очень непомешалибы, особенно втой части, гдеты говоришь, чтоВиктор Лаврушенков бывал вдоме уАстахова. Тыкакнасчет этого?

–Нехотелосьбы, Аркадий Иванович.

–Ачтожтак?

–Если насуд вызовут… Тамже люди изУспенского будут… Нехочется терять такую хорошую дачу, апосле показаний насуде нам впоселке нежить, сами понимаете. Лаврушенковы– местные, ихвсе знают, сыних, Славик, дружит смоим племянником.

–Понимаю, понимаю,– покивал Полынцев.– Жаль, конечно, нопридется пойти тебе навстречу, тыколлега как-никак. Ладно, подтянем, невпервой.

Они поговорили еще счетверть часа, после чего Аркадий Иванович сказал:

–Толковый ты парень, МишаГубанов. Есливхорошие руки попадешь– станешь лучшим всвоем деле, какя. Подвернется достойное место– ятебя незабуду. Оформим переводом изМООП впрокуратуру, выслугу непотеряешь. Апока твоя задача– какследует учиться иполучить диплом.

Эта встреча сПолынцевым оставила уМихаила ощущение победы иеще чего-то смутного, едва уловимого. Оно, этонеуловимое, было неприятным, слегка царапало сознание, ноочень скоро, буквально через час, исчезло, оставив лишь торжество иуверенность всобственных силах.

Ивот теперь он судовольствием, смакуя каждое слово, излагал высокомерному старшему брату ход своих рассуждений иподробности воспоминаний ожителе поселка Успенское Викторе Лаврушенкове. Онсполным основанием ожидал услышать отНиколая слова похвалы ивосхищения. Однако тот вдруг спросил:

–Ачто ты вообще знаешь осектах?

–Чего оних знать-то? Секта– онаиесть секта. Тамвсе ненормальные, сприбабахами. Ритуалы всякие, свечи, духи покойников ипрочее мракобесие.

–Иты точно уверен, чтоубийца– Лаврушенков? Насто процентов?

–Надвести,– уверенно ответил Михаил.– Дачтоя? Следователь тоже уверен. СамПолынцев! Усекаешь? Онмою версию проверил отидо, ивсе подтвердилось, доказательства железные. Аркадий Иванович меня очень хвалил ипообещал порекомендовать нахорошую должность, когда будет случай.

–Тебя?– Вголосе Николая недоверие смешалось созлостью.– Недоучку?

–Такнезавтраже идаже непослезавтра. Какраз доучусь, получу диплом. Атам– глядишь– истану следователем поособо важным делам. КПолынцеву прислушиваются, егомнение много значит, унего репутация знаешь какая? Навсю страну гремит! Хотяоткуда тебе знать, тыже милицейский кадровик, аПолынцев– прокурорский следователь. Уровень совсем другой.

Михаил, разумеется, неудержался оттого, чтобы уколоть брата. Свойразговор сПолынцевым он пересказывать нестал, детали опустил, отом, чтонеприятно царапало, накрепко забыл, зато слова одобрения иобещания будущей поддержки цветисто раскрасил, преувеличил, акое-где иприсочинил. Ужочень приятно было произносить все это, глядя наобескураженное иявно расстроенное лицо Николая.

Вкухню заглянула Лариса:

–Мишка, чьяочередь завтра надачу ехать? ТвояилиНинкина?

–Завтра Нина поедет, ачто? Этомама звонила сейчас? Тысней разговаривала? Что-то нужно дополнительно?– встревожился Михаил.

Лариса проигнорировала все его вопросы, нина один неответила.

–Ясама завтра съезжу. Предупреди Нину.

–Да?– изумился Николай.– Ачего это ты? Тыже только вчера ездила.

–ПоЮрке соскучилась, хочу побыть сним.

Иснова Михаила охватило сладостное чувство превосходства наднеобразованным инедалеким старшим братом. Какже, соскучиласьона, дожидайся! Расклад простой, кактри копейки: лето, время отпусков, жена доктора наук Разумовского– тоже ученый, профессорша чего-то там заумного почасти химии, преподает винституте, значит, какраз вавгусте она иукатила накурорт. Ктотолько что звонил? Скем Лариса так долго разговаривала? Понятное дело, чтосним. Поедут завтра вместе, ЛевИльич подождет свою даму сердца где-нибудь налавочке, пока табыстренько сыграет роль любящей матери изаботливой снохи, потом вернутся вМоскву. Может быть, погуляют еще погороду, пройдутся, поворкуют онежных чувствах, короче, проведут вечер вдвоем. Прямо подносом умужа слюбовником договаривается, аКольке иневдомек. Вотостолоп-то!

* * *

Николай Губанов

«…низкий уровень общей эрудиции непозволяет грамотно формулировать вопросы прибеседах сосвидетелями иадекватно интерпретировать полученные ответы…»

Николай перечитал последнюю фразу, поморщился, зачеркнул слово «низкий» стакой яростью, чтопрорвал бумагу пером чернильной ручки. Сверху вместо «низкий» надписал «недостаточный». Ещенемного подумал итакимже манером заменил «непозволяет» на«невсегда дает возможность». Вродебы выходило помягче, повежливее. Первый вариант очередной докладной записки руководству кадровой службы Министерства охраны общественного порядка был забракован непосредственным начальником Николая Губанова какизлишне резкий, категоричный ибезапелляционный.

–Тысума сошел, Губанов?– вызверился нанего начальник городского управления кадров.– Тыхоть понимаешь, какое впечатление производит твоя писанина? Получается, чтоты, такой умный изнающий, понял, каквсе должно быть устроено, ипришел отчитывать генерала, каксопливого мальчишку.

–Нояничего такого неимел ввиду,– пытался оправдываться Николай.– Яже неоднократно докладывал вам свои соображения, товарищ подполковник, ивы находили их дельными. Ятолько изложил все набумаге, каквы ивелели…

–Излагать тоже надо уметь.– Тонначальника немного смягчился.– Иразницу надо чувствовать, капитан. Однодело, когда ты сомной разговариваешь, исовсем другое– когда пишешь руководителю республиканского главка. Между тобой имной только одна ступенька: твой начальник отдела. Амежду тобой иЗверевым сколько? Посчитал? Тамцелая лестница. Вобщем, стакой докладной якруководству непойду.

Этот разговор состоялся еще весной, ибольше Николай Губанов кдокументу невозвращался, хотя думал онем днем иночью. Более илименее образованных иподготовленных сотрудников вмилиции нехватало просто катастрофически. Отом, чтоих мало, знали все, никакого секрета тут небыло, норедко кто задумывался отом, чтоих непременно должно быть значительно больше. Подумаешь, экое сложное дело– борьба спреступностью иохрана общественного порядка! Датут любой справится, былобы желание, ажелание иидейность, какизвестно, отдипломов иаттестатов никак независят, обэтом ярко свидетельствует вся история Советского государства. Рабочие икрестьяне безо всяких там институтов иОктябрьскую революцию совершили, исельское хозяйство подняли, ицелину освоили, ииндустриализацию осилили. Такую страну построили! Самую лучшую вмире! Сбесплатным образованием, бесплатной медициной, новые дома растут какгрибы, ивсем нуждающимся выделяется жилье тоже бесплатно. Спорить сподобными аргументами было трудно, даГубанов ине пытался, признавая их справедливость какбы вцелом. Нокогда доходило дочастностей, согласиться неполучалось.

После разговора сМихаилом оВикторе Лаврушенкове пришлось пойти вбиблиотеку. Спрашивать литературу осектах Николай нерешился: подумают еще, чтоунего мозги набекрень. Попросил том Большой советской энциклопедии, тот, который набукву «С», нашел соответствующую статью, внимательно прочел. Ничего там небыло нипро ритуалы сосвечами, нипро покойников иих духов. Мишка, выходит, тоже ничего осектах незнал, какиследователь Полынцев. Ини один изоперов, которые проверяли Мишкину версию, тоже понятия неимел, чтоэто такое. Опирались наневесть где почерпнутые сведения, больше похожие настрашные сказки, которыми развлекаются дети впионерских лагерях. «Девочка, девочка, выключи радио, желтая рука идет поулице», ивсе втаком роде.

Аеще изголовы нешли слова Сани Абрамяна отом, чтоизпоказаний свидетелей поделу Астахова, коллег изнакомых певца вообще мало что было понятно. Половина слов– незнакомые. Неможетли оказаться, чтоименно вэтих незнакомых словах искрывается нечто важное?

Михаил уверенно утверждает, чтоследователь Полынцев все проверил идаже нашел неоспоримые доказательства вины Лаврушенкова. Юркиного товарища Славика Николай знал давно, симпатичный рыжий пацаненок, энергичный, непоседливый, всегда сулыбкой навеснушчатой физиономии, иотца его, Виктора, механизатора изблизлежащего совхоза, встречал впоселке, здоровался, ноподолгу сним неразговаривал. Виктор ивправду производил впечатление чудика: странноватый, рассеянный, углубленный всебя. Могпройти мимо ине остановиться, неответить наприветствие, вроде какне видел никого вокруг, амог столкнуться сНиколаем раза три заодин день ивсе три раза останавливаться испрашивать одно итоже: «Какдела? Приехал своих проведать? Кактам вМоскве, чтослышно?» Какбудто полностью забывал, чтобуквально час назад спрашивал тоже самое… Да, странности вповедении Лаврушенкова-старшего действительно были, нопри чем тут секта-то?

Николай боялся мыслей, которые приходили ему вголову. Мысли ивпрямь были… неправильные, чтоли. Неукладывающиеся влинию партии. Идущие вразрез стем, чтопровозглашалось свысоких трибун. Официально все должны были считать, чтопреступное поведение свойственно отбросам общества, чаще всего– ранее судимым пьющим малограмотным людям, несознательным носителям пережитков прошлого. После смерти Сталина объявили амнистию, врезультате которой всоветское общество влилась огромная, неисчислимая масса уголовников, даже иблизко неподступивших ктому, чтобы встать напуть исправления. Именно эта масса иопределяла вовторой половине 1950-х годов ситуацию спреступностью встране. Какговорится, делала план. Потому иукрепилось вголовах представление отом, чтопреступления совершаются восновном этими отбросами. Есливсе так, тодляработы стакими гражданами ненужно обладать никакими особыми знаниями. Главное– знать, какичто нужно делать, чтобы раскрыть преступление ивыловить злодея, адля этого вполне достаточно понимать, какон думает ичем живет, чемдышит. Впринципе, конечно, правильно. Нокак быть, если преступник образованный, умный ихитрый? Непьющий, ранее несудимый? Приличный вовсех отношениях человек, уважаемый, окотором никто худого слова нескажет? Еслион, кпримеру, ученый, деятель искусства, врач, журналист илиеще кто-нибудь подобный? Икак разговаривать стеми, ктоего окружает иможет дать онем информацию? Какрасположить ксебе потенциального свидетеля, войти кнему вдоверие, добиться дачи показаний, если даже невсостоянии понять, очем этот свидетель тебе рассказывает? Выпускники школ милиции чаще всего направляются наработу вуголовный розыск ивОБХСС, гдеих учат раскрывать именно такие преступления, которые соответствуют общепринятой модели. Анадобы готовить профессионалов, которые смогут найти общий язык собразованными эрудированными людьми, стать дляних «своими», достойными того, чтобы делиться сними информацией. Настоящий хороший оперативник должен уметь поддержать разговор налюбую тему иприкинуться кем угодно, отподзаборного алкаша додипломата. Ондолжен быть артистом согромным багажом знаний, пусть поверхностных, нообширных.

Идело Астахова– яркий тому пример. Уместно вспомнить иубийство в1939году знаменитой актрисы Зинаиды Райх, жены сперва Есенина, затем Мейерхольда. Семнадцать ножевых ранений… Почти тридцать лет прошло, апреступление так ине раскрыли. Аубийство Зайдера, того самого, который в1925году застрелил героя Гражданской войны Котовского? Кого-то сначала задержали, новитоге неосудили, авсреде компетентных людей досих пор считается, чтоЗайдер был неединственным участником убийства Котовского. Заего спиной кто-то стоял, кто-то им руководил, направлял. Такинет ясности нисубийством героического командира, нисубийством его палача.

Конечно, обычной бытовухи ичисто уголовной деятельности вобщем массиве преступлений очень много, сэтим никто неспорит. Ноэто ведь неозначает, чтоидругие криминальные деяния ненужно раскрывать. Пусть даже они встречаются нетак часто, зато привлекают внимание. Ну, допустим, внимание общественности можно врасчет небрать: если ненапечатать вгазетах илине сообщить порадио, такникто ине узнает. В1961году произошли массовые беспорядки вКраснодаре, потом вМуроме, причем вызваны они были недовольством граждан тем, какдействует милиция. Ичто, узнали жители Страны Советов обэтом? Наследующий год– события вНовочеркасске, 24человека убиты, 39 ранены, иснова тишина, нигугу. Такчто насчет общественности можно небеспокоиться. Новот руководство… Онообовсем знает иничего незабывает. Истрого спрашивает сисполнителей: почему досих пор нераскрыто? Когда отчитаетесь? Адля того, чтобы раскрыть иотчитаться, нужны сыскари совсем другого уровня, таких вмилиции раз-два– иобчелся.

Загвоздка втом, чтопрофессиональная подготовка требует денег изгосударственного бюджета. Азачем государству тратить деньги наобучение квалифицированных оперативников, если лет через пятнадцать-двадцать будет построен коммунизм ився преступность сама собой сойдет нанет, какутверждает партия? Этонерациональное использование бюджетных средств. Вообще-то Николай Губанов очень сильно сомневался вэтом, нозаявлять освоем несогласии открыто нивкоем случае нельзя.

Впервый раз Губанов совершил грубую ошибку, попытавшись изложить свои «несвоевременные» мысли втой докладной, которую решительно забраковал начальник. Этобыло неправильно. Сейчас он поступит иначе. Небудет вего докладной никаких даже намеков наошибочность официальной линии, будет только короткая вводная часть, выразительное упоминание отрудностях сделом обубийстве солиста Большого театра иеще некоторых нераскрытых делах, ипредложения посовершенствованию системы профессиональной подготовки. Высших школ милиции должно быть больше, иперечень преподаваемых дисциплин нужно существенно расширить…

Он снова перечитал исчерканные вдоль ипоперек листы. Нет, нето, нетак. Надоначинать все заново. Инепременно довести доконца идобиться, чтобы бумага ушла поинстанциям, пока дело Астахова свежо ине забыто. Ходом расследования интересуются наверху, самгенсек проявляет кнему внимание, иэто может помочь документу быстрее уйти наверх, расчистит дорогу. Упустишь момент– иникто невоспримет соображения Николая Губанова всерьез, придется снова ждать, когда чиновников всколыхнет какое-нибудь громкое убийство известного навсю страну персонажа. Незряже говорят: пока гром негрянет, мужик неперекрестится.

Николай положил перед собой чистый лист, снял сручки колпачок ивывел вправом верхнем углу четким красивым почерком:

«Заместителю министра МООП РСФСР покадрам генералу внутренней службы 3-го ранга Звереву А.Д.».

* * *

Времени уАбрамяна было совсем мало, икогда Николай позвонил ипопросил овстрече, онидоговорились пересечься науглу улиц Герцена иОгарева, неподалеку отобластного управления, гдеуАлександра проходило совещание.

–Что, есть новости?– возбужденным голосом спросил запыхавшийся отбыстрой ходьбы Абрамян.– Что-то стало известно оновых назначениях?

Николай развел руками ивздохнул. Порадовать старого приятеля было нечем. Впрочем, иогорчать тоже.

–Донас пока ничего недошло,– признался он.– Аты что-нибудь знаешь?

Абрамян подхватил Николая подруку, иони медленно, словно прогуливаясь, пошли всторону проспекта Маркса. Мимоних шли веселые компании парней идевушек, слышались обрывки разговоров, громкие голоса, звонкий смех. Студенты. Ихздесь много, наэтом пятачке. Юрфак ижурфак МГУ, какие-то факультеты Второго медицинского, консерватория. Впрочем, чтоделать здесь студентам вавгусте? «Унихже каникулы сейчас,– сообразил Николай.– Скорее всего, этоабитуриенты. Илипросто молодежь, приехавшая посмотреть столицу. Идут, наверное, наКрасную площадь. Прекрасное беззаботное время! Впереди вся жизнь, иникаких тебе мыслей ополитических интригах исмене руководства».

–Говорят, вПолитбюро…– начал было Абрамян едва слышно, приблизив губы куху Николая, ивдруг отвлекся:– Ух ты, какая!

Им навстречу, цокая каблучками узконосых туфелек ипокачивая бедрами, двигалась красивая молодая женщина, удивительно похожая наЛарису ифигурой, ипрической: темные волосы сзагнутыми наружу концами перехвачены широкой эластичной лентой, густая челка падает наподведенные глаза.

–Ипочему мне такие никогда недостаются?– завистливым шепотом пробормотал Саня.

«Нуамне досталась,– подумал Губанов.– Ичто? Никакой радости. Чужие люди. Яей изменяю. Наверное, онатоже верность нехранит. Чтотолку вэтой красоте? Еслибы неЮрка– развелсябы, незадумываясь».

–Такчто вПолитбюро?– негромко спросил он, возвращая Саню кунылой действительности.

Тот приостановился, глядя вслед уходящей красавице, потом удрученно вздохнул:

–Только между нами, лады? Нетрепись навсех углах.

–Обижаешь.

–Ладно. Короче, есть кандидат. Какой-то Щелоков изМолдавии, сним наш Первый давно знаком, вместе работали.

Саня постарой привычке называл Брежнева «Первым», хотя вот уже несколько месяцев, сапреля 1966года, руководитель КПСС именовался непервым секретарем, агенеральным.

–Изнаших, милицейских?

–Данет, онтам промышленностью заведовал, внашей работе ничего непонимает. НоПервый очень его продвигает, бьется заэтого Щелокова, каклев.

–Можно понять,– пожал плечами Николай.– Емунужны свои люди, особенно натаких ответственных ведомствах, какМООП.

–Нувот,– продолжал Абрамян.– Ате, которые хотят оставить Тикунова, начали вываливать грязное белье наЩелокова. Мол, взятки брал, незаконно обогащался ивсе такое. Такчто битва идет нешуточная.

–Аон что, всамом деле брал иобогащался?

–Даоткудаж мне знать,– сдосадой бросил Абрамян.– Но, наверное, что-то было, комитетчики зря гнать небудут. Хотякто их знает… Других кандидатов даже нерассматривают, такчто илинаш останется, иливот этот никому неизвестный Щелоков. Такчто ты хотел-то, Коля? Зачем звал? Еслиутебя дело– говори быстрее, мнеехать надо.

–Янасчет Астахова хотел спросить…

–Опять?

Абрамян резко остановился иотстранился:

–Чего тебе неймется-то? Яже говорил: все, закончили, раскрыли, задержали несколько дней назад, следователь доволен, начальство перестало дергать. Чтоеще?

–Саня, язнаю Лаврушенкова. Неблизко, нознаю, часто видел его, разговаривал. Неон это. Вотповерь мне. Неон.

–Даон признался уже! Ятолько сегодня утром сПолынцевым разговаривал! Тамитак доказухи полная корзина, моиребята незря свой хлеб жуют, атеперь еще ичистосердечное подписал. Чеготы занего заступаешься?

–Незнаю,– растерянно проговорил Николай.– Нояуверен, чтоэто неон убил Астахова. Нунемогон!

–Уверен он,– проворчал Саня.– Поработалбы врозыске смое– зналбы, чтомы эти «он немог, оннетакой» слышим каждый день посто раз. Апотом выясняется, чтоон именно такой иочень даже мог. Уменя доказательства ичистуха, аутебячто?

–Незнаю,– снова повторил Губанов.– Наверное, этоназывается внутренним убеждением. Тыможешь мне сказать, какие утебя доказательства?

–Немогу. Тайна следствия. Самдолжен понимать.

–Конечно.

–Нодоказательства очень крепкие, можешь мне поверить.

–Хорошо, авчистосердечном что Лаврушенков написал? Какой унего был мотив? Непростоже так он убил знаменитого певца. Какон объяснил?

–Тайна следствия. Будет суд– тогда все иузнаешь. Кончай выпытывать, Колян, ладно? Тыже знаешь, явсеравно нерасколюсь.

–Авпрошлый раз ты рассказывал,– недовольно заметил Губанов.– Идовольно-таки подробно. Что-то тайна следствия тебя несильно смущала, когда мы надачу ездили.

–Вотивидно, чтоты кадровик, ане сыщик,– рассмеялся Абрамян, снова подхватывая его подруку.– Ятебе очем рассказывал? Отом, какмы отработали версии, которые оказались пустышкой, ненашли своего подтверждения. Этоникому ненужно, неважно ине интересно. Ато, чтопопадает «вцвет», разглашать нельзя. Чуешь разницу?

Они спустились настанцию «Проспект Маркса» ипошли попереходу кстанции «Площадь Свердлова», аоттуда– кстанции «Площадь Революции».

–Такты только ради этого меня позвал?– спросил Саня, когда они подошли кплатформе.– Никакого другого дела утебянет?

–Другого нет. Хотел проЛаврушенкова спросить. Надеялся тебя убедить.

–Давчем убедить-то?

–Втом, чтоэто неон. Яне верю, чтоВиктор Лаврушенков– убийца.

–Аяверю,– твердо ответил Абрамян.

Изтоннеля послышался нарастающий грохот, подъезжал поезд, накотором Саня собирался уехать.

–Иперестань морочить мне исебе голову,– бросил он напрощание.– Будет суд– самвсе узнаешь ипоймешь. Судразберется, есличто.

Он влился втолпу пассажиров, входящих ввагон, иНиколай почти сразу потерял его извиду. Часпик, народу вметро много.

«Судразберется». Губанов тяжело вздохнул иперешел кпротивоположной платформе: емуехать вдругую сторону.

Сентябрь 1966года
Николай Губанов

Ну вот, ясность наступила. 17сентября 1966года Президиум Верховного Совета СССР упразднил Министерство охраны общественного порядка РСФСР, аего функции возложил насоюзное министерство. Теперь уРСФСР небудет своего отдельного министерства, какувсех других союзных республик, абудет только МООП СССР, которое возьмет насебя функции руководства заодно ина республиканском уровне. Выходило как-то так, чтоРСФСР иСССР вцелом– практически одно итоже. Никто нестанет заниматься отдельно делами ипроблемами Российской Советской Федеративной Социалистической Республики, ибоэти дела ипроблемы равны общесоюзным. Нуачто? Самая большая ведь республика, чтопоплощади, чтопонаселению, стало быть– самая главная. Исобой поруководит, ивсеми братскими союзными республиками заодно. Так, чтоли, получается?

Иновый министр втотже самый день назначен. Щелоков Николай Анисимович. ИзЦК Компартии Молдавии.

Вэти дни Михаил Губанов ходил чернее тучи. Ониобычно-то был неболтлив, атут совсем замкнулся, слова цедил через губу, семейные разговоры неподдерживал. Николай сперва необратил наэто внимания: самбыл озабочен, проблем наслужбе хватало, адома все внимание было направлено насына. Каникулы закончились, Татьяна Степановна сЮрой вернулись сдачи, парень пошел вшколу, вчетвертый класс, ностал подавленным ирассеянным. Николай хорошо понимал причину истарался помере возможности проводить ссыном духоподъемные беседы, ноуспехов пока недобился. Мальчик очень тяжело переживал беду, настигшую его товарища Славика Лаврушенкова.

–Славка так плакал,– рассказывал он отцу, ибольшие серые глаза его наливались слезами.– Имама его все время плачет. Какже так, пап? Ведьдядя Витя такой тихий всегда был, добрый, всем помогал. Теперь никто вУспенском нехочет соСлавкой водиться, всеговорят, чтораз его папа убил человека, тоиСлавка тоже может.

–Если милиция ошиблась, тосуд обязательно разберется,– утешал Николай сынишку.

–Аесли неошиблась?

–Значит, таконо иесть,– вздыхал Николай.– Ты, главное, небросай Славика, неотворачивайся отнего, тыже его друг, должен поддержать, подставить плечо. Дажеесли дядя Витя сделал что-то плохое, Славик нивчем невиноват.

–Апочему тогда сним никто нехочет водиться?

Николай радовался, чторазговор быстро сворачивал стемы «виноватли дядя Витя» натему «виноватли Славик». Нехотелось делиться сребенком своими соображениями овиновности Виктора Лаврушенкова, этобылобы неправильным вовсех отношениях. Во-первых, нельзя давать десятилетнему пацану ложную надежду. Во-вторых, неследует позволять ему сомневаться вкомпетентности «органов». Ив-третьих, нивкоем случае парень недолжен узнать, чтокраскрытию убийства приложил руку его родной дядя Миша. Ребенок пока плохо понимает, чтотакое служебный долг, честь мундира ипрофессиональная совесть, ивего сознании закрепится только одна мысль: дядя Миша своими действиями сделал так, чтодруг Славик иего мама страдают.

Он пускался вдлинные туманные рассуждения отом, чтосын заотца неотвечает, приводил исторические примеры, какие мог вспомнить. Юрикслушал внимательно изадавал встречные вопросы, датакие, накоторые Николай далеко невсегда мог ответить: нехватало знаний, ивот уже две субботы подряд они сЮрой вдвоем ходили врайонную библиотеку, брали умные книги илисправочники ипросиживали понесколько часов вчитальном зале, отыскивая нужную информацию. Могутли черты характера передаваться понаследству? Обязательноли сын преступника тоже совершит преступление? И,вконце концов, почемуже детеныши животных так быстро становятся взрослыми исамостоятельными, ачеловеческие детки получаются совсем другими? Ведьнаэтот вопрос десятилетний Юра Губанов ответа так ине получил. Может, неправда, чточеловек произошел отобезьяны? Потому что еслибы отобезьяны,то…

–Пап, аможно мы стобой ввоскресенье надачу съездим?– спросил Юра как-то вечером, ужеукладываясь спать.

–Надачу?– удивился Николай.– Таквыже сбабушкой съехали уже, мыиключи хозяину вернули, теперь доследующего лета. Номожно ина зимние каникулы, ядоговорюсь, если хочешь.

Юра упрямо мотнул головой:

–Нуипусть, чтодача закрыта, ятолько Славку навещу. Тыже сам сказал, чтонужно его поддерживать. Акак поддерживать, если явМоскве живу, аон вУспенском? Письма, чтоли, емуписать?

–Хорошо, сынок, тыправ, нужно съездить,– согласился Николай.–Спи.

Он подоткнул сынишке одеяло, погладил полбу, выключил свет ивэтот момент решил, чтонужно все-таки поговорить сбратом. Чегоон такой убитый? Неприятности наработе? Иливличной жизни что-то такое происходит, очем семья незнает? Или, может, заболел искрывает?

Накухне Лариса занималась штопкой носков, натянув ткань надеревянный грибочек. «Московское время двадцать один час тридцать пять минут,– сообщил сладкий мужской голос израдиоточки.– Передаем стихи советских поэтов». Заиграла красивая спокойная музыка. «Вотиславно,– подумал Николай.– Будет слушать свое любимое ине станет возражать, если яотлучусь издома».

–Лара, ясбегаю кматери наполчасика.

–Зачем?– спросилаона, неотрывая глаз отиголки сниткой.– Что-то случилось?

–Хочу сМишей поговорить. Ненравится он мне впоследнее время. Тыразве незамечала сама?

Лариса равнодушно кивнула:

–Нуда, онсмурной какой-то. Наверное, очередная Нинкина подружка его отшила.

–Ачто, была такая?– удивился Николай.

–Была, натой неделе еще. Татьяна Степановна рассказывала, ноты, какобычно, мимо ушей пропустил. Тытоже, Коля, впоследнее время мало кому нравишься, если тебе интересно. Неслушаешь, чтотебе говорят, ниво что невникаешь, весь всвоих мыслях, асемья побоку.

–Нояведь объяснял: унас большие перемены наработе, всеочень сложно…

–Япомню. Ачего ты тогда насчет Мишки удивляешься? Унего тоже, наверное, перемены, итоже все сложно. ИуНинки, кстати, работа таже самая, аона вон порхает, радуется жизни ивус недует.

Диктор после небольшой музыкальной прелюдии объявил имя поэта иназвание стихотворения. «Читает актер Владимир Соколов…» Лариса протянула руку ккруглому рычажку иприбавила громкость.

–Вобщем, небуду мешать, тыслушай, аябыстренько сбегаю,– торопливо проговорил Николай.– Янедолго.

Вквартиру кматери даже подниматься непришлось: Михаил прогуливался возле подъезда, попыхивая сигаретой.

–Тычего здесь?– спросил Николай.

–Нинку караулю. Матьтам кино какое-то смотрит, аяхочу глянуть, ктонашу сестрицу сегодня провожает, ипоговорить сней серьезно.

–Сегодня? Чтоты имеешь ввиду?

–Тоиимею, чтоее то один провожает вечером, тодругой. Недело это. Хвостом крутит, апотом милиция надраку выезжает. Нехватало еще, чтобы из-за нашей девицы парни друг другу морды били. Нужно провести профилактическую беседу, пока доэтого недошло. Балбескаона! Самаструдными подростками работает, моглабы уже ипонимать такие вещи.

–А-а, нуда… Нехорошо, конечно. Такты из-за этого такой озабоченный впоследнее время?

Михаил хмуро посмотрел набрата, швырнул окурок наасфальт иссилой придавил подошвой ботинка.

–Ничего яне озабоченный, невыдумывай.

–Миш, яже вижу… Чтослучилось?

Михаил немного помолчал, глядя впространство, потом выдавил:

–УПолынцева инфаркт. Елеоткачали. Прямо изслужебного кабинета увезли. Теперь месяца два работать небудет, ато ивсетри.

–Ичего?– непонял Николай.– Тыиз-за этого так расстроился? Датыж его едва знаешь, онтебе недруг, несват, небрат. Откачали ведь, жив– ислава богу.

–Нихрена ты непонимаешь, Коля! Аркадий Иванович какраз начал обвинительное заключение поЛаврушенкову писать, дело вот-вот должно было всуд уйти, атут– натебе, пожалуйста.

–Нуичто? Вчем проблема-то? Всематериалы собраны, вседоказательства закреплены, любой другой следователь может обвиниловку закончить ипередать дело всуд.

–Таквэтом ипроблема!– вдруг взорвался Михаил.– Тычто, действительно непонимаешь? Полынцев расследует громкое убийство, судвыносит приговор, руководство довольно ихочет поощрить причастных. Акто причастный? Какой следователь? Судьяже невникает, ктоименно вел все следствие, емудолампочки, чтосначала был Дергунов, потом Полынцев, потом еще кто-то третий иличетвертый. Судьи сроду уголовные дела откорки докорки нечитали, уних наэто времени нет, аесли ичитали, тообращали внимание насуть написанного вдокументе, ане наимена тех, ктоего составил. Онсмотрит вобвиниловке фамилию того, ктодело всуд передал. Всё. Понимаешь? Ивидит подпись: следователь Садков. ВотпроСадкова идокладывают наверх, аПолынцева побоку.

–Атебе, значит, обидно застарого опытного зубра, которого вочередной раз должны были наградить, атеперь он мимо пролетит?– усмехнулся Николай.

–Мнезасебя обидно,– ужегораздо спокойнее ответил Миша.– Полынцев еще долго будет набольничном. Дажеесли его иназовут какглавного победителя, топеред руководством он точно стоять небудет. Стоять будет этот новый, Садков.

–Нуипусть себе стоит. Тебежалко, чтоли?

–Полынцев обещал помочь мне спродвижением. Егообязательно спросилибы, кого еще нужно отметить, ион назвалбы меня. Яуверен. АСадков что? Онменя ивглаза-то невидел. Получил сложнейшее дело вготовом виде ибудет почивать налаврах. Полынцеву наград ипочестей хватает, онзановыми уже негонится, аСадков славой делиться небудет, постарается все себе приписать. Именя неназовет, хотя фактически дело раскрыл именно я,преподнес имя убийцы наблюдечке сголубой каемочкой. Яуж неговорю отом, чтоПолынцев после инфаркта может вообще наслужбу невернуться, оформит пенсию поинвалидности. Акто станет слушать рекомендации какого-то замшелого пенсионера, даже если он меня иназовет прислучае?

Вот, значит, вчем дело… Нучтож, отМишки ничего иного ждать неприходится. Упорно идолго трудиться он нелюбит, предпочитает получать результат минимальными усилиями иза чужой счет.

–Миш, ачего сделом так волынили? Лаврушенкова арестовали еще вавгусте, асейчас уже сентябрь заканчивается. Почему так долго получилось?

–Судебно-психиатрическую экспертизу назначали,– ответил Миша уже совсем спокойно.– Этопочти месяц. Винституте Сербского быстрее неделают, тамвсе по-серьезному.

–Понятно. Тыникому нерассказывал отом, чтопричастен краскрытию? Яимею ввиду, кроме Полынцева именя.

–Тыидиот? Твойдружок Абрамян знает. Иопера все знают. Ну, те, которые поделу работали.

–Акроме них? Мать, Нинка, Лариса?

–Вотненадоело тебе руководить, а?– сердито отозвался Михаил.– Тымне сразу сказал, чтоЮрка ничего недолжен узнать. Ятебя услышал ивсе понял, яж неребенок. Ненадо мне посто раз повторять одно итоже.

Он прищурился, вглядываясь куда-то вдаль, ивдруг резко сделал шаг назад.

–ВонНинка скавалером. Заручки держатся.

Николай посмотрел втуже сторону иувидел сестру внакинутом наплечи мужском пиджаке, медленно идущую рядом смолодым человеком, который издалека небыл похож натого, которого месяц назад видели изокна. Мишаправ, девушка что-то зачастила сосменой ухажеров. Хотя, может, этоинеплохо, есть изкого выбирать. Ужкто-то, аНина Губанова совершенно точно невыскочит замуж запервогоже, ктопозовет, изстраха остаться старой девой.

–Если несобираешься стать третьим участником показательной порки– вали отсюда, пока она нас незаметила,– быстро проговорил Михаил, прячась затолстым стволом дерева.

Николай несобирался. Онметнулся всторону, противоположную той, скоторой приближались сестра иее провожатый, ичерез несколько шагов скрылся зауглом. Чтобы вернуться ксвоему подъезду, емутеперь придется пройти мимо Миши иНины, такчто лучше подождать, пока воспитательный час закончится ибрат ссестрой уйдут домой.

Аможно дойти дотелефона-автомата ипозвонить. Доставить себе незапланированную радость. Вечером желающих позвонить небывает много, иесть надежда, чтоудастся послушать любимый голосок ипоговорить минут десять, ато ивсе пятнадцать, иникто небудет стучать монеткой встекло будки итребовать побыстрее закончить разговор, потому что «вы тут неодин, другим людям тоже нужно звонить».

Им так редко удается побыть наедине… Конечно, наработе они видятся каждый день, общаются послужебным вопросам, ночаще всего это происходит вчьем-то присутствии. Недорос еще капитан Губанов додолжности, прикоторой полагается отдельный кабинет. Приходится соблюдать осторожность ирадоваться счастливому случаю, когда судьба сталкивает их вкоридоре илина лестнице иможно остановиться ипереброситься несколькими словами, невызывая подозрений.

Николай порылся вкарманах брюк, выудил несколько монет. Двушки неоказалось, ноэто ничего, сойдет игривенник. Ввестибюлях метро стоят автоматы дляразмена напятачки, авот поставить возле уличных таксофонов такиеже автоматы сразменом надвухкопеечные монетки почему-то никому вголову неприходит. Наверное, считается, чтоехать людям нужно обязательно, азвонить– перебьются.

* * *

Ввоскресенье Николай, какиобещал, повез сына вУспенское. Покадобирались наавтобусе иметро довокзала, Юранеумолкал, закидывая отца все новыми иновыми вопросами итутже придумывая ответы наних, новэлектричке приумолк, достал книгу– «Пылающий остров» Казанцева– ипогрузился вчтение, хотя чем ближе поезд подходил кнужной остановке, темчаще Николай замечал, чтомальчик нечитает, азадумчиво смотрит вокно.

Отплатформы дособственно поселка идти недалеко, минут пятнадцать средним шагом.

–Пап, апочему сейчас здесь все другое?– удивленно спросил Юра.– Раньше как-то нетак было.

–Потому что осень, сынок,– улыбнулся Николай.– Ужеконец сентября. Летом все было зеленое, атеперь желтое икрасное.

–А-а, нуда… Нет, явсеравно непонимаю! Деревья-то одни итеже, только цвет другой. Почемуже яих неузнаю?

Николай досадливо крякнул просебя. Одинитотже предмет выглядит по-разному, если его выкрасить вразные цвета. Нопочему? Каким таким законом оптики это объясняется? Илитут дело невоптике, авчеловеческой голове, вособенностях восприятия? Интересно, учатли будущих оперативников этой хитрости? Наверняка неучат, аведь это необходимо очень хорошо знать, чтобы правильно оценивать показания очевидцев.

–Потому что цвет влияет нато, какчеловеческий глаз воспринимает форму,– уклончиво ответил он, понимая, чтоболее четкого развернутого ответа дать несможет.

–Акак влияет?– неунимался любознательный Юрка.

–Вотначнешь изучать вшколе физику, тогда иузнаешь. Тебеучитель все объяснит.

–Акогда это будет?

–Вшестом классе.

–У-у,– разочарованно протянул мальчик.– Такдолго ждать придется… Яеще только вчетвертом… Аты сам неможешь мне объяснить? Вотпрямо сейчас!

–Немогу, сынок. Чтобы это понять, тебе придется еще два года какследует учить арифметику, потом алгебру игеометрию, иначе неразберешься.

–Аты разве неможешь мне объяснить так, чтобы яуже сейчас понял?

Николай рассмеялся ипотрепал сына постриженой макушке.

–Наберись терпения. Придет время– получишь ответы навсе свои вопросы.

Да, нехватает ему образования, чтоуж говорить… Ввечерней школе какая учеба? После рабочего дня устанка, даито некаждый день, завод-то втри смены пашет. Николай оказался старшим мужчиной всемье, разве мог он позволить себе остаться вшколе после восьмилетки? Нужно было работать, приносить вдом получку. После армии он подумывал отом, чтобы пойти нарабфак, позаниматься годик, подтянуть знания ипопробовать поступить винститут назаочное отделение, ноЛариса забеременела, родился Юрка, недо учебы стало. Атеперь уж поздно, наверное.

Аможет, попробовать все-таки? Хотя… Еслион ипоступит, тоучиться придется какследует, каждую свободную минуту, ане так, какМиша. Мишка учится ради диплома, зазнаниями негонится, считает, чтоони ненужны, авот корочки очень даже нужны. Поэтому брат нестарается, лишнюю страницу непрочтет, лишнюю книгу неоткроет, нахватается поверхам накануне экзамена, вызубрит пару-тройку цитат, ачерез два дня вголове пусто. Такая учеба Николая непрельщает, диплом ему ненужен, емунастоящие знания нужны, ана это придется тратить все свободное время. Юркеуже десять, ещедва-три года– ион вступит втакой возраст, когда родительское иособенно отцовское внимание станет совершенно необходимым. Ужотсестры Нины они наслушались такого– неприведи Господь! Упустишь парня впереходном возрасте– пиши пропало. Нет, неко времени сейчас мысли овысшем образовании.

Поселок выглядел почти также, какилетом, если несчитать осенних красок. Очень многие продолжали жить надачах досамых морозов, только школьников вгород увозили. Детворы стало заметно меньше, ивелосипедные звоночки тренькали нетак часто, какво время каникул. Нодома стояли сраспахнутыми окнами, наверандах застолами пили чай, научастках занимались какими-то садово-огородными работами. Воскресенье, многие приехали отдохнуть ввыходной день, авбудни здесь малолюдно.

Дом Лаврушенковых был небольшим, нокрепким икаким-то ухоженным. Вовсем чувствовалась умелая рука хозяина, который знает, скакой стороны браться заинструмент. Николай вспомнил, чтоВиктор Лаврушенков действительно умел все иникому неотказывал, если требовалось что-то починить, приколотить илисмастерить.

Мать исын Лаврушенковы сидели накрылечке. Зинаида чистила овощи, сбрасывая очистки встоящее рядом ведро, априготовленные киспользованию картошку, морковь исвеклу складывала вширокую миску сводой. Рыжеволосый веснушчатый Славик сугрюмым видом строгал ножичком деревяшку. Увидев товарища, мальчик посветлел лицом имигом подлетел ккалитке:

–Привет! Тыкомне? Пошли наречку, ятебе одну вещь покажу. ДядяКоля, можно мы наречку сбегаем?

Николай навсякий случай сделал строгое лицо:

–Аты умамы спросил?

–Мам! ЯсЮркой, ладно?– крикнул Славик.

–Беги, беги, сынок,– печально улыбнулась Зинаида.

Пацаны убежали, аНиколай подошел ккрыльцу, присел рядом сженой Лаврушенкова.

–Наборщ?– спросил он, кивнув натаз совощами.

–Да, навинегрет сварила уже, сейчас остынут– буду чистить. Авы кактут оказались? Яслышала, выдачу уже давно закрыли. Вгости ккому-то приехали?

–Давот Юрка соскучился повашему сыну, решил проведать. Ониже дружат.

–Нуда, дружат. Хорошо, чтоприехали, ато мальчонка уменя совсем скис, никто сним играть нехочет. Унас впоселке весной приблудная собака ощенилась, такиживет сщенками наопушке леса, ребята им покушать носят. Щенки уже подросли, такие забавные, только пугливые очень. Явот думаю, может, забрать вдом одного, пустьбы Славка сним возился, воспитывал, все-таки какое-никакое развлечение парнишке, ато ведь один все время. Вшколе тоже узнали проВитю, сторонятся. Охты господи…

Голос уЗинаиды дрогнул, ипо ее напрягшемуся лицу Николай понял, чтоона вот-вот заплачет.

–Авы сами как? Держитесь?

–Акуда деваться?– вздохнулаона.– Приходится. Наработе сначала засвой счет взяла две недели, силнебыло терпеть все эти разговоры ивзгляды. Теперь снова работаю, асердце болит иза Витю, иза Славика, особенно когда вночную смену.

–Понимаю,– кивнул Николай.– Ночью тяжелее всего. Ачто милиция? Необижали вас? Негрубили?

–Нет, онивежливые такие были, спокойные, наговаривать нестану. Даичто тут скажешь? Яведь знала, чтоуВитеньки сголовой… ну, невсе хорошо. Этоеще свойны, унего ранение было иконтузия, апотом начались провалы впамяти. Делает что-то, говорит, свиду вроде все нормально, обычный человек, апотом оказывается, чтоон ничего непомнит. Вообще ничего.

Николай покачал головой:

–Надоже как… АВиктор знал обэтом?

–Знал, конечно, яему каждый раз говорила, когда замечала. Датолько он мне неверил. Неможет, говорит, такого быть, чтобы человек вздравом уме все забывал через пять минут. Я,говорит, непсих какой-нибудь, ямеханизатор-передовик, член партии, мойпортрет всовхозе надоске почета висит. Очень сердился наменя.

–Бил? Рукираспускал?

Зинаида оторвалась отсвоего занятия иполными возмущения глазами уставилась наГубанова.

–Давы что такое говорите?! Витямухи необидит. Ируки никогда неподнимал нина меня, нина ребенка. Выпивать– да, выпивал, такакто сейчас непьет-то? Нобуйным нестановился. Онже очень добрый, неужели вы сами незнаете?

–Знаю. Потому иудивился, чтотак произошло.

–Онвбеспамятстве был. Ничего непомнит.

–Совсем ничего?

–Совсем. Витямного прочто непомнит. Вотпропартсобрание тоже позабыл, алюди всовхозе все милиционерам рассказали.

–Апри чем тут партсобрание?– удивился Николай.

–А,– Зинаида горестно махнула рукой сзажатым вней ножом,– была там какая-то скверная история, напартсобрании рассматривали персональное дело кого-то изих начальства, бухгалтера, чтоли. Женаэтого бухгалтера пришла впартком жаловаться, чтомуж ей изменяет исобирается развестись, нувот они исобрались, чтобы его пропесочить попартийной линии. Пристыдить ивернуть всемью. Имой Витя, оказывается, попросил слово, поднялся натрибуну идолго выступал, клеймил, какони сказали, неразборчивость вполовых связях, моральную нечистоплотность ивсе такое.

–Надоже,– протянул он.– Значит, Виктор высоко ценил супружескую верность?

–Очень высоко, очень,– горячо отозвалась Зинаида ивнезапно улыбнулась нежно исолнечно.– Ядаже, бывало, посмеивалась надним. Какое кино нипосмотрим– онобязательно потом долго сердился накого-нибудь изгероев, если там что-то нетак было… Нувы понимаете, вкаком смысле. Дажеесли неизменил, апросто помечтал или, кпримеру, заруку подержал, потелефону позвонил. Витясчитал, чтодаже это– ужасный разврат исовершенно недопустимо. Апро Владилена Семеновича все знали, чтоон… много чего себе позволял. Милиционеры спрашивали, бывалли Витя унего дома. Акакже небывать? УВладилена Семеновича руки неиз того места растут… тоесть росли, ничего сам немог, даже гвоздь забить неумел, такон Витю чутьли некаждую неделю звал то одно сделать, тодругое. Особенно после того, какгости приезжали. Онитам широко гуляли, напивались допьяна, амебель вдоме хорошая, дорогая, старинная, вотВитя иприводил ее впорядок, царапины убирал, пятна, сколы всякие. То, бывало, доску вкрыльце илина веранде проломят, тобалясину попортят.

Она бросила вмиску сводой последнюю картофелину иподнялась.

–Явам мешаю? Отвлекаю вас, авам похозяйству надо…– виновато произнес Николай, внезапно смутившись.

–Дачто вы! Ясейчас вареное принесу, навинегрет, тоже чистить нужно, остыло уже, наверное.

–Аборщ какже?

–Насегодня уменя обед есть, аборщ ясварить успею, этодня натри-четыре.

Зинаида унесла миску вдом ивернулась скастрюлей, заполненной отваренными вмундирах свеклой, картофелем иморковью, иеще одной эмалированной миской.

–Свами хоть поговорить можно,– сказала она грустно.– Ато ведь нанас соСлавиком все смотрят какна прокаженных. Есликто иразговаривает, тонавсякие отвлеченные темы, проВитю даже упоминать боятся, какбудто отслова можно заразу подхватить. Ауменя науме только одно: Витя, Витя, Витя. Нукакже так, Николай? Неужели ячто-то проглядела, а? Витядляменя всегда был самым лучшим, язабыть немогу, какой он был ласковый, заботливый, когда мы только познакомились. Меняочень берег, сглупостями неприставал, даже поцеловал впервый раз только через четыре месяца после того, какмы начали встречаться. Иникаких странностей яза ним незамечала. Ну, знала, конечно, проконтузию, ичто ранен был тяжело– тоже знала, онссамого начала ничего нескрывал. Онже нафронт ушел всорок третьем, кактолько восемнадцать исполнилось. Какже так вышло, чтоон превратился вубийцу, аяне заметила? Разве так может быть?

–Незнаю,– признался Губанов.– Яне врач, судить неберусь. Адоктора-то что сказали?

–Сказали, чтошизофрения. Мол, неосознавал, чтоделает. Адальше-то что будет? Надолго его втюрьму, незнаете?

–Каксуд решит. Может быть, невтюрьму, авспециальную психиатрическую больницу.

–Психиатрическую,– сгоречью повторила Лаврушенкова.– Выходит, мойВитя совсем ненормальный. Брошюры еще какие-то приобыске нашли… Яих ивглаза-то невидела. Игде только он их прятал?

–Чтозаброшюры?

–Дабог их знает, иясмотреть нестала, амилиционеры, которые обыск проводили, сказали, чточто-то проритуалы изагово́ры. Зачем Витя их вдом притащил, вотзачем?!– вотчаянии воскликнулаона.– Онникаких разговоров проэто невел нисо мной, нисо Славиком. Мыизнать незнали, чтоон этим интересуется.

–Некорите себя, Зина,– мягко проговорил Николай.– Язнаю, чтотакое жить впоселке всвоем доме. Ниминуты свободной нет, всевремя нахозяйстве, воду носите изколодца, дровами топите, вогороде постоянно что-то нужно делать, вмагазин запродуктами– далеко, наработу– далеко, ивсе пешком. Готовка, уборка… Явбараке вырос, такчто насвоей шкуре испытал. Матьнина минуту неприсаживалась отдохнуть, аведь огорода унас небыло, такчто вам еще тяжелее. Разве увас было время вникать вовсе? Сыт, здоров, обут, одет– ислава богу.

–Тоже верно. Спасибо вам, Николай.

Зинаида закончила чистить овощи ипересела застол наверанде, чтобы нарезать их «навинегрет» инашинковать «наборщ», аГубанов отправился прогуляться. Дошел додачи, собрался было уже открыть калитку изайти научасток, ноостановился. Разключи вернули хозяину иза этот месяц незаплатили, тодача теперь неГубановых. Эточужая территория. «Чтозадурацкая щепетильность»,– усмехнулся он просебя, нозайти всеравно несмог: преследовало ощущение чего-то неправильного ипостыдного.

Окинул взглядом участок, подумал, чтонадобы следующей весной все-таки купить ипосадить кусты смородины икрыжовника, мать давно просит. Хозяин возражать небудет, емувообще безразлично, чтоделается наэтой даче, лишьбы деньги платили. Иналичники наокнах пора подкрасить. Ещекое-какие мелочи обновить иподправить… Почему-то, когда вдоме кипит жизнь, недостатки небросаются вглаза, ихпросто невидишь. Акак только он пустеет изамирает, каждая недоделка, каждый кусочек облупившейся краски вдруг оказывается навиду.

Николай дошел додачи Астахова иснова остановился. Долго задумчиво смотрел надом, пытался представить себе, ктотеперь будет внем обитать. Кто-то изродственников покойного? Илидачу продадут? Ичто будут делать новые жильцы: оставят все, какбыло прижизни Владилена, илиизбавятся отего вещей, мебели, рояля изавезут свое?

Он вдруг сообразил, чтоневидел сегодня старуху Ковалеву, которая обычно торчала узабора искаким-то нездоровым любопытством таращилась надом Астахова, когда тот приезжал надачу, апотом часами исогромным удовольствием перемывала косточки самому певцу иего гостям. Вгород Ковалева пока неуехала, унее окна нараспашку идверь открыта, наверевках белье сушится, значит, соседка здесь. Неза кем ей стало наблюдать… Николаю никогда прежде неприходило вголову, чточья-то смерть может повлиять нажизнь совершенно незнакомых покойнику людей. Надожекак…

Возвращаясь кдому Лаврушенковых, онто идело останавливался, чтобы перекинуться несколькими словами сознакомыми дачниками. Всехинтересовало только одно, иникто невидел разницы между следователем, оперативником исотрудником отдела кадров. Размилиция– значит, должен знать подробности.

–Даявообще немилиция,– пытался объяснить Губанов.– Якапитан внутренней службы.

Новникать никто нехотел. Разминистерство одно итоже, значит, всеего сотрудники занимаются примерно одним итемже ивсе друг одруге знают. Всетребовали, чтобы Николай рассказал, какиза что Виктор Лаврушенков убил певца Астахова, ауслышав отказ, обижались ине принимали никаких оправданий.

Дома уЗинаиды Юра иСлавик уже сидели наверанде иза обе щеки уписывали свежеприготовленный винегрет. Хозяйка радушно пригласила Николая застол. Оннебыл голоден, нопочему-то показалось, чтоотказ обидит Зинаиду, такчто пришлось вместе совсеми съесть порцию наваристого бульона свермишелью.

Славик заметно повеселел ини зачто нехотел отпускатьЮру.

–Дядя Коля, нупусть Юрка еще побудет,– просил он умоляюще.

–Сынок, тебе хорошо, тыдома, аЮре иего папе еще вМоскву долго добираться,– строго сказала его мать.– Вытеперь оба взрослые, вамнавоскресенье уроки задают, аты заних еще ине садился. Юретоже нужно заниматься. Ведьправда нужно, Юрочка?

–Ага,– уныло подтвердил тот.– Упражнения порусскому ипримеры поарифметике. Иеще почтению что-то.

–«Что-то»,– ехидно передразнил сына Николай.– Притаком пренебрежительном отношении курокам какраз ивырастают недоросли.

–Авы еще приедете?– снадеждой спросил Славик, провожая их докалитки.

Юра вопросительно посмотрел наотца, иГубанов кивнул.

–Мама сказала, чтоесли япервую четверть хорошо закончу, онаразрешит взять щенка. Яуже выбрал. Того, укоторого уши разные, одно белое, другое черное,– продолжал Славик.– Приезжай, будем вместе его дрессировать. Приедешь?

Отэтой сцены уНиколая сердце разрывалось. Славик Лаврушенков был нагод младше Юрки. Каково это– остаться бездрузей втаком возрасте? Конечно, дети нетак злопамятны, каквзрослые, иобиды быстро забывают, истрахи, иподозрения. Современем все наладится, обеде, постигшей семью местной телефонистки, скоро забудут, ивсе вернется всвою колею. Нокак дотянуть доэтой колеи, какдожить маленькому мальчишке?

Занесколько лет Николай Губанов успел выучить расписание электричек наизусть, такчто кплатформе они подошли вовремя иждать пришлось всего несколько минут. Вагон был полупустым, дачники потянутся вМоскву ближе квечеру. Юраснова уткнулся вкнигу, аНиколай углубился вмысли опредстоящем рабочем дне иоделах, которые нужно будет сделать.

–Пап, атак бывает, чточеловека посадили, аон насамом деле ничего несделал ини вчем невиноват?– вывел его иззадумчивости голосок сына.

Первым побуждением Николая было ответить, что, мол, конечно, такбывает, ноон быстро сообразил, чторассказывать ребенку осталинских репрессиях ихрущевской реабилитации, пожалуй, ещерановато.

–Наверное, бывает, ноочень редко. Нашамилиция хорошо работает, исуд тоже,– аккуратно ответил он.– Апочему ты спросил?

–Нипочему,– коротко буркнул Юра иотвернулся кокну.

Они проехали еще несколько остановок, когда Юра снова заговорил:

–Я, когда вырасту, стану самым лучшим милиционером. Будувсех плохих преступников ловить.

–Ахороших преступников будешь отпускать?– сулыбкой спросил Губанов.

Юра исам сообразил, чтоляпнул что-то нето, ирассмеялся.

–Нуладно, непридирайся. Яхотел сказать, чтоесли кто-то совсем-совсем невиноват, тояего непосажу.

–Сынок, тыже собрался стать милиционером, амилиционеры никого несажают, онитолько ловят, задерживают иарестовывают.

–Акто сажает?

–Суд. Тыподумай какследует: может, тыхочешь стать немилиционером, асудьей?

Юра покачал головой.

–Нет,– твердо ответил он.– Хочумилиционером, какдядя Миша итетя Нина. Икак ты, когда ты раньше был милиционером.

Николай мысленно порадовался тому, чтоунего растет такой толковый парень. Достаточно было всего один раз объяснить ему, чтосначала его отец носил милицейскую форму, пока работал вуголовном розыске, апотом, когда перешел накадровую работу, стал именоваться офицером внутренней службы. ИЮра все усвоил изапомнил. Мальчики– будущие мужчины, анастоящие мужчины никогда незабывают ине путают того, чтосвязано спогонами иоружием.

Октябрь 2021года
Петр Кравченко

–Апотомчто?

Петр хотел услышать одальнейшей судьбе уголовного дела пообвинению Виктора Лаврушенкова вубийстве Астахова, ноГубанов снова увлекся рассказами окадровых вопросах. Чтож, понятно, емуэто куда важнее иинтереснее, чемкакое-то преступление.

–Апотом, юноша, началась самая яркая полоса вмоей служебной жизни!

Слезящиеся глаза Николая Андреевича задорно блеснули, идаже спина, кажется, выпрямилась. Ладно, пусть предается воспоминаниям, всяэта информация может оказаться полезной если несейчас, товпоследствии, ведь Петр собирается еще много лет заниматься публицистикой натему борьбы спреступностью и,вполне возможно, перенесет акцент именно наисторический аспект. Кактам говорила Каменская, которую Петя просебя именовал «сушеной воблой»? «Всегда интересно понимать, откуда ноги выросли» иликак-тотак.

–Тусвою докладную япереписывал раз двадцать, неменьше. Тамже все непросто было, бумага отрядового сотрудника немогла попасть прямо настол заместителю министра. Документ должен был прийти отруководства управления охраны общественного порядка Москвы, нениже. Тоесть я,допустим, отсвоего имени подаю свои соображения начальнику отдела, тотсмотрит, если несогласен– заворачивает игрязно бранится, если согласен– заставляет поправить илипеределать, переписывает отсвоего имени иидет сэтим круководству управления кадров погороду, тамснова читают, делают замечания, яих учитываю, ивот такая канитель дотех пор, пока главного милицейского кадровика столицы текст неустроит полностью. Опятьже, если он впринципе согласен сизложенным. Потом он идет сэтим текстом ваппарат замминистра. Вобщем, сдокументооборотом все долго исложно. Нолюдей, которые понимали проблему идумали также, какя,оказалось немало, меня поддержали, причем насамом высоком уровне. Иглавное– новый министр согласился стем, чтодавно пора поднимать уровень образованности иподготовленности наших сотрудников. Спустя несколько месяцев после назначения Щелоков снял старого зама покадрам, Зверева, назначил Рябика идал команду усиленно заняться кадровым вопросом. Сначала пошли попроторенному пути: призвали всвои ряды представителей трудовых коллективов, комсомольцев ичленов партии, единственное отличие отпредыдущих призывов состояло втом, чтоотдавали предпочтение людям собразованием. Я-то был категорически против такой политики, явсвоей докладной делал упор нато, чтонужно самим внутри системы министерства готовить кадры идля этого расширять иукреплять уже существующие учебные заведения исоздавать новые, приэтом вводить новые дисциплины дляспециализации сотрудников разных служб, готовить их целенаправленно ипродуманно, новсе упиралось вденьги. Такие вещи одним днем неделаются. Призыв– этолегко, никаких денег нетребуется, достаточно принять постановление ЦК исоветского правительства, бросить клич, таксказать,– ивсе будет сделано вкратчайшие сроки. Аучебные заведения– этоздания, помещения, мебель, оборудование, тренировочные комплексы, преподаватели ипрочие сотрудники. Этофинансы, авсе финансы– этогосбюджет, который планируется заранее.

Дальше последовал длинный многословный рассказ отом, каксовершенствовалась система первоначальной подготовки тех, ктопришел наработу вмилицию, какрасширялась база высших учебных заведений, как«пробивали» специализацию впреподавании дисциплин вюридических вузах. Губанов сыпал цифрами иназваниями, ибыло видно, чтодлянего нет ничего вмире увлекательнее его прежней работы.

–Всего занесколько лет мы более чем вдва раза увеличили число средних учебных заведений, открыли новые высшие школы, резко нарастили потенциал профессорско-преподавательского состава…

Даже голос уНиколая Андреевича стал более звонким, отобычной бытовой разговорной речи неосталось иследа, формулировки казались отточенными, носильно отдавали казенщиной иканцелярщиной. Петру было понятно, чтоего пожилой собеседник все эти фразы вытащил изпамяти какмногократно когда-то сказанные илинаписанные. Дауж, можно представить, сколько докладных записок, отчетов ипрочих бумаг пришлось ему составлять загоды службы. Выстраданный текст.

–Вначале семидесятых внаших высших школах работало свыше ста профессоров идокторов наук!– торжествующе вещал Губанов.– Авсемьдесят третьем открылась Академия МВД. Мытакой прорыв совершили приЩелокове– именьше чем задесять лет! Даивообще перемены принем начались, кактолько его назначили.

Петр судивлением узнал, чтоуже через месяц после назначения нового министра был принят Указ оновом порядке присвоения специальных званий лицам начальствующего состава Министерства охраны общественного порядка, вследующем году создали комиссии поделам несовершеннолетних, аспустя еще год МООП переименовали вМинистерство внутренних дел, после чего начались изменения вструктуре министерства ивсе опять стало сложно. Еслидоэтого момента было Главное управление милиции, тотеперь вместо него появились самостоятельные подразделения, каждое сосвоей специализацией, например, Управление уголовного розыска, Управление БХСС, Управление госавтоинспекции итак далее. Почему-то Петру, насмотревшемуся фильмов исериалов, казалось, чтоГлавное управление уголовного розыска было всегда, как, собственно, иМинистерство внутренних дел. Теперь вот выяснялось, чтобыло иМООП, иГлавное управление милиции, адо войны существовала должность сосмешным названием «директор милиции». Надоже, какмного интересного вистории!

Да, былеще какой-то вопрос, который пришел вголову Петра накануне, ноон поленился записать, понадеялся напамять итеперь судорожно выковыривал его изклубка вчерашних мыслей. Очемже он хотел спросить? Этосовершенно точно некасалось дела обубийстве Астахова, просто что-то вдлинных рассказах Николая Андреевича царапнуло слух. Чтоже это было? Ахда! Комиссары милиции.

–Да,– кивнул Губанов, услышав вопрос,– досемьдесят третьего года существовало специальное звание «комиссар милиции», аво внутренней службе были генералы, каквармии. Комиссары игенералы были первого, второго итретьего рангов. Всемьдесят третьем комиссаров упразднили, ранги убрали ивместо них ввели генерал-майоров игенерал-лейтенантов ивмилиции, иво внутренней службе.

–Вотяиудивился, чтовы упоминали каких-то комиссаров милиции, акогда рассказывали просвою докладную, говорили огенерале третьего ранга. Теперь понятно.– Петрсделал пометку вблокноте.– Еслиневозражаете, давайте вернемся кделу Астахова.

Лицо Губанова сразу поскучнело.

–Ачто кнему возвращаться? Состоялся суд, Виктора Лаврушенкова признали невменяемым иотправили впсихиатрическую больницу закрытого типа дляприменения кнему принудительных мер медицинского характера.

–Может, какие-нибудь подробности вспомните?– снадеждой спросил Петр.

–Увы.– Николай Андреевич выразительно развел руками.– Судебное заседание было закрытым, взал никого непустили, кроме участников процесса. Ябы сходил, конечно, послушал, все-таки лично знал иподсудимого, ипотерпевшего, ноне судьба.

–Апочему заседание закрыли, незнаете? Тамчто, было что-то секретное?

–Дачто там могло быть секретного-то? Устройство совхозного комбайна? Тожемне государственная тайна!– презрительно фыркнул Губанов.– Скорее всего, дело вличности Астахова: нехотели рисковать. Все-таки мотив преступления достаточно… щекотливый, ябы сказал. Нехотели, чтобы особенности личной жизни любимого певца генсека вылезли наружу ибыли преданы огласке.

–Акак увашего брата Михаила сложилось?– слюбопытством спросил Петр.– Участие враскрытии дела помогло ему вкарьере, какон инадеялся? Илине вышло?

–УМишки-то? Шишему смаслом вышел тогда, ане карьера. Авот уменя, наоборот, дела вгору пошли, яж говорю: моимысли совпали смыслями нового руководства, именя начали усиленно двигать наверх. Мишка отзависти чуть необделался.

Николай Андреевич шкодливо захихикал, вуголках губ запенилась слюна.

Хлопнула входная дверь, вернулась Светлана, похорошевшая ипосвежевшая после посещения салона. Волосы теперь блестели ивыглядели более темными, брови иресницы стали ярче.

–Каквы тут безменя, справились?– весело спросилаона.– Пообедали?

–Справились,– четко доложил Петр.– Разогрели, поели, посуду помыли.

–Дядя Коля, тытаблетки после обеда принимал? Илизабыл?

–Принимал,– неморгнув глазом солгал Губанов, хотя Петр совершенно точно помнил, чтоникаких таблеток ивпомине небыло. Вотправильно говорят: старый– чтомалый.

Светлана, судя повсему, неплохо знала своего дядюшку.

–Петя, онпринимал таблетки?– Онаустремила наПетра строгий взгляд.

–Незнаю, япосле обеда посуду мыл накухне. Ноесли Николай Андреевич говорит,то…

«Ещепару таких интервью сбывшим сотрудником МВД– иянаучусь врать нехуже хорошо обученного шпиона»,– подумал Петр. Никаких лекарств он вкомнате невидел, всеони лежали вкухне настоле, итамже он видел распечатанный напринтере листок-пропись: чтопринимать, когда ивкаких дозах. Чтоуж там Николай Андреевич делал вкомнате, пока Петр мыл посуду,– неизвестно, нона кухню он невыходил, вэтом журналист могбы поклясться.

–Всесвами понятно,– вздохнула Светлана, ноглаза ее смеялись.– Мальчишки. Вамнивчем верынет.

Она вдруг внимательно посмотрела наГубанова:

–Дядя Коля, тыкаксебя чувствуешь? Что-то ты неважно выглядишь.

Петр понял, чтопора уходить. Старик, наверное, действительно устал, врядли он привык ктаким многочасовым беседам. Начали водиннадцать, асейчас уже почти шесть вечера. Онначал укладывать всумку диктофон иблокнот.

–Ждувас завтра водиннадцать,– непререкаемым тоном заявил Николай Андреевич.– Продолжим работу.

–Завтра?– вскинулась Светлана.– Неполучится. Ипослезавтра тоже. ДядяКоля, тызабыл, чтоутебя трехдневный курс?

–Тьфу ты!– сдосадой выдохнул Губанов.– Этоуже завтра? Вотчерт!

Светлана пояснила, чтокаждые два месяца Николай Андреевич проходит трехдневный курс поддерживающего лечения вдневном стационаре, уезжает туда утром ивозвращается домой вечером. Капельницы, какие-то кислородные камеры ипрочие хитроумные медицинские затеи.

–Аты неперепутала?– как-то совсем по-детски спросил Губанов.– Впоследний раз мы ездили совсем недавно, двух месяцев еще непрошло.

–Янеперепутала. Мыстобой ездили вавгусте, асейчас уже октябрь,– терпеливо ответила племянница.

–Данеможет быть!

–Может, дядя Коля. Вотсмотри, ятебе показываю свой ежедневник. Видишь?

Она открыла исунула ему поднос толстый ежедневник вчерной обложке.

–Вотзапись заавгуст, смотри. Авот запись назавтра, япри тебе звонила исогласовывала время, этобыло две недели назад, тыеще ворчал, чтоятебе мешаю смотреть твой любимый сериал. Вспомнил?

–Неужели столько времени прошло?– недоверчиво проговорил Николай Андреевич.– Дабыть неможет! Тыменя обманываешь, Светка.

–Конечно, обманываю. Акак иначе стобой справляться? Тебянеобманешь– невыживешь,– рассмеялась племянница.– Сегодня вторник? Значит, договаривайтесь насубботу, нераньше.

Три дня! Покачиваясь ввагоне метро, Петрприкидывал, какполучше распорядиться этими тремя днями. Допуск вархив суда он так ине получил, стало быть, смечтой опрочтении уголовного дела можно распрощаться. Жаль, конечно. Еслибы удалось сфотографировать нателефон документы издела, Каменская помоглабы выудить изних то, чтонужно, онавэтом деле мастерица, иПетр уже заранее навсякий случай заручился ее обещанием помочь. Впринципе наматериалах Сокольникова она много чему научила Петю Кравченко, и,еслибы речь шла оделе из1990-х, онбы исам справился. Нотут был 1966год, реалии совсем другие, законы за30лет претерпели определенные изменения, даиправоприменительная практика тоже наместе нестояла. Ауж оборганизации работы пораскрытию ирасследованию преступлений иговорить нечего, Губанов утверждает, чтосприходом Щелокова все стало иначе.

Дело посмотреть неудастся, будем исходить изэтого. Тогда что делать? Может, Анастасия Павловна что-нибудь подскажет… Иливдруг вспомнит, чтоунее есть какие-то знакомые, которые могут посодействовать.

Так, чтоеще? Следователь Садков. Онем Петр незнал ничего, кроме имени, отчества ифамилии. Пораприступать ксбору информации. Иными словами, искать людей, которые его знали иготовы онем рассказывать.

Выйдя изметро, оннастрочил сообщение Каменской свопросом: когда можно встретиться сней? Ответ пришел через пару минут: если очень срочно, томожно через полчаса, если терпит– тогда завтра впервой половине дня. «Только имейте ввиду, уменя другой адрес. Каксоберетесь– маякните, янапишу, какдобраться».

Ишь ты, другой адрес… «Нуда, онаже делала где-то ремонт, когда мы надделом Сокольникова корпели. Столько времени прошло, конечно, онадавно переехала, аяине сообразил». Завремя пребывания вМоскве Петр несколько раз звонил Каменской, обменивался сней сообщениями, новстретиться недовелось, небыло необходимости.

Карины дома небыло. Настоле включенный ноутбук снезакрытой крышкой, экран темный, вспящем режиме, рядом чашка состатками чая иблюдце, накотором сиротливо грустило несколько хлебных крошек. Петрпошевелил мышкой, экран загорелся, высветился текст свыделенными зеленым цветом строчками икрасными пометками наполях. Что-то прокоролей икоролев. Изачем люди переводят, аиздательства публикуют эту муть? Неужели это кто-то сегодня читает?

Петр навсякий случай еще раз проверил телефон. Никаких сообщений отКарины небыло. Кудаже она подевалась? Может, запродуктами вмагазин пошла? Онбросил взгляд наобувную полку вприхожей, потом заглянул вшкаф. Такиесть: никроссовок, ниспортивного костюма, ниветровки. Значит, бегает. Правда, время неподходящее, сейчас люди возвращаются сработы, надорогах полно машин, какая радость бегать среди толпы, вдыхая выхлопные газы? Всемхороша столица нашей родины, кроме воздуха.

Карина ворвалась вквартиру минут через двадцать. Разгоряченная, спорозовевшими щеками ивыбившимися иззаколки темными прядями, онабыла чудо какхороша.

–Ой, тыуже дома? Ачего так рано?– удивиласьона.– Ябыла уверена, чтоты усвоего старикана доночи просидишь, поэтому даже ине предупреждала тебя, чтоухожу.

–Нельзя истязать пожилых людей, онибыстро устают. Аты почему сорвалась бегать втакое странное время?

–Тыведь нехочешь, чтобы мой чудесный спортивный организм украсил геморрой, правда?– Оналукаво улыбнулась.– Просто почувствовала, чтобольше немогу сидеть сиднем, нужно встряхнуть тушку, чтобы еще несколько часов потом поработать. Яже думала, чтотебя еще долго небудет. Тысильно голодный? Потерпишь, пока ядуш приму?

–Конечно.

Рассказы Губанова почему-то неотпускали Петра, иему захотелось хотябы прикоснуться ктому времени, кшестьдесят шестому году. Николай Андреевич охотно идетально описывал ситуацию вокруг правоохранительных органов, ноожизни людей говорил мало: толи ему самому это неинтересно, толи считал, чтодляработы журналиста это неважно. Может, ине важно, нопочему-то захотелось узнать чуть больше. Каквыражался их школьный учитель истории, «почувствовать аромат эпохи».

Петр включил свой ноутбук иначал забивать впоисковик запросы. Огокаккипела жизнь вСоветском Союзе вто время! Визит президента Франции Шарля де Голля, визит премьер-министра Индии Индиры Ганди, первенство мира пошахматам вМосковском театре эстрады между Тиграном Петросяном иБорисом Спасским. Смеждународным престижем, стало быть, всевпорядке. Даисо спортом, видимо, тоже, коль два сильнейших шахматиста мира, бьющихся зазвание чемпиона, обаизСтраны Советов. Сискусством тоже все было отнюдь нехудо, наэкраны вышел фильм «Берегись автомобиля», который досих пор то идело показывают поразным телеканалам. Иеще был фильм Андрона Кончаловского «Первый учитель», который показывали наМеждународном кинофестивале вРиме, исоветская актриса Наталья Аринбасарова получила приз залучшую женскую роль. Оказывается, 55лет назад советское кино было отнюдь нена последнем месте вмире. ИКончаловский, оказывается, ужеснимал… Так, чтотам еще интересненького происходило? ДелоСинявского иДаниэля, Двадцать третий съезд КПСС иудивительная поабсурдности речь Шолохова наэтом съезде. Лауреат Нобелевской премии политературе, автор «Тихого Дона» призывал расправиться сДаниэлем иСинявским, «руководствуясь революционным правосознанием», ане законом. «Дабыть неможет,– подумал Петр впервый момент, едва наткнувшись наэту информацию.– Бред. Вшестьдесят шестом году, через полвека после революции, спустя много лет после смерти Сталина… Нет, этокакая-то ошибка, винтернете чего только ненапишут, неужели всему верить?» Он поискал вдругих местах иудрученно почесал подбородок. Всеверно, такибыло. Испустя полтора месяца писательница Лидия Чуковская написала Шолохову открытое письмо, вкотором протестовала против его антиправовой позиции.

Петр дважды перечитал текст письма Чуковской ипоежился. Лозунг «нет никаких законов, аесть только мое личное понимание, чтоесть благо длястраны, ачто– вред» выглядел непросто устрашающе. Онбыл ужасен. Чудовищен. Пятьдесят лет– огромный срок, иПетр был уверен, чтозаполвека правосознание людей обязательно должно было измениться, аннет, вылезли эти отвратительные слова всередине шестидесятых, ине вырвались попьяни излобе где-то вподворотне, апроизнесены свысокой трибуны съезда партии. Значит, какая-никакая поддержка уэтого лозунга втот момент была, иначе непосмелбы Шолохов даже вякнуть наэту тему. Идеявыжила испустя пятьдесят лет еще шевелилась идышала. Такгдеже гарантия, чтоона непрожила после этого еще пятьдесят лет? Невозможно даже представить, чтопринцип революционного правосознания дотянул донаших дней. Вернее, этоказалось невозможным Пете Кравченко еще полчаса назад. Атеперь он засомневался. Ощущение было странным. Словно пол подногами качнулся, иПетр накороткое мгновение потерял опору.

Ссайтов, гдесодержалась информация оШолохове в1966году, ссылки вели надругие сайты, гденашлись весьма любопытные тексты, касающиеся культуры иискусства. Выяснилось, чтов1965году Шолохов, узнав, чтоШведская академия рассматривает возможность присудить ему Нобелевскую премию политературе зароман «Тихий Дон», обратился вЦККПСС, лично ктоварищу Брежневу, свопросом: брать премию илине брать, если все-таки дадут? Швеция– капстрана, авсе капстраны априори враги советской власти, иприличноли советскому писателю получать премию, присужденную классовым врагом? ВЦК посовещались иответили: ладно, бери, если дадут. Прямо гамлетовская дилемма, блин: быть илине быть, брать илине брать. Только Гамлет нашел ответ самостоятельно, нискем несоветуясь, хотя цена вопроса ушекспировского героя была неизмеримо выше: собственная жизнь. АуШолохова накону стояли всего лишь почет иденьги. Причем почет вообще непострадалбы, еслибы он отказался отпремии, наоборот, всегазеты трубилибы отом, чтодаже загнивающий Запад подостоинству оценил литературное мастерство нашего советского писателя, который проявил партийную принципиальность иотказался принимать награду изрук идеологического врага. Чтоже касается денег, тоих всеравно самому Шолохову осталосьбы сгулькин нос: стране нужна валюта, ильвиную ее долю отнимали вте годы увсех, ктополучал гонорар зарубежом.

Ладно, этовсе лирика. Чтотам еще можно найти прото время? А,вот, тоже интересное, даже смешное: секретная записка председателя КГБ СССР Семичастного «обантисоветской деятельности творческой интеллигенции», направленная вЦККПСС вконце 1965года. Петрначал читать ипринялся хохотать вголос. Изванной выскочила перепуганная Карина, находу завязывая поясок короткого халатика:

–Тычего?

–Ой, яне могу, ясейчас сдохну отсмеха,– стонал Петр, вытирая выступившие наглазах слезы.– Тытолько послушай: Смоктуновский нетак, видители, сыграл роль Ленина, изобразил его неборцом, аусталым интеллигентом. Авфильме «Идунагрозу» герои– распущенные люди, стоящие награни проституции.

–Чтозаерунда?– удивилась Карина.– Фильм яне видела, нокнигу помню, ееже Гранин написал, верно?

–Нуда. Любимый писатель нашего руководства.

–Таккто там может стоять награни проституции? Тамже все ученые, физики иличто-то вроде этого, занимаются изучением электричества.

–Вотпотому яиржу. Тамдальше еще круче, садись послушай.

Он поискал глазами нужное место наэкране ипринялся зачитывать.

–«Сейчас Ленина играют откружка самодеятельности доведущих артистов. Причем артисты, играющие роль Ленина, играют идругие роли. Сегодня они играют Ленина, завтра купца, послезавтра пьяницу». Уловила генеральную мысль?

–Дауж,– хмыкнула девушка.– Аэто вообще что? Чтоты мне читаешь? Текст какой-то комедии?

Петр вздохнул ивнезапно посерьезнел. Оннеповерил Губанову, когда тот сказал, чтонельзя было подвергать сомнению репутацию любимого певца генсека Брежнева, счел это язвительным преувеличением, ёрничеством. Атеперь вот выяснилось, чтонет, нешутил старый полковник, неиздевался. Конечно, вэтом смысле исегодня мало что изменилось, уруководства страны есть свои любимчики ивтеатре, ина эстраде, ивлитературе, ислучись что– вобиду их недадут. Новдокументе речь неорепутации самого исполнителя, аорепутации образа, который он воплощает. Рядом сименем Ленина нивкаком виде недолжны упоминаться слова, несвязанные сего великой личностью иреволюционной деятельностью, даже если это всего лишь роль насцене. Интересно, Семичастный действительно так думал илипросто старался какможно лучше выглядеть вглазах руководителей страны, подлизаться кним, чтобы сохранить должность ивласть? Тотсамый Семичастный, который вместе сЖелезным Шуриком Шелепиным иБрежневым свалил Хрущева. Тотсамый Семичастный, который назаседаниях Политбюро поливал грязью Щелокова истарался добиться переназначения Тикунова.

–Даеслибы комедия, былобы нетак страшно. Этореальный документ, секретная записка вЦК, написанная вшестьдесят пятом году. Туттакой накат идет наразные фильмы испектакли– мама негорюй! Вспектакле Театра наТаганке «Павшие иживые» среди погибших вовремя войны поэтов Семичастный насчитал слишком много евреев, прикинь, а? Ну, мыстобой судить неможем, этобыло давно, мыэтого спектакля невидели, хотя антисемитизм омерзителен влюбом своем проявлении. Важно несколько еврейских поэтов вспектакле, атот факт, чтоСемичастному пришло вголову их посчитать. Вотеще в«Ленкоме» шла пьеса Радзинского «Снимается кино», тамони усмотрели намеки наотсутствие свободы творчества вСССР.

Он пробежал глазами еще несколько строк.

–А, вот, нашел то, очем мы стобой можем судить. «Голый король» Шварца в«Современнике» и«Трехгрошовая опера» Брехта вТеатре Моссовета. Пусть мы невидели сами спектакли, нопьесы-то хорошо знаем.

–Атам-то что закрамола? Нунасчет Шварца– всеможет быть, конечно, онжил внашей стране присоветской власти ивполне мог увлечься всякими аллюзиями, намнафилфаке обэтом много рассказывали. НоБрехт? Да, онжил водно время соШварцем, обаумерли вконце пятидесятых, ноБрехт нежил вСоветском Союзе иничего такого немог иметь ввиду, онвообще продругое писал.

–Семичастный считает, чторежиссеры поставили перед собой цель валлегорической форме высмеять советскую действительность.

–Семичастный? Этокто?

«Вотона, закономерность бытия,– подумал Петр.– Тыразрушаешь жизни творческой интеллигенции, запрещаешь спектакли, фильмы икниги, увольняешь режиссеров иактеров. Тыуничтожаешь возможность заниматься делом, которому человек посвятил всего себя, вложил душу издоровье, много чем пожертвовал, исамо дело тоже уничтожаешь. Тысеешь слезы, порождаешь депрессии, убиваешь творцов. Нопроходит всего пятьдесят лет– итвоего имени уже никто незнает ине вспоминает. Ты– ничто. Апьесы какшли– такиидут. Ифильмы показывают потелевизору».

–Дабыл такой деятель, еговсе боялись,– небрежно ответил он.– Знаешь, очем яподумал?

–Скажешь– узнаю.

–Вте годы писались книги, которые мы досих пор читаем, ифильмы снимали такие, которые исегодня смотрим судовольствием. Какты думаешь, хоть что-нибудь изтого, чтосегодня написано илиснято, будут читать исмотреть через пятьдесятлет?

Карина пожала плечами иусмехнулась:

–Афиг знает. Ноподозреваю, чтонет.

Она принесла себе еще чаю иуселась заноутбук.

–Хочу добить этот роман сегодня, чтобы завтра передохнуть, освободить голову ипослезавтра начать пересматривать свежим глазом: вдруг еще что-то найду.

–Супер!– обрадовался Петр.– Яна завтра договорился сКаменской, нужно кое-что обговорить сней. Поедешь сомной? Познакомишься сАнастасией Павловной, онаклассная тетка. Хотьпосмотришь своими глазами, ктоменя поСокольникову натаскивал, тысама говорила, чтокнига получилась хорошая.

Девушка отрицательно мотнула головой:

–Не, яна кладбище. Тыже знаешь, какяотдыхаю.

Петр знал, конечно. Ине переставал удивляться. Любимым видом отдыха дляКарины были посещения кладбищ, накоторых есть старинные захоронения. Онанаходила участок, накотором погребены несколько человек, внимательно изучала имена, отчества, фамилии, даты рождения исмерти, разглядывала форму надгробных плит, барельефы, скульптуры, фотографии ирисунки, если они были, оценивала ухоженность могил ипридумывала историю, объединяющую всех этих людей. Почему они похоронены вместе? Кемприходились друг другу? Связь «отец– сын» сложностей непредставляла, новот все прочие требовали порой изрядного напряжения фантазии, особенно приразных фамилиях. Придумав историю, онанаходила следующий участок, итаким манером проводила накладбище по3–4часа.

Завремя пребывания вМоскве Карина облюбовала длясебя Введенское кладбище, которое иногда называют Немецким. Петризлюбопытства один раз пошел вместе сней иубедился, чтотам действительно есть где разгуляться буйной фантазии.

–Вотзакончатся ковидные дела, заграницей перестанут требовать навъезде сертификаты опрививках– слетаем стобой вЕвропу, тамтакие старинные захоронения– пальчики оближешь,– мечталаона.

Российскую вакцину вЕвропе непризнавали, и,чтобы куда-то слетать, требовалось сначала обзавестись сертификатом о«правильной» вакцинации. Многие решали вопрос встранах Балтии или, кпримеру, вГреции, куда можно было попасть безпроблем, делали там прививку препаратом, который признавали европейцы, иполучали вожделенный сертификат. Нолишних денег уПетра иКарины пока небыло. Наодну поездку вполне хватилобы, нодве онибы непотянули.

* * *

Карина, тоидело вздыхая ипохмыкивая, правила роман прокоролевские интриги, аПетр вернулся кпоискам материалов прожизнь вСССР в1966году. Оказывается, именно вэтом году установили единое время начала рабочего дня дляминистерств иведомств, организаций иучреждений, вузов итехникумов: 9часов утра. Нотолько вМоскве почему-то. Видимо, вдругих областях иреспубликах можно было работать как-то иначе. Иеще втом году начали выпускать еженедельник «Книжное обозрение», изкоторого можно было узнавать оновинках литературы, вышедших изпечати. Правда, просто купить его вкиоске «Союзпечати» было никак невозможно идаже подписаться нельзя, еженедельник издавали маленьким тиражом ираспространяли только попредприятиям, такчто книголюбам приходилось всячески изощряться, чтобы раздобыть вожделенный «Книгобоз» хотябы «напосмотреть». «Гделогика?– снедоумением подумал Петр.– Есливы хотите проинформировать граждан отом, какие книги появились, такинформируйте нормально, делайте тираж большим идоступным, выже так гордились тем, чтоСССР– самая читающая страна вмире. Аесли вы нехотите, чтобы люди знали, такнеиздавайте «Обозрение» вообще».

Вот еще информация оновых статьях Уголовного кодекса, всоответствии скоторыми теперь наступала ответственность засистематическое распространение вустной форме заведомо ложных измышлений, порочащих советский общественный игосударственный строй, иза активное участие вгрупповых действиях, нарушающих общественный строй. Систематическое– этокакое, интересно? Больше одного раза, чтоли? «Вустной форме…» Этоже надо! Тоесть два раза расскажешь приятелю анекдот проЛенина илипосетуешь нато, чтоплановая экономика необеспечивает товарами повседневную жизнь граждан надолжном уровне,– ивсе? Втюрьму? Самое забавное, чтоэтот закон приняли ровно втотже день, когда Щелокова назначили напост министра охраны общественного порядка. Наверное, ничего конспирологического заэтим нестоит, чистое совпадение, новнешне выглядит так, будто руководитель КГБ Семичастный, несумев добиться назначения своего протеже Тикунова, уравновесил неудачу новым законом, усиливающим возможности Комитета поконтролю загражданами. Контроль натощак– этопрямой путь квласти, ибокто скомпрометирован– тотуправляем.

Авобщем-то жить вСССР было, оказывается, нескучно. Фестиваль эстрадных звезд, накотором выступали исполнители изсоцстран, каждые два года– Московский международный кинофестиваль, осенний Праздник книги, впервые проведенный в1966году, асейчас превратившийся вМосковскую международную книжную ярмарку, первый искусственный спутник Луны, запуск космических станций «Протон», новый «Москвич-408». Сдругой стороны, митинги вУзбекистане, дляразгона которых использовали милицию исолдат. Вгазетах обэтих митингах наверняка ничего неписали, инаселение Страны Советов ведать неведало опричинах недовольства. Аведь причины-то были, непростоже так люди внескольких городах напротяжении 10дней выходили наулицы. Ипопытка угона самолета была, «кукурузника» Ан-2. Хотяспреступностью наверняка все было куда лучше, чемсейчас, вотидетей спокойно отпускали одних ившколу, игулять, ииграть, ивгости кдрузьям. Правда, такая благостная картина рисуется пока только порассказам Николая Андреевича. «Надо будет завтра незабыть спросить уКаменской. Сколько ей было вовторой половине шестидесятых? Летсемь-восемь, наверное, должна помнить»,– сказал себе Петя ина всякий случай сделал пометку вблокноте.

* * *

–Агде ваша подруга? Мыдумали, выпридете вдвоем.

Вголосе Каменской Петр уловил легкое разочарование.

–Накладбище,– брякнул он ирассмеялся, увидев растерянность налице хозяйки квартиры.

Ну да, подумала, наверное, чтоКарина отправилась напохороны кого-то иззнакомых.

–Этоона так расслабляется после интенсивной работы,– сулыбкой пояснил Петр.– Ничего скорбного, просто развлечение.

–Ничего себе, однако, развлечения усовременных юных девиц,– покачал головой муж Каменской.– Ая-то губы раскатал, понадеялся, чтопока вы сАнастасией будете оделах говорить, язаймусь стариковским флиртом смолодой красавицей.

–Извините, неоправдал надежд.

–Ну, коль меня лишили дамского общества, пойду поработаю,– сказал Алексей Михайлович.– Когда будут раздавать плюшки– зовите.

Подплюшками подразумевались пирожные, упакованные внарядную коробку, которую Петр держал вруках.

Журналист слюбопытством рассматривал квартиру. Дауж, посравнению стой, вкоторой они сАнастасией Павловной изучали материалы старого уголовного дела, этожилище– настоящие хоромы. Целых три комнаты посравнению содной, раздолье, всенасвоих местах, книги ипапки расставлены пополкам, ане лежат высоченными стопками вдоль всех стен. Икухня просторная. Онприпомнил, чтонастарой квартире все время натыкался начто-нибудь инесколько раз, сделав неловкое движение, чуть несвалил напол чашки итарелки.

–Теперь есть где посидеть, неприходится ютиться иделить посадочные места,– сказала Каменская, устраиваясь вкресле.

Петр занял кресло напротив. Удобная спинка, подлокотники подходящей высоты. Между ним ихозяйкой– низкий стол, накрытый кчаю.

–Увас сегодня выходной? Иливы наудаленке?– спросилон.

–Ито, идругое, итретье, иможно безхлеба,– пошутила Анастасия.– Явчера закончила очередное задание иполучила два дня свободы. Унас вагентстве появилась совершенно замечательная сотрудница, богиня интернета, итеперь мы имеем возможность дистанционно добывать много такой информации, закоторой раньше приходилось бегать ножками. Этонас очень выручило, когда грянули карантинные ограничения. Такчто пользуемся нашей Зоей беззазрения совести.

–Этотолько два пункта,– заметил Петр.– Атретий?

–Какни странно, спрос нанаши услуги вовремя пандемии сильно вырос. Народже унас изобретательный доневозможности, моментально придумали новые схемы мошенничества, используя тот факт, чтомногие организации иучреждения перешли наонлайн-обслуживание ибольшинство вопросов стало решаться невличном присутствии, апо телефону илиинтернету. Кучаобманутых граждан, всесначала попытались обратиться вполицию, но…– Каменская сделала выразительный жест рукой.– Самипонимаете, чемвсе кончалось. Ониитак-то нестремятся работать, атут еще нагрузка возросла. Вотпотерпевшие икинулись вчастные агентства. Преступления сиспользованием интернета припомощи интернетаже ираскрываются, адля этого особо много бегать нетребуется.

–Строгие ограничения давно сняли.

–Этоверно, носхемы прижились. Вбольшинстве изних главное– спереть чью-нибудь базу данных. Клиентов, заказчиков, постоянных посетителей. Ихтелефоны, адреса, зачастую ипаспортные данные. Воруют убанков, уинтернет-магазинов, даукого угодно, даже уГосуслуг. Адальше уже можно раскручиваться. Острая фаза пандемии вроде ипрошла, народ перестал сидеть подомам, аизъятие чужих денег продолжает расцветать ипереливается все новыми красками. Тутведь главное втом, чтолюди запрошлый год перестали удивляться, чтоим звонят потелефону илиприсылают эсэмэску, вместо того чтобы присылать официальную бумагу спечатью. Привыкли. Аколь так, томожно любую лапшу им науши навешать. Ведутся невсе, номногие. Какваша работа? Продвигается?

Петр рассказывал ипопутно рассматривал Каменскую. Она, оказывается, сильно изменилась зато время, чтоони невиделись. Непомолодела, но… Повеселела, чтоли. Стала мягче, расслабленнее, вней больше нечувствовалось того напряжения, даже почти враждебности, которое так пугало Петра. «Ипочему яназывал ее сушеной воблой?– мелькнула недоуменная мысль.– Никакая она невобла».

–Мнебы дело посмотреть,– закончил он.– Официального разрешения мне недают. Японадеялся, чтовы поможете.

Каменская задумчиво развернула конфету, сунула врот.

–Архив Мособлсуда… Уменя там никого нет, Петя,увы.

–Нукакже так, Анастасия Павловна!– воскликнул он почти вотчаянии.– Выстолько лет работали– ичто, ниодного знакомого, который смогбы помочь? Неужели вы ниодного человека оттуда незнаете?

–Петенька, город иобласть– этодва разных королевства. Дамне ивМосгорсуд сейчас уже непрорваться. Явотставке сдесятого года, прошло одиннадцать лет, апо нынешним временам это огромный срок всмысле ротации кадров.

–Непонял,– озадаченно проговорил Петр.

–Люди часто меняют места работы. Слишком часто, чтобы можно было обращаться кним спустя много лет. Впрежние времена человек мог сюности идо самой пенсии проработать водном учреждении, получать повышения, расти, нооставаться тамже. Это, кстати, очень поощрялось, атех, ктонесколько раз менял работу, пренебрежительно называли летунами, было такое словечко всоветском лексиконе. Парулет там, годик здесь… Считалось, чтоэто плохо ине соответствует моральному облику.

–Дану?– изумился он.– По-моему, этосовершенно нормально, если человек ищет то, чтоинтереснее, илигде больше платят, илиусловия работы лучше, илидаже если нехочет работать сконкретным начальником. Американцы вообще считают, чтонужно менять работу нереже одного раза впять лет, номожно ичаще, иначе наступают профессиональное выгорание, скука иусталость. Чтоможет быть плохого втом, чточеловек стремится что-то изменить всвоей жизни?

–Ничего,– улыбнулась Каменская.– Нораньше так недумали. Стабильность очень ценилась. Стабильность дает человеку возможность планировать свою жизнь ижизнь всей своей семьи, аэто, всвою очередь, порождает спокойствие иуверенность взавтрашнемдне.

–Ностабильность– этоже отсутствие перемен! Развитиянет!

–Правильно. Поэтому стабильность, возведенная вранг абсолютной ценности, приводит кзастою, каквболоте. Что, собственно, ипроизошло снашей страной присоветской власти. Аотсутствие стабильности приводит кхаосу идепрессиям. Вотивыбирайте. Талант человека, возглавляющего любую страну, состоит впервую очередь втом, чтобы нащупать ту золотую середину, прикоторой жить будет нескучно, носпокойно. Этоя,собственно, ктому, чтолюдей, которые моглибы сегодня пустить вас вархив Мособлсуда ипоказать дело, яуже незнаю, онивсе пришли насвои должности после того, какявышла вотставку. Ите чиновники, которые моглибы им приказать илипопросить их ободолжении, многократно сменились.

–Аэта ваша сотрудница? Кажется, Зоя?– сробкой надеждой спросил Петр.– Онанемоглабы помочь? Разумеется, небесплатно.

–Взломать архив суда?

Каменская расхохоталась так искренне, чтоон исам невольно заулыбался.

–Яглупость сморозил,да?

–Наша Зоя может все, носмысланет.

–Почему?

–Дело шестьдесят шестого года наверняка неоцифровано, слишком давно это было. Такилежит вбумажном виде, пылится наполке. Какфамилия того подсудимого? Лаврушенков?

–Ага.

–Унего должна быть копия приговора наруках.

–Такон умер давно.

–Ачлены семьи? Дети, внуки, племянники? Высними разговаривали? Возможно, онисохранили документ, невыбросили. Конечно, приговор– этонесовсем то, чтовам нужно, идаже совсем нето, нохоть что-то.

Петр вздохнул. Ничего нового. Разумеется, оприговоре он подумал впервую очередь, попытался разыскать членов семьи Лаврушенковых, норезультата недобился. ДомвУспенском давно снесли, участок продали застройщику, теперь наместе бывшего дачного поселка место элитных коттеджей ироскошных домов. Зинаида Лаврушенкова умерла вначале двухтысячных, еесын Вячеслав– даже раньше, ещевдевяностые, недожив досорока лет. Женат небыл, потомства неоставил, ихранить старый документ было некому.

–Жаль,– удрученно сказала Анастасия Павловна.– Вприговоре есть фамилии народных заседателей, представителя гособвинения, секретаря судебного заседания, следователя, который вел дело. Еслинельзя посмотреть само дело, томожно былобы их найти ипорасспрашивать.

–Следователями были Дергунов, Полынцев иСадков, только никого изних уже нет вживых. Думаю, чтоиостальных искать бессмысленно, все-таки пятьдесят пять лет прошло, врядли все эти люди, которые указаны вприговоре, были двадцатилетними.

–Воттут вы правы, Петя. Прокурору точно было неменьше сорока, судье должно было быть около пятидесяти, нарзасам какминимум тридцатник, ноэто сбольшим допущением. Областной суд– организация серьезная, идела там слушались нерядовые. Вгородской районный суд могли отправить народным заседателем какого-нибудь комсомольца, тамдела попроще, иврайонный суд области тоже, новоблсуде заседали, какправило, люди сжизненным опытом. Секретарь судебного заседания могла быть, конечно, помоложе, ноне сильно, икрайне маловероятно, чтоона вспомнит детали конкретного дела. Унее этих дел загоды работы была чертова уйма. Дажеесли кто-то изних еще жив, врядли можно рассчитывать, чтоони все правильно помнят имогут рассказать.

Каменская говорила медленно изадумчиво, словно рассуждала вслух, илицо ее постепенно становилось грустным идаже будтобы обиженным.

–Расстроили вы меня, Петя. Втакие минуты особенно остро начинаешь понимать, какдолго живешь, ичувствовать себя старухой. Яотлично помню себя шестилеткой, какраз вшестьдесят шестом году. Ходила вдетский сад, играла сподружками, икаждую могу назвать поимени ифамилии. Воспоминания такие яркие, икажется, чтовсе это было совсем недавно, буквально впрошлом году, новдруг выясняется, чтопрошло больше полувека…

–Неназывайте себя старухой,– горячо запротестовал Петр.– Ивообще, яхотел вам сказать, чтовы отлично выглядите.

–Хотел, ноне сказал?– лукаво усмехнуласьона.– Ичтоже вас остановило?

–Ждал удобного момента. Этоновая квартира навас так подействовала?

–Иновая квартира, иновая работа, иновые мысли.

–Новая работа?– удивленно переспросил Петр.– Этокак?

–Аявесь прошлый год прогуляла,– весело идаже задорно ответила Каменская.– Взяла вагентстве отпуск нагод ипошла вмузыкальную школу преподавать детям музлитературу.

Петр оторопел отнеожиданности. Вмузыкальную школу? Она?! Полковник милиции вотставке? Офигеть можно!

–А… зачем?

–Захотелось отпустить вожжи. Делать нето, чтонужно ичто предусмотрено образованием, ато, чтохочется. Вашепоколение именно так иживет, высвободны иработаете где икем хотите, необращая внимания нато, чтонаписано увас вдипломах, даина наличие самих дипломов тоже неочень-то смотрите. Легко меняете профессию ирод занятий, легко переезжаете нетолько надругую улицу ивдругой дом, авдругие города идаже вдругие страны. Иэто хорошо иправильно. Вашеразвитие ничто несдерживает, былобы желание. Вовремена моей службы было нетак, вотяирешила настарости лет восполнить то, чего недополучила вмолодости. Риск, новизна, свобода.

–Ну, Анастасия Павловна, опять вы про«старость лет»! Нузачем?

–Кокетничаю. Манипулирую вами, чтобы вынудить вас, Петенька, лишний раз сказать, чтоякрасивая имолодая,– засмеяласьона.– Шучу, конечно. Давайте вернемся кнашим баранам. Следователи Дергунов, Полынцев иСадков, яправильно запомнила?

–Правильно,– кивнулон.

–ПроПолынцева якое-что слышала, так, обрывочные отголоски того скандала, ноне более. ПроДергунова иСадкова вообще ничего. Чтооних известно?

Петр полистал блокнот, куда выписывал те сведения, которые смог собрать.

–Полынцев скончался ввосемьдесят восьмом году, Дергунов– вдевяносто пятом, Садков погиб ввосьмидесятом. Неужели вы ничего неслышали оего убийстве? Все-таки дело громкое, должно было быть много разговоров.

–Петя, вынеперестаете меня удивлять. Какое громкое дело? Какие разговоры? Вызабываете, окаком времени мы свами говорим. Никто ничего необсуждал, информация невыходила запределы узкого круга причастных, даитех строго предупреждали, чтобы молчали. Ввосьмидесятом году мне было двадцать лет, ятихо-мирно училась вуниверситете, чтоявообще могла знать? Вотпапа… он, пожалуй, знал. Могуунего спросить. Иумоего бывшего начальника тоже можно поинтересоваться, хотя он вто время работал вМоскве, ане вобласти, но– вдруг. Иеще пара человек изчисла старой гвардии найдется, может, кто-то изних что-то вспомнит.

Ну да, онвсе время автоматически переносит нынешнюю ситуацию напрошлую, неберя вовнимание иидеологическую, ичисто техническую составляющие. Народ должен знать толькото, чтодозволено, иисточники информации строго ограниченны. Никаких тебе интернетов, никакого доступа ксведениям, помимо официально одобренных каналов.

–Новсе-таки… убийство следователяже… Такое некаждый день происходит,– неуверенно проговорил Петр.

–Следователей тысячи повсей стране. АЗоя Федорова была известной актрисой, кинозвездой, еелюбили миллионы. Ичто? Отом, чтоее убили иубийство осталось нераскрытым, я,например, вообще узнала только израссказа Юрия Нагибина «Афанасьич», егоопубликовали в«Огоньке» уже приГорбачеве, вовремя перестройки. Аведь само убийство произошло ввосемьдесят первом году, тоесть примерно тогдаже, когда убили вашего Садкова. Думаете, весь советский народ возбудился иобсуждал? Думаете, порадио ителевидению рассказывали, интервью всякие спресс-службами прокуратуры иМВД были, заходом следствия следили? Мечтатель вы, Петя. Ничего этого небыло. И,кстати, пресс-служб небыло тоже. Всешито-крыто, молчком ипотихонечку. Ладно, сэтим вопросом мы решили, япопробую что-нибудь узнать олюдях, скоторыми вы моглибы поговорить. Ещекакие проблемы увас?

–Ещеяхотел спросить насчет общей криминальной обстановки вте годы. Вы, конечно, были совсем маленькой, носамиже сказали, чтохорошо помните. Вот, например, васотпускали одну гулять, безвзрослых?

–Конечно. Акакие взрослые могли сомной гулять? Родители наработе довечера, бабушек-дедушек унас небыло. Всесама. Вдетский садик, конечно, отводили, потом забирали, авшколу только один раз отвели, впервый класс первого сентября, ядорогу запомнила– идостаточно. Дальше полная самостоятельность.

–Ичто, несчиталось, чтоэто опасно? Родители– небоялись педофилов всяких, хулиганов? Небоялись, чтонаребенка нападут ичто-нибудь отберут? Илипедофилов присоветской власти вообще небыло?

Каменская снова рассмеялась:

–Дабыли, конечно, кудаж безних. Только взрослые обэтом, какправило, недумали илине догадывались. Рассказывать вроде какстыдно, дети стесняются говорить родителям, что, например, вавтобусе дядя лез подюбку ищупал забедро, авгазетах обэтом ненапишут. Грабежи? Ачто уребенка можно было отобрать? Ранец сучебниками илитетрадками? Деньги? Такушкольника вкармане максимум копеек двадцать-тридцать водилось, обычно даже меньше. Такчто грабежами вэтом смысле особо неразживешься. Воталкашня ипьянь– этода, этобыла проблема, ноона побольшей части вечерняя, адетей повечерам гулять непускали. Попьяни могли иобидеть ребенка, иударить, ишапку сорвать, пальтишко снять, особенно втемное время. Когда трубы горят, можно даже ношеную детскую одежку зарубль продать, если набутылку нехватает. Поэтому родители старались своих деток часов всемь-восемь вечера загонять домой.

–Тоесть криминальная обстановка была намного спокойнее, чемсейчас?

Она вздохнула.

–Явте годы еще неслужила, поэтому ответственно судить невозьмусь. Ноиз того, чтомне известно ичто япомню, можно сделать вывод, что– да, обстановка была спокойнее. Идело тут невлюдях, люди-то всегда ивсюду одинаковы, нокакой смысл совершать, кпримеру, корыстное преступление против того, укого вкармане рубль? Длялюбого преступления должны совпасть два фактора: мотив ивозможность. Есливгороде сто автовладельцев, точисло угонов никак неможет быть больше ста, хоть разбейся, понимаете? Невозможно совершить пять квартирных краж наогромную сумму, если навесь город существует только два очень богатых человека, даите скрывают свое благосостояние, поскольку оно нажито незаконным путем. Невозможно совершить убийство срасстояния вдесять метров, если утебя нет огнестрельного оружия. Опятьже невозможно совершить преступление, если соответствующее деяние непредусмотрено Уголовным кодексом. Этовсе вопросы экономического исоциального устройства, авшестидесятые годы оно было принципиально иным, нежели сегодня. Ноесли вы считаете, чтоянеобъективна, давайте уЧистякова спросим. Леш!– закричала Каменская.– Плюшки выдают. Небольше двух водни руки!

Алексей Михайлович, высокий седовласый красавец, через несколько секунд возник напороге.

–Счего вдруг такие ограничения? Почему только подве водни руки?

–Аэто мы сПетей советскую власть вспомнили, времена тотального дефицита. Еслиподве водни руки– этобыла еще удача, ачаще-то поодной штуке илипо одному килограмму, помнишь?

Чистяков ухватил песочную корзиночку сфруктовой начинкой, откусил сразу почти половину, сверкнув крупными белоснежными зубами, исделаным осуждением покачал головой:

–Ася, тебя потянуло навоспоминания омолодости? Этонекдобру. Тырешила вернуться вте времена, когда тебе было столько, сколько сейчас Петру?

–Ну…– Онаулыбнулась.– Примерно так, да. Плюс-минус пара лет. Леша, тысвое детство хорошо помнишь?

–Какое именно? Школьное?

–Дошкольное иначальные классы.

–Более илименее. Довстречи стобой, дорогая, я,можно считать, вообще нежил, так, прозябал. Такчто допятнадцати лет мое существование было пустым иразмытым. Авчем вопрос?

–Тебя отпускали одного гулять, безвзрослых?

–Вдетсадовском возрасте– нет, конечно, номеня изсадика приводили домой где-то всемь– вначале восьмого, никаких гулянок. Ужин, мультики потелику, книжка скартинками, авдевять укладывали спать. Ввыходные родители куда-нибудь водили иногда, впарк, например, нааттракционы илиеще куда-то. Этучасть своего бытия япомню неочень отчетливо. Акак только началась школа– тутисвобода началась. Уроки заканчивались рано, родителей дома нет, такчто футбол спацанами, казаки-разбойники, войнушки– вполный рост.

Вцелом муж Каменской рассказал примерно тоже, чтоиона сама. Единственным исключением оказались мальчишки постарше, которые задирали младшеклассников, отвешивали им тумаки, апорой иотбирали мелочь, нужную им длявсяких денежных игр вроде «пристеночка» илидля покупки самых дешевых сигарет. Девочек нетрогали, иэта неприглядная сторона детской жизни проходила мимоних.

«Подве водни руки» профессора Чистякова отчего-то неустроило. Онрасположился надиване, налил себе чаю вогромную полулитровую чашку сярким рисунком ипринялся поедать пирожные одно задругим, попутно предаваясь воспоминаниям огодах, когда им сКаменской было посемь-восемь лет. Петрслушал, какАнастасия Павловна иее муж рассказывали ососедях, постоянно ходивших друг кдругу вгости, озастольях наВосьмое марта, Первое мая иСедьмое ноября, неговоря уж однях рождения и,разумеется, встрече Нового года. Отом, каксобирали макулатуру иметаллолом исоревновались сначала между “звездочками”, апозже– между пионерскими отрядами. Отом, чтоочень любили ходить сродителями напервомайские демонстрации, потому что вэти дни наулицах продавали «раскидайчики», воздушные шарики ияркие бумажные цветы ижизнь становилась разноцветной ипраздничной, всеулыбались иготовились кобильному многолюдному застолью стостами, песнями ишумными разговорами.

Петр слушал иприходил квыводу, чтоте годы были веселыми ибеспроблемными, радостными илегкими. Дружба большими компаниями, теплота вотношениях, доверие ивзаимная поддержка. Чувство локтя иточное знание, чторядом всегда находятся люди, которые помогут вслучае нужды. Уверенность взавтрашнем дне, возможность сбольшой долей определенности планировать свое будущее. Хотяпорассказам Губанова этого нескажешь. Наверное, дело втом, чтодляКаменской иее мужа это было детство, акакие вдетстве проблемы итяготы? Живешь навсем готовом, трудных решений непринимаешь, обудущем небеспокоишься. ДляГубанова вторая половина шестидесятых выглядит совсем иначе, ведь ему было уже затридцать. Служба, карьера, семья, подрастающий сын, стареющая мать… Сложности наработе, кадровые перестановки, смена руководства, новая ведомственная политика, неясные перспективы…

* * *

Поздно вечером отКаменской пришло сообщение: «Будет минутка– позвоните, яне сплю до24. Илизавтра утром до8:30». Петрпосмотрел начасы– безчетверти двенадцать ночи. Хорошо, чтоуспеет! Ждать доутра нехватилобы терпения.

–ПоСадкову ярасставила сети, будем надеяться, чтозавтра-послезавтра будет какой-нибудь результат. Затомы нашли вам судью, который вел процесс поделу Лаврушенкова. Онбыл председателем Мособлсуда исам слушал дело.

Петр ушам своим неповерил. ЕслиКаменская права исудье в1966году было неменьше пятидесяти лет, тосколькоже ему сейчас? Больше ста? Невероятно!

–Неужелижив?!

–Петя, чудес небывает. Разумеется, ондавно умер. Ноудалось выяснить, чтовсередине девяностых он давал большое интервью; вте годы стали очень модными всяческие разоблачения, илюди судовольствием читали ислушали отом, какие злоупотребления ипрочие пакости совершались присоветской власти. Судья Екамасов Василий Сергеевич тоже внес свою лепту. Текста интервью вСети нет, название газеты илижурнала ифамилию журналиста установить пока тоже неудалось, нозато наша гениальная Зоя кое-где покопалась инашла длявас внучку судьи. Дамочка проживает втойже квартире, гдевсередине девяностых жил сам Екамасов, аэто означает, чтотам вполне могло сохраниться само издание, вкотором опубликовано интервью. Есливы найдете текст, топрочитаете что-нибудь интересное проследователя Полынцева ипро дело Астахова. Вовсяком случае, именно так мне сказали те, ктовсвое время читал это интервью.

–Странно, почему вСети нет текста,– озадаченно проговорил Петр.

–Ничего странного. Этобыла доинтернетная эпоха. После девяносто восьмого года вСеть стали заливать повозможности все, ато, чтобыло раньше,– только выборочно. Нутак как, интересуетесь внучкой?

–Выдумаете, дедей рассказывал проАстахова иЛаврушенкова?– ссомнением спросилон.

–Уверена, чтонет. Этойвнучке всередине девяностых было лет четырнадцать-пятнадцать, подобные истории врядли ее интересовали, авдевяносто седьмом Екамасов скончался. Но, во-первых, увнучки есть родители, аво-вторых, ещераз повторю, судья– человек изсоветской власти, иесли где-то было опубликовано интервью сним, тоон наверняка приобрел неменьше десяти экземпляров издания ибережно хранил.

–Куда так много-то?

–Ой, Петенька, ничего вы непонимаете вменталитете советских людей,– засмеялась Каменская.– Еслитвое имя хотябы мельком упомянули вгазете, этоуже огромный повод длягордости, постоянная тема дляразговоров ипамять навсю оставшуюся жизнь. Разумеется, если это нефельетон ине разгромная статья, гдетебя ругают ипоносят. Ауж если это интервью, даеще исфотографией, тотем паче. Этосейчас кбумажным носителям относятся безразлично, потому что любой текст можно нагуглить ираспечатать. Атогда все было иначе. Вынеповерите, нокогда мне было лет шестнадцать-семнадцать, умер наш сосед, какой-то начальник всвоем ведомстве, ив«Вечерке» напечатали некролог. Маленький такой, безо всяких пафосных слов, безперечисления заслуг, только информация отом, чтоскончался, тристрочки вчерной рамочке. Такего вдова скупила вкиоске штук двадцать этих газет. Нукакже, прочеловека написали, есть чем гордиться. Вам, наверное, этокажется диким?

–Ну… вобщем,да.

–Привыкайте. Есливы полезли втакие дебри полувековой давности, тонераз столкнетесь стем, чтосегодня кажется странным иневероятным. Короче, ясейчас пришлю вам данные внучки Екамасова, адальше вы уж сами решайте.

Через пару минут Петр получил повотсапу несколько ссылок иотдельное сообщение сполным именем иадресом, атакже спояснением, чтофактический адрес проживания совпадает садресом изреестра регистрации собственников недвижимости, вдоказательство чего прилагались фотографии дома ипридомовой территории: первые две ссайтов двух различных риелторских фирм, предлагающих квартиры вуказанном доме, третья ичетвертая– любительские, накоторых некая симпатичная женщина стремя детками демонстрировала приверженность кфизкультуре, спорту издоровому образу жизни. Всечетверо, отстройной мамы докарапуза лет пяти, одеты вкрасивые спортивные костюмы изанимаются гимнастикой натравке. Чутьсбоку виднеется хорошо оборудованная детская площадка, тасамая илиточно такаяже, какна рекламных снимках риелторов. Попавший вкадры вид фасада дома тоже совпадал навсех фотографиях.

Пройдя поссылкам, Петрубедился, чтовнучка судьи Екамасова невероятно активна вовсех соцсетях, какие только существуют надоступном пространстве, ипостоянно постит фотографии своего счастливого семейства: ухоженные дети сдовольными веселыми мордашками, полезные красиво сервированные завтраки иужины, пляжи, занятия спортом, кружки исекции, представительного вида отец семейства, одетый невсамые дорогие бренды, ноэлегантно исо вкусом. Одним словом, образцовая семья, стремящаяся выставить свою образцовость навсеобщее обозрение иждущая восторженных похвал. Таких повсей стране тысячи, особенно встолице.

Водной изсетей, гдеПетр рассматривал фотографии ичитал посты, мигал кружочек: дама вданный момент здесь. Первый час ночи, ноесли она неспит, товполне можно попытаться вступить сней вконтакт. Страница незакрыта отпосетителей, такпочемубы ненаписать сообщение прямо сейчас? Авдруг ответит? Иесли повезет, удастся уже завтра нанести ей визит.

«Ану какволшебная гениальная Зоя ошиблась иэто окажется совсем нета женщина?– мелькнула тревожная мысль.– Фамилия-то унее неЕкамасова. Еемать была дочерью судьи, значит, сначала мать сменила фамилию, когда выходила замуж, потом ивнучка. Стремя разными фамилиями вполне можно было ошибиться изапутаться».

Ноон все-таки написал предполагаемой внучке поимени Юлия Холодкова истал ждать. Карина, забравшись сногами вширокое кресло, что-то задумчиво чертила, подложив толстую книгу подлисток бумаги.

–Что, никак невыходит?– сочувственно спросил Петр.

Она покачала головой:

–Не-а. Всемозги сломала, авнятной истории неполучается. Четыре захоронения сегодня отработала, потрем такие складненькие сюжеты придумались– просто конфетки, асчетвертым какой-то непротык. Новсеравно ядовольна, потому что уменя эти шесть человек сразными фамилиями изголовы неидут ияполностью отключилась отромана. Этозначит, чтозавтра ясмогу посмотреть нанего совершенно свежими глазами. Такчто все напользу. Аутебя какие успехи?

Петр успел поделиться сней последними новостями исвоими сомнениями идаже сделать им сКариной побутерброду ссыром, когда пришел ответ отХолодковой. Очень вежливый идоброжелательный, новтоже время сдержанный. Приободрившись, Петризложил суть своей просьбы, встретил сперва удивление, затем понимание, после чего последовало предложение переговорить повидеозвонку, чтобы условиться одальнейших контактах. «Хочет посмотреть, скем переписывается,– понял он.– Вполне обоснованное сомнение, учитывая количество интернетных мошенников, которые расплодились запоследние годы. ИКаменская обэтом говорила. Хорошо, чтоХолодкова недоверчивая дурочка, этовнушает оптимизм».

Наэкране телефона внучка судьи выглядела вовсе нетак привлекательно, какна фотографиях. Онапросто держала телефон перед лицом, нимало неозаботившись правильным положением камеры, ипод таким углом лицо ее казалось одутловатым инепропорциональным.

–Явас незнаю,– безобиняков заявила Юлия,– поэтому вы должны отнестись спониманием ктому, чтояне приглашаю вас ксебе домой. Выдляменя незнакомец, совершенно посторонний человек. Уменя нет оснований вам доверять.

Окак! Ну, этоситуация привычная, покрайней мере дляжурналиста. Однодело, когда тебя представляют ирекомендуют общие знакомые, исовсем другое– невесть кто изтабакерки.

–Понимаю. Чтобы вас убедить, скажу, чтояуже написал иопубликовал одну работу проуголовное дело конца девяностых, сейчас покажу.

Он поднес телефон кзаранее приготовленной книге, гденаобложке красовалось его имя, ана обратной стороне– фотография.

–Выглядит солидно,– хмыкнула Холодкова.– Фотография подтверждает, чтоавтор именно вы. Нотем неменее домой явас неприглашу пока.

–Конечно,– тутже согласился Петр.– Ябуду признателен, если вы назовете мне время втечение завтрашнего дня, когда вам удобно будет поговорить сомной онлайн влюбом удобном вам мессенджере. Меняинтересует все, чтовы можете рассказать овашем дедушке.

Голова наэкране телефона изобразила кивок.

–Да, выобъяснилиуже.

Юлия опустила глаза, послышался шорох переворачиваемых страниц: очевидно, дама листала ежедневник.

–Так… утро– нет, додесяти все плотно… так… двенадцать двадцать плюс сорок пять минут… вот, споловины второго дополовины третьего ясмогу. Васустроит?

Да уж, современная работающая женщина смужем итремя детьми– этовам нестаричок-пенсионер, которому сутра довечера нечем заняться, только байки травить. Час, разумеется, мало, нолучше, чемничего.

* * *

Николай Губанов

Разбередил ему душу молодой журналист, растревожил уснувшие воспоминания. Николай Андреевич был ненастолько словоохотлив иоткрыт, чтобы рассказывать этому мальчишке все, чтовсплывало изглубин памяти. Говорил омногом, нооеще большем умалчивал.

Ему хотелось остаться одному. Ноплемянница Светка все неуходила, тоидело доставала тонометр, мерила Губанову давление, считала пульс, щупала лоб инедовольно хмурилась.

–Ненравишься ты мне, дядя Коля. Давай яостанусь наночь, всеравно мне рано утром нужно везти тебя вклинику.

–Невыдумывай,– сердито отозвался Николай Андреевич.– Япрекрасно себя чувствую. Уматывай домой, тыитак семью почти невидишь.

Несмог он удержаться, чтобы несъехидничать! «Вотведь поганый уменя язык,– мысленно обругал себя Губанов.– Светка оттого ивозится сомной целыми днями, чтодома ей невыносимо». Светлана жила смужем ивыжившей изума свекровью, которая ивпрежние-то годы, пока еще была вздравом рассудке, терпеть немогла невестку, атеперь ивовсе превратила ее жизнь внепрекращающийся ад. Муж, подкаблучник имаменькин сынок, никогда жену отматери незащищал, искренне полагая, чтомама всегда иво всем права иСвета просто обязана считаться сее возрастом иполагаться наее несомненную мудрость. Отом, чтоСветлана зарабатывает куда больше ифактически содержит всю семью, благоразумно умалчивалось. Еесын, которому исполнилось уже двадцать два, свалил насъемную хату, кактолько зарплата стала позволять: невынес бесконечных бабкиных скандалов. Николай Андреевич непонимал, почему племянница неразведется ине бросит всю эту многолетнюю канитель, зачем продолжает тянуть насебе воз, вкотором, наего взгляд, небыло ничего ценного. Нозадавать вопросы иуж тем более давать советы несчитал возможным.

–Столетбы эту семью невидеть,– проворчала Светлана, натягивая ботинки.– ДядяКоля, незабудь: завтра нужно ехать натощак, будут кровь брать иделать УЗИ брюшной полости. Невздумай сутра съесть что-нибудь.

–Даиди уже,– махнул рукой Губанов.

Оставшись один, ондостал толстые альбомы сфотографиями иначал листать плотные картонные страницы. Давненько он их непересматривал, небыло унего тяги кзапечатленным наснимках лицам исценам. То, чтохотел, Николай Андреевич итак помнил, безо всяких фотографий. ВотЛариса, жена, совсем молоденькая, стрехмесячным Юркой наруках. Красивая. Просто удивительно, какприрода создает такую красоту! Вотмама, нарядная, торжественная, сЮркой наколенях: мальчику исполнилось три годика, всемье праздновали, кучу гостей позвали, мама связала себе иЛарисе поновой кофточке, вобновке ифотографировалась свнуком-именинником. Какогоже цвета была кофточка умамы? Губанов помнил затейливо вывязанный узор нагорловине ирукавах, авот цвет… УЛарки была ярко-красная, этоточно, аумамы? Оннепомнил. Нобыл уверен, чтосерая, блекло-синяя илиеще какая-нибудь неброская: Татьяна Степановна считала, чтояркое можно носить только вмолодости, авсолидные годы нужно выглядеть солидно, опрятно, аккуратно, нони вкоем случае некрикливо.

Вот Миша сНиной, сидят надиване, обаулыбаются. Еслинезнать– низа что неповеришь, чтобрат исестра. Сколько им здесь? УНины короткая стрижка, значит, годпримерно семидесятый, когда она после неудачного бурного романа пошла впарикмахерскую исгоря отрезала длинные локоны. Получается, ейдвадцать четыре, стало быть, Мишке уже тридцать. Апо виду ине скажешь, сидит такой хмырь-хмыреныш сдетским личиком, узенькими плечиками, даеще исутулится. ОнисНинкой выглядят практически ровесниками, ярко накрашенные глаза игубы добавляют сестрелет.

Юрка, емусемь, вруках огромный букет гладиолусов, идет впервый класс. Аздесь ему уже десять, фотография сделана надаче, этото самое лето, когда случилась беда сАстаховым.

Юрке четырнадцать, стоит рядом соСлавиком Лаврушенковым, парни обхватили друг друга заплечи, смотрят вкамеру серьезно инапряженно. Уих ног послушно итерпеливо сидит, позируя, крупный лохматый пес, одно ухо белое, другое– черное. Славик, молодец, занимался спсом какследует, выдрессировал напять сплюсом. НоиЮрка внес свой вклад, ходил вбиблиотеку, брал специальные книги, читал ивыписывал втетрадку советы умных людей, кинологов идрессировщиков. Дажеодно время боялся, чтоопоздали собучением собаки, ведь все твердят, чтоначинать нужно какможно раньше, апсу уже два года. Николай Андреевич как-то посоветовал сыну неограничиваться книгами, авыходить повечерам изнакомиться сместными собачниками, выгуливающими своих питомцев. Каждый мог подсказать что-нибудь дельное, такое, чего ниводной книге непрочитаешь. Юрарос парнем серьезным, вдумчивым, всвои двенадцать лет уже все делал основательно, поэтому крекомендации отца прислушался ицелый месяц ходил повечерам общаться свладельцами собак. Заветная тетрадка постоянно пополнялась все новыми иновыми сведениями, икаждые выходные парнишка ездил наэлектричке вУспенское повидаться сдругом ивместе сним позаниматься спсом, добродушным ипокладистым «дворянином», которого Славик нарек звучным именем Гром. Нафотографии Грому уже четыре года, онзнает ибезупречно выполняет десятка два разных команд, беспрекословно слушается хозяина иего друга Юру, начужих небросается иведет себя вовсех смыслах чрезвычайно достойно.

Авот Юра вмилицейской форме сознаками отличия слушателя Высшей школы милиции. Семьдесят третий год, первый курс, Омская школа. Вмосковскую «вышку» поступать можно было только после армии, авомскую разрешали принимать некоторое количество ребят сразу после десятого класса. Сынготовился кпоступлению очень ответственно, выбор сделал еще ввосьмом классе иза все три последних школьных года ниразу невыказал сомнений иликолебаний.

Наследующей странице фотография сына впарадной форме слейтенантскими погонами. Выпуск. Лицоповзрослевшее, глаза счастливые. Красный диплом. Прекрасное будущее. Сбывшаяся мечта.

Авот они вместе, сын-лейтенант иотец-подполковник, обавформе, стоят накрыльце Дома культуры МВД после торжественного собрания послучаю Дня милиции, ноябрь 1979года. Ещеничего неслучилось, небо было ясным, душа спокойной…

Николай Андреевич резко захлопнул альбом. Онхорошо знал, какие фотографии находятся напоследней странице, иоткрывать ее несобирался. Низа что. Никогда.

* * *

Петр Кравченко

–Япоищу. Одинэкземпляр точно есть, сним мама работает, онавсе бумаги деда забрала, но, кажется, наантресолях должны быть еще журналы. Вовсяком случае, допоследнего ремонта они там точно были.

Сегодня Юлия Холодкова вышла насвязь состационарного компьютера ина экране выглядела также симпатично, какна фотографиях. Судяпотому, чтоПетру удалось разглядеть заее спиной, находилась его собеседница вкаком-то офисе. Слова отом, что«мама работает сбумагами деда», сильно озадачивали.

–Видители, вдевяносто четвертом был большой спрос натакую информацию, которую дед давал винтервью. Мыдаже неожидали, чтооно наделает столько шуму. Аунас всемье вте годы было совсем плохо сденьгами, зарплаты неплатили, научные институты закрывались, производства вставали. Учреждение, вкотором работал мой отец, ликвидировали полностью, онникак немог найти работу поспециальности, устроился водителем, мама подрабатывала всюду, гдемогла, дед– глубокий пенсионер скопеечной пенсией. Тоесть пенсия-то была хорошая, большая потем временам, когда ее назначали, нокдевяносто четвертому цены стали уже совсем другими. Ивот после того интервью родители стали уговаривать деда быстренько написать мемуары ирассказать провсякие сомнительные ситуации, прозлоупотребления, телефонное право, ну, короче, выпонимаете. Дед, какяпомню, долго упирался, онбыл уже старенький, нопризнавал, чтоему есть что рассказать просоветскую власть. Вобщем, мама спапой его уговорили, ион начал потихонечку записывать свои воспоминания. Родители его торопили, предлагали любую помощь. Помню, отец говорил, мол, надо написать какможно скорее, любое издательство сейчас сруками оторвет, натакую литературу огромный спрос, выпустят большим тиражом изаплатят очень хорошие деньги. Дедстарался, ноне успел. Умер, такине дописав. Этобыло вдевяносто седьмом, ачерез год грянул дефолт, деньги сгорели, вобщем, стало недо того, нужно было крутиться, искать способы заработать, что-то придумывать. Родителям повезло, уних оказались удачливые иоборотистые знакомые, которые помогли им встать наноги иоткрыть собственный бизнес, такчто продедовы бумаги вообще позабыли. Апару лет назад мама вдруг счего-то взяла, чтоународа проснулся интерес ксоветской власти, ирешила вернуться ктем материалам ивсе-таки написать книгу наоснове дедушкиных воспоминаний. Наверное, ейпросто стало скучно, отбизнеса она отошла, заняться нечем… Вобщем, онасобрала все бумаги, увезла ксебе ичто-то там кропает. Ножурнал япоищу, ихбыло несколько штук, врядли мы все выбросили. Влюбом случае один-то точно есть, тот, который умамы. Еслиненайду усебя дома экземпляр, сделаю умамы скан ивышлювам.

–А… другие записи вашего деда?– робко просил Петр.

Нетолько интервью, ноиболее полные воспоминания участника иочевидца событий– этоже Клондайк! Неслыханная удача, накоторую ирассчитывать-то неприходилось.

–Мама ничего недаст,– категорично ине раздумывая ответила Холодкова.– Ясней разговаривала сегодня утром, рассказала овашем интересе. Онасказала, чтоинтервью покажет, потому что оно итак было воткрытом доступе, пусть имного лет назад, нобольше ничего.

–Мнебы только найти что-нибудь поделу Лаврушенкова,– взмолился Петр.– Японимаю опасения вашей матушки, воровство текстов процветает вовсех видах, но, может быть, хоть страничка, хоть полстранички оконкретном деле…

Юлия отрицательно покачала головой:

–Мама сказала твердое «нет». Ниодного слова, кроме того, чтоуже было опубликовано.

–Нупожалуйста, Юлия! Можно ясам поговорю свашей мамой? Мнекажется, ясмогу ее убедить. Делостарое совсем, шестьдесят шестого года. Прошу вас, позвоните ей, спросите, можноли дать мне ее контакты.

Он потратил еще минут пять науговоры, иХолодкова сдалась. Петрвидел, какона взяла вруки телефон, иприготовился слушать иподсказывать аргументы принеобходимости, ноЮлия предусмотрительно отключила микрофон накомпьютере. «Вотзараза!»– беззлобно выругался просебя Петр. Онпристально всматривался влицо женщины, стараясь хотябы погубам угадать произносимые слова. Емуудалось разобрать «очень просит» и«шестьдесят шестой год», потом последовала долгая пауза, лицо Юлии стало слегка удивленным, потом расслабилось, ина нем расцвела улыбка. «Хорошо, спасибо, целую»– вэтих трех словах Петр несомневался.

Микрофон снова включился.

–Вамповезло,– сказала Холодкова.– Оказывается, маму интересует восновном период семидесятых годов, которые считаются глубоким застоем, прошестидесятые она непишет. Говорит, чтоприЩелокове было намного больше разных интересных кейсов, чемприТикунове. Этокто вообще такие? Вывкурсе?

–Министры внутренних дел,– радостно отрапортовал Петр.– Сначала был Тикунов, асшестьдесят шестого года идо конца брежневского периода– Щелоков.

–Ясмотрю, выивсамом деле втеме,– усмехнулась Юлия.– Короче, мама невозражает, онаподберет вам дедовы записки потому делу, сделает сканы ипришлет на«мыло». Адрес только скиньте.

Петр рассыпался вцветистых благодарностях инемедленно отправил Холодковой адрес своей электронной почты.

Первая половина дня прошла наура!

* * *

«…После заседания бюро обкома первый секретарь Логунов попросил меня зайти кнему вкабинет. Ядумал, чтоон приглашает нетолько меня, ноиначальника УВД области, иобластного прокурора (коммунисты, занимавшие эти должности, вобязательном порядке являлись членами бюро), потому что втом году тема усиления борьбы спреступностью была наодном изпервых мест, нооказалось, чтоон позвал только меня. Яочень удивился. Никто изсудей областного суда вродебы нивчем непроштрафился, вовсяком случае мне ничего такого втот момент известно небыло.

Когда мы вошли вкабинет, Логунов велел секретарше принести нам чаю. Быловидно, чтоон собирается завести какой-то серьезный разговор, иядаже немного заволновался.

–Василий Сергеевич, наднях ктебе всуд поступит дело. Нужно отнестись совсей партийной ответственностью,– началон.

–Разумеется,– ответил я,еще непонимая, окаком деле идет речь.– Мывсегда рассматриваем дела объективно ибеспристрастно, руководствуясь партийной совестью ивнутренним убеждением.

–Несомневаюсь, Василий Сергеевич, несомневаюсь.

Он пожевал губами, отхлебнул чаю изстакана вмельхиоровом подстаканнике. Потом продолжил:

–Слушание дела придется закрыть. Никого изпосторонних быть недолжно. Никаких родственников, соседей, друзей изнакомых. Только участники процесса.

Это мне сразу непонравилось. Сослов Логунова выходило, чтодело вмоем суде будет слушаться попервой инстанции, хотя дляэтого существуют районные народные суды, авобластном рассматриваются кассации илинадзорные дела. Длятого чтобы дело слушалось сразу науровне области, онодолжно быть повышенной важности: особо тяжким, имеющим политическую окраску либо расстрельным. Правда, статья40 Уголовно-процессуального кодекса позволяла вышестоящему суду принять ксвоему производству вкачестве суда первой инстанции любое дело, подсудное нижестоящему суду, нодля этого должны существовать хотябы минимальные основания. Проводить закрытые процессы можно только поделам, гдефигурирует государственная тайна, атакже пополовым преступлениям илиесли подсудимым является несовершеннолетний. Ногостайна вобластном суде– этокрайне маловероятно. Значит, либо малолетка, либо изнасилование илиразвратные действия. Ещемог быть, конечно, гомосексуализм, но, опятьже, областной суд такому извращению непо рангу, 121-ю статью слушают попервой инстанции врайонных судах, ислучается такое раз всто лет, адо второй инстанции дело вообще никогда недоходит. Разве что вподобном безобразии виновен член партии, занимающий высокий пост… Тогда понятно, чтодело воизбежание огласки лучше забрать израйона наверх.

–Слушаю вас внимательно, товарищ первый секретарь,– осторожно сказаля.

–Речь идет обобвинении некоего Виктора Лаврушенкова вубийстве певца Астахова.

Ах вот вчем дело! Ясоблегчением выдохнул. Отпрокурора области яуже слышал, чтодело было наособом контроле насамом верху, потому что Брежневу очень нравился этот певец. Честно сказать, яне знаток иоперу нелюблю, номоя супруга была отнего ввосторге ичасто просила достать билеты вБольшой театр, ходила сподругами, такимиже поклонницами Астахова. Следствие вел Полынцев Аркадий Иванович, лучший следователь впрокуратуре области, ияпо опыту знал, чтоесли уголовное дело пришло отнего, товнем небудет нисучка низадоринки. Прокурор говорил, чтообвинение предъявлено человеку сявными признаками тяжелого психического заболевания, чтоиподтвердила стационарная судебно-психиатрическая экспертиза, которую проводили негде-нибудь, авинституте судебной психиатрии имени Сербского, вкомпетентности которого ниукого неможет быть нималейших сомнений. Никакими гостайнами, высокопоставленными подсудимыми, изнасилованными девицами инесовершеннолетними преступниками тут даже ине пахло.

Я совершенно успокоился.

–Такое уголовное дело вовсе нетребует закрытого судебного заседания. Насколько японял, расследование убийства Астахова вызывало пристальное внимание руководства, ибудет только лучше, если вся общественность узнает, чтопреступление вотношении известного певца успешно раскрыто ивиновный понес заслуженное наказание,– уверенно сказаля.– Невижу оснований закрывать процесс.

Логунов снова помолчал, окунул вчай кусок рафинада, подождал, пока он размокнет, сунул врот ирассосал.

–Тынепонимаешь, Василий Сергеевич. Тыдело видел? Читал?

–Разумеется, нет. Оноеще непоступало всуд.

–Таквот, слушай, чтоятебе скажу. Вседело вмотиве ивличности убитого певца. Астахов много чего себе позволял, именно поэтому тот сумасшедший, Лаврушенков, егоиубил. Тамидевицы всякого пошиба безсчета, изамужние женщины, идевчонки несовершеннолетние, практически школьницы.– Голос Логунова понизился доедва слышного шепота.– Идаже вродебы мальчики.

Он залпом допил чай изаговорил уже обычным голосом, новсеравно негромко, хотя иочень веско.

–Сумасшедший, который его убил, былпомешан наморальной чистоте. Такхуже того: уних там какая-то секта такихже блюстителей нравственности. Нравственность иморальная чистота– это, конечно, правильно ихорошо, ясам обеими руками заэто, какився линия партии. Носамосуд– этоуже выходит завсякие рамки. Атеперь представь, Василий Сергеевич, чтобудет, если насуде все это предадут огласке? Любимый певец Леонида Ильича Брежнева– б… первостатейный, педофил иэто…с мужиками! Этокак, по-твоему?

Я немог несогласиться, чтоэто плохо.

–Ато, чтовнашей советской стране секты какие-то?– продолжал Логунов.– Этоже совершенно недопустимо! Полынцев– умный человек, онвсе понимает правильно ипро секту впротоколы неписал, всписке свидетелей нет тех, ктомогбы пронее рассказать насуде, носам-то Лаврушенков… Онже больной навсю голову! Малоли чего он начнет вываливать. Алюди взале суда будут слушать ипро секту эту, будь она неладна, ипро амурные похождения певца, ипро школьниц, которых кнему водили. Послушают иразнесут повсюду. Ичто выйдет? Чторуководитель нашей партии высоко ценил иуважал такого омерзительного человека? Чтотакое чудовище выходило насцену Большого театра, лучшего театра страны, даеще ина зарубежных гастролях представляло СССР? Кудасмотрела парторганизация театра? Почему партком ничего незнал ине прореагировал вовремя, непринял меры? Видишь, какая картина вырисовывается? Этопрямой удар порепутации партии вцелом ивсех коммунистов.

–Явас понял, товарищ Логунов. Небеспокойтесь, всебудет организовано какнадо. Кстати, оПолынцеве: яслышал, унего инфаркт?

–Да, было дело. Ноничего, обошлось, поправляется, сейчас всанатории долечивается. Тыменя хорошо понял, Василий Сергеевич?

–Думаю, чтохорошо. Кактолько дело поступит, самознакомлюсь иподберу судью.

–Нихрена ты непонял!– взорвался Логунов.– Никого ты подбирать небудешь! Самбудешь дело слушать. Икандидатуры народных заседателей вобкоме согласуешь, лично сомной. Убийцу этого признаешь невменяемым изапрешь впсихушку, чтобы ниодин нормальный человек немог выслушивать его бредни. Еслион попадет назону итам начнет поливать грязью Астахова, тослушателей унего окажется восто крат больше, чемвзале суда.

–Нояпока незнаю, чтонаписано взаключении судебно-психиатрической экспертизы,– пытался возражатья.– Какой там диагноз стоит? Может быть, обвиняемый осознавал противоправность своих действий имог руководитьими…

Логунов недал мне договорить, онбыл вярости.

–Мненаплевать, чтотам написано. Я,знаешьли, тоже невчера родился. ВСербского написали правильно,они, вотличие оттебя, всепонимают. Итебе пора начинать понимать правильно. Тысудья, тырешаешь, вменяемый он илинет. Ясно?

–Ясно…

Сейчас, срасстояния втридцать лет, этот разговор вкабинете первого секретаря Московского обкома кажется непросто удивительным. Онвыглядит недопустимым, противозаконным. Сейчас наша страна строит правовое государство, вкотором независимость судей– важнейший элемент правопорядка, гарантирующий справедливость правоприменения. Давление насуд– вещь немыслимая ибезусловно порицаемая. Нотогда, вшестидесятые, апотом ивсемидесятые партийный контроль надвсеми сферами жизни был совершенно нормальным явлением, иникому даже вголову неприходило, чтоможет быть иначе. Партия считала возможным вмешиваться вовсе безисключения, более того, онанепросто вмешивалась, онаруководила всей жизнью страны вовсех сферах, итакое положение было предусмотрено Конституцией. Любое решение принималось «партией иправительством», ноникогда не«правительством ипартией», тоесть КПСС всегда, яподчеркиваю– всегда!– шланапервом месте, иее мнения ижелания были главными иопределяющими вжизни Советского государства.

Разумеется, мнекаксудье, более того, председателю Московского областного суда, было чрезвычайно неприятно, чтомне указывают, каквыполнять свои профессиональные обязанности, инавязывают конкретные судебные решения. Сточки зрения уголовно-процессуального законодательства это было грубейшим нарушением закона. Новте годы партия считала, чтоей можно все изаконы писаны недля нее. Любое пожелание обкома, высказанное вформе пусть даже мягкой рекомендации, расценивалось какприказ, обязательный кисполнению. Невыполнишь– получишь неприятности. Могут перекрыть дальнейшее продвижение покарьерной лестнице, амогут иснынешней должности снять. Одним словом, идти поперек партии– себе дороже. Ичто удивительно: почти никто невозмущался таким положением вещей, привыкли, ведь подобный порядок существовал ктому времени лет 40, если небольше, имногие изнас жили принем ссамого рождения, даже недогадываясь, чтоможно инужно жить иначе…»

* * *

Вот иответ навопрос, почему дело пообвинению Виктора Лаврушенкова слушалось взакрытом судебном заседании. Интересно, Губанов догадывался обистинной причине? Петру казалось, чтоНиколаю Андреевичу это вообще небыло интересно. Старик сказал, конечно, чтосходилбы послушал, еслибы была возможность, ноголос его звучал приэтом как-то безразлично.

Нокакимже наивным выглядел Василий Сергеевич Екамасов всвоих писаниях! Думал, чтовдевяностые годы вРоссии строили правовое государство, порицал прежние порядки. Сейчас, в2021году, даже смешно читать. Кактам говорилось всоветском мультике проЧебурашку? «Мыстроили, строили инаконец построили!» Построили,ага.

Петру стало грустно. Онхотел было поговорить сКариной, зачитать ей отдельные пассажи, обсудить, нодевушка сосредоточенно работала, ион нерешился ее отвлекать. Молча походил взад-вперед изкомнаты вкухню иобратно, помахал руками, сделал приседания, чтобы разогнать кровь, авместе сней итоскливые мысли онеоправдавшихся надеждах стариков. Достал изхолодильника банку «РедБулл», выпил залпом, закусил сочной сладкой грушей ивернулся кзапискам Екамасова.

* * *

«…Распространенным заблуждением является представление отом, чтосудебные психиатры могут признать илине признать подэкспертного невменяемым. Этоабсолютно нетак. Судебно-психиатрическая экспертиза проводится длятого, чтобы выявить наличие психопатологии ипри необходимости поставить диагноз. Решение отом, являетсяли подсудимый невменяемым, принимает суд итолько суд, больше никто. Судизучает материалы экспертизы наравне совсеми материалами уголовного дела иделает вывод отом, подлежитли конкретный подсудимый уголовной ответственности илинуждается вприменении принудительных мер медицинского характера. Взаключении экспертов может содержаться крайне тяжелый диагноз, асуд всеравно признаёт человека вменяемым иотправляет вколонию отбывать лишение свободы. Илинаоборот: диагноз неособенно серьезный, ноподсудимого тем неменее определяют вспециальное медицинское учреждение закрытого типа. Всезависит отусмотрения суда, отего внутреннего убеждения. Инередко отуказаний соответствующего партийного органа. Замечу кслову, чтодавили нетолько насуд, ноина судебных психиатров, высказывая «пожелания» осмягчении диагноза или, напротив, опостановке диагноза психически здоровым лицам. Известны случаи, когда обвиняемые стяжелой формой психического расстройства признавались вменяемыми, чтобы успокоить общественное мнение ипоказать, чтонашумевшее преступление, особенно если это серия убийств, повлекло засобой заслуженное суровое наказание. Ноточно также известны идругие случаи, которых было намного больше: совершенно здоровых людей эксперты признавали больными, чтобы суд имел возможность вынести решение оневменяемости иупрятать таких подсудимых подальше отлюдских глаз. Подобная практика широко применялась вотношении диссидентов, чтобы можно было сказать: «Конечно, онсумасшедший. Разве нормальный, психически здоровый человек может быть недоволен жизнью впрекрасной Стране Советов?» Кроме того, диссидентов нельзя было отправлять вколонию потемже самым причинам, покаким нельзя было отправлять туда иЛаврушенкова. Нечего мутить людям головы своей болтовней.

После возвращения сбюро обкома настроение уменя было попонятным причинам испорчено. Наследующий день уголовное дело пообвинению Лаврушенкова пост.102 п. «б» УК РСФСР («умышленное убийство изхулиганских побуждений») поступило вмой суд, иясразу затребовал его дляознакомления. Менясмущала квалификация содеянного. Изтого, чтоговорил Логунов, выходило, чторечь идет обобычном убийстве, предусмотренном статьей103 Уголовного кодекса, атакие дела, согласно закону, немогут слушаться попервой инстанции вобластном суде безспециального решения, оформленного повсем правилам. Нопервый секретарь говорил только отребовании проводить закрытое судебное заседание, аотом, чтонужно вынести решение опередаче дела ввышестоящий суд, непроизнес нислова. Логунову яэтого объяснять нестал, потому что он неюрист итаких тонкостей непоймет, адело влюбом случае прошло через руки прокурора понадзору запредварительным следствием, ияеще вовремя разговора вобкоме заподозрил, чтосквалификацией что-то нахимичили, чтобы подвести подст.102 («умышленное убийство сотягчающими обстоятельствами»), дела покоторой, согласно УПК, слушаются неврайонном народном суде, авгородском, областном ивыше.

Просмотрев первые несколько страниц, явздохнул соблегчением: все-таки незря Аркадий Иванович Полынцев считался асом всвоем деле. Мненебыло известно ниодного случая, когда законченные им уголовные дела отправлялисьбы надоследование илиимело место кассационное либо надзорное производство всвязи снедочетами предварительного следствия. Судебное следствие поделам, расследованным Полынцевым, всегда шло какпо маслу.

Ивданном случае никаких сбоев непредвиделось. Каждый документ идеально составлен, доказательства безупречны исоответствуют всем четырем критериям: относимости, допустимости, достоверности идостаточности. Ичистосердечное признание обвиняемого имеется. Многостраничный акт судебно-психиатрической экспертизы, взаключении– диагноз, позволяющий суду сполным основанием признать подсудимого невменяемым. Никаких «узких» мест, требующих особого внимания иосторожности вовремя слушания. Под«узкими» местами явданном случае имею ввиду заметные недоработки следствия, нарушения процессуального закона припроведении следственных действий, явные несостыковки впоказаниях ипрочие огрехи.

Даже мои сомнения поповоду квалификации содеянного, азначит, ипо поводу определения подсудности растворились полностью. Действительно, мотив, которым руководствовался Виктор Лаврушенков, можно назвать только хулиганским. Некорысть, некровная месть, невнезапно возникшее сильное душевное волнение, вызванное противоправными действиями потерпевшего, нетцели сокрытия другого преступления. Подхулиганским мотивом какраз иподразумевается все то, чтонеперечислено взаконе отдельной строкой. Непонятное, неформулируемое, глупое ибессмысленное. Обычная месть (тоесть некровная) или, например, ревность, пьяная драка– этостатья103, подсудность райнарсуда, ахулиганство– будьте любезны перейти вболее тяжкий состав ипредстать перед областным судом.

Обвинительное заключение было составлено иподписано следователем Садковым, которому передали дело после того, какПолынцева прямо изслужебного кабинета увезли на«Скорой» синфарктом. Кэтому документу уменя тоже небыло особых претензий, даичто там могло быть нетак, если Садков опирался набезупречные материалы Полынцева?

Вцелом два толстых тома уголовного дела невызвали уменя нималейших сомнений. Отом, насколько добросовестно проведена экспертиза винституте имени Сербского, явообще старался недумать: этонемоя епархия, яюрист, ане психиатр, мояобязанность– исследовать иоценить представленные доказательства, кчислу которых относятся иэкспертные заключения. Недоверять квалификации сертифицированных экспертов уменя оснований небыло. Мояпрофессиональная совесть почти нестрадала. Почти– потому что после ознакомления сматериалами дела ябыл совершенно уверен ввиновности преданного суду гражданина Лаврушенкова, ноне уверен был втом, чтоон действительно должен быть признан невменяемым. Однако резоны, высказанные первым секретарем обкома, были мне понятны, иясними соглашался. Здоров Лаврушенков насамом деле илиболен, новисправительно-трудовом учреждении усиленного режима ему точно неместо.

Я собрался было уже поставить вграфик заседание поэтому делу, новспомнил указания Логунова насчет народных заседателей. Пришлось связываться собкомом иждать, пока дадут отмашку. Ждать пришлось недолго, иядогадался, чтокандидатуры заседателей уже были подобраны ипроверены заранее, всепредварительные беседы сними провели иинструкции раздали, строго наказав держать рот назамке ини вкоем случае неразглашать то, чтоони услышат всудебном заседании. Наверное, пообещали что-нибудь очень существенное замолчание. Аможет, ипригрозили, если былочем.

Заседатели явились комне вкабинет зачас доначала слушания, иясразу увидел, чтопроблем сними небудет. Кряжистый мужчина лет сорока пяти, член партии сдвадцатилетним стажем, фронтовик, отец четверых детей, старший мастер накрупнейшем вобласти заводе. Яподумал, что, пожалуй, онсовершенно точно нестанет сочувствовать нипотерпевшему Астахову, ниего убийце Лаврушенкову, небудет задавать вопросов ивсе, чтонаписано вуголовном деле иозвучивается всудебном заседании, воспримет какистину впоследней инстанции. Вторым заседателем оказалась милейшая старушонка, завкафедрой истории КПСС изкакого-то вуза, протаких говорят: «Онаеще Ленина знала». Пропитанная домозга костей партийной идеологией, онабыла еще иглуховата, нотщательно скрывала этот дефект. Половину сказанного насуде, если небольше, онаивовсе неуслышит. Ато, чтоуслышит, истолкует вправильном ключе.

Я кое-как накорябал постановление ослушании дела взакрытом судебном заседании, обтекаемо ссылаясь нанорму закона, ноне особенно старался. Кольподключился обком, значит, никто нестанет придираться. Главное, чтобы постановление было вделе. Натом, каквели себя представитель государственного обвинения изащитник, явно ощущалась тяжелая рука обкомовских указаний иинструкций.

Дело мы прослушали задва дня, аесли точнее, тозаполтора. Первый день заседали довечера, вовторой якобеденному перерыву ушел наприговор. Опасения Логунова отчасти оправдались, подсудимый Лаврушенков готов был бесконечно распространяться натему морального облика инедопустимости внебрачных связей, хотя просекту вообще неупомянул. Несовершеннолетних девочек имальчиков он тоже незатрагивал, чему ябыл только рад, хотя просовсем молоденьких девушек все-таки сказал. Почувствовав, чтоподсудимый вступает наопасную тропу, япрервал его, недавая договорить, изадал другой вопрос, отвлекая его внимание. Чтоже касается самого преступления, тоон ничего непомнит, поскольку страдает провалами впамяти, особенно когда выпьет, искренне раскаивается исожалеет осодеянном, нопризнает, чтоВладилен Семенович Астахов был человеком глубоко аморальным изаслуживал всяческого порицания. Общий смысл его слов сводился кследующему: «Янепомню, какяубивал Астахова, новполне допускаю, чтомог это сделать, потому что такие, какон, недолжны жить среди нас. Раздоказательства против меня, значит, яивправду виноват иготов понести наказание».

Адоказательства ивсамом деле были крепкими. Следы пальцев Лаврушенкова вдоме Астахова, свидетельские показания отом, чтоподсудимый часто высказывал возмущение поведением певца иего образом жизни. Более того, Лаврушенкова видели вночь смерти Астахова рядом сего дачей. Асам он нескрывал, чтознал осильнодействующих таблетках ивидел, гдеАстахов их хранит. Какзовут девушку, запечатленную нафотографии, подсудимый незнает, наследствии ему сказали, чтоее фамилия– Бельская, онабалерина. Однако эту девушку Лаврушенков видел ранее неоднократно вместе спотерпевшим надаче, уних были любовные отношения, которые они даже нескрывали. Потом девушка перестала приезжать. НоЛаврушенков однажды видел, какВладилен Семенович небрежно засовывал фотографию Бельской вкнижный шкаф, между толстыми томами, итогдаже сделал вывод, чтодлязнаменитого певца честь идостоинство женщины ничего незначат иценности непредставляют. Вдачном доме Астахова подсудимый бывал часто, выполнял различные работы попросьбе хозяина, такчто его осведомленность оместах хранения таблеток ифотографии никого неудивила.

Все было одно кодному, ниподсудимый, ниего защитник непытались оспорить ниодного факта, положенного воснову обвинения. Поэтому управились мы быстро, ивсовещательную комнату яуходил вкомпании заседателей исполной уверенностью втом, чтобеззатруднений приму решение опризнании Виктора Лаврушенкова неподлежащим уголовной ответственности всвязи спсихическим заболеванием, вследствие которого он неосознавал противоправность своих действий ине мог руководить ими, иоприменении кнему принудительных мер медицинского характера.

Обком был доволен, идовольно скоро явыбросил дело Лаврушенкова изголовы. Ктоже мог знать, чтоввосьмидесятом году разразится скандал…»

* * *

–Чего ты сопишь, какпростуженный носорог?– раздался голос Карины.– Чем-то недоволен?

Петр снадеждой посмотрел нанее.

–Тызакончила насегодня сработой? Илиятебе помешал?

–Закончила. Ф-фух!– Онарезко выдохнула изакрыла файл.– Ямолодец! Вполне довольна собой.

Это означало, чтодень перерыва действительно пошел напользу, замыленность восприятия ушла, ипри втором чтении ей удалось отыскать втексте еще какие-то косяки. Еслиже приперечитывании ничего нового невылавливалось, Карина начинала нервничать иподозревать, чтосработала плохо, невнимательно. «Содного раза никто иникогда неможет увидеть все ошибки,– уверенно говорилаона.– Знаешь, какраньше работали настоящие корректоры? Читали текст какминимум три раза. Первый раз проверяли наорфографию, второй раз– насинтаксис, автретий раз вообще читали каждое предложение сконца вначало, отточки дозаглавной буквы, потому что когда читаешь какположено, томожешь незаметно отвлечься насмысл ичего-то незаметить, акогда читаешь отконца доначала, тонасмысл точно неотвлечешься. Идобросовестный редактор тоже должен читать хотябы два раза».

–Много наловила?– спросил Петр.

–Чуть-чуть. Какраз столько, сколько допустимо длявторой читки. Ноэто только треть романа, посмотрим, чтобудет дальше. Такчего ты сопел-то?

Она встала из-за стола, плюхнулась рядом сПетром надиван изаглянула втекст наэкране ноутбука. Начала было читать, нотутже заморгала, потом крепко зажмурилась.

–Немогу, ужеглаза ломит. Читай вслух.

Достав изкармана толстовки флакон скаплями, Карина закапала вглаза, растянулась наполу иприготовилась слушать.

–Огосподи, нуиобороты,– недовольно пробормоталаона, когда Петр добрался наконец доконца одной особенно длинной фразы.– Сразу видно, чточиновник писал.

–Почему именно чиновник?

–Уних так было принято. Чемдлиннее предложение вофициальной бумаге, темлучше. Прицаризме вообще было высшим шиком весь документ наполторы-две страницы изложить одной фразой. Тывспомни, утебя вкниге проСокольникова приведены выдержки изприговора, тактам сума сойдешь, пока доточки доберешься. Акогда доберешься, ужезабываешь, гдебыло подлежащее. Сцаризмом уж сто лет какпокончили, ачиновничьи замашки остались.

–ТакЕкамасов ибыл судьей, отсюда такой стиль.

–Нуясное дело. Давай дальше.

Через несколько минут Карина снова поморщилась:

–Фу-у, какая канцелярщина. После художественной прозы ужасно режет слух.

–Мнезаткнуться? Илибудешь терпеть?– насмешливо поддел ее Петр.

Она засмеялась:

–Буду терпеть. Интересноже!

Дослушав доконца, девушка поднялась исела по-турецки.

–Кажется, японимаю, чтотебя смущает.

–Значит, все-таки врет наш судья?

–Конечно, врет. Вмемуарах всегда врут, особенно если приновом режиме пишут остаром. Япарочку мемуарных творений редактировала, такчто представление имею. Воспоминания вообще штука коварная, никогда незнаешь, какую подлянку они подкинут. Человек может неиметь намерения солгать, уверен, чтоизлагает все вточности так, какбыло, нопомнит всеравно неправильно. Всеискажается современем.

Петр немог сэтим несогласиться.

–Этоверно,– кивнул он.– Кроме того, есть еще один нюанс: Екамасов писал мемуары, чтобы заработать денег, тоесть старался соответствовать конъюнктуре читательского рынка, авто время было модно всячески очернять советскую власть, чтобы подчеркнуть, какхорошо стало придемократии. Такчто привирали вмемуарах– будьте-нате. Сравним ощущения?

Карина сготовностью кивнула, глаза ее загорелись: сравнение ощущений было ее любимой игрой.

–Только давай сегодня ты будешь писать, ая– говорить, ато вставать неохота,– попросилаона.

Петр открыл блокнот, набросал несколько слов, вырвал листок испрятал вкарман.

–Говори.

Девушка уставилась водной ей видимую точку врайоне колена Петра, мысленно воспроизводя только что услышанное.

–Насчет секретаря обкома Логунова… мнекажется, судья изрядно сместил акценты. Нуда, присовке партия всем рулила, ночтобы спредседателем областного суда вели себя так нагло… что-то неособо верится. Ядумаю, Логунов обрисовал ситуацию ивысказал просьбу, аЕкамасов уже сам предложил варианты. Инасчет народных заседателей тоже его идея была. Наверняка сам попросил, чтобы людей отобрали ипроверили совсех сторон.

–Чтоеще? Илиэтовсе?

–Ещетам, гдеон описывает судебный процесс. Тамконцы сконцами несходятся,– задумчиво проговорила Карина.– Я,конечно, неюрист ивообще непри делах, новычитала кучу детективов завремя работы. Вотсмотри: Екамасов пишет, чтоподсудимый многократно бывал вдоме Астахова, выполнял разные ремонтные работы. Разве притаких обстоятельствах его отпечатки пальцев могут быть доказательством? Даих повсему дому должно быть немерено. Илиэкспертиза смогла установить, чтоконкретные отпечатки появились именно вночь убийства? Еслитак, топочему Екамасов обэтом ненаписал?

–Насколько японимаю, подобных экспертиз еще непридумали вшестьдесят шестом году,– усмехнулся Петр.– Ядаже неуверен, чтоони исейчас есть. Бинго, подруга!

Сэтими словами он вытащил изкармана ипротянул ей листок, накотором всего несколько минут назад накорябал карандашом: «Е. всепонимал ссамого начала ипрогнулся. Взаписках делает вид, чтоон белый ипушистый ини очем недогадывался». Карина быстро прочитала иудовлетворенно кивнула.

–Совпало. Ажаль, можно былобы поспорить, еслибы мы стобой разошлись вомнениях. Знаешь, мнекажется, насамом деле все было проще икороче. Логунов вызвал судью исказал: Лаврушенкова надо посадить безшума ипыли, асудья взял подкозырек. Единственное место взаписках, которое кажется мне достоверным, этото, гдеЕкамасов приводит аргументы насчет репутации коммунистов ивсей партии вцелом. Вотвэту часть разговора япочему-то верю.

–Анасчет того, чтоспрокурором иадвокатом предварительно поработали?

–Ну, вэто тоже верю, само собой. Еслисудья проглядел несостыковку сотпечатками, тоуж адвокат-то всяко должен был обратить внимание. НоЕкамасов так скупо описывает сам процесс, чтомы стобой неможем судить, какименно вела себя защита. Может, адвокат иделал все какнадо, авзаписках обэтом деликатно умалчивается. Судьеже нужно было вмемуарах делать вид, чтоон все сделал строго позакону ине имел оснований длясомнений.

–Ты, небось, ужеикартинку сконструировала?– спросил Петр.– Рассказывай, нетоми.

–Датам все просто, какпо мне. Вотсмотри: Логунов вызывает ксебе судью иговорит, дескать, грядет судебный процесс, обвиняемый– полный псих, может начать рассказывать прожертву всякое нелицеприятное, ажертва унас такая, чтоее порочить никак нельзя, потому какэтого человека сильно уважал сам дорогой товарищ Леонид Ильич. Можешь как-то помочь, Василий Сергеевич? ИВасилий Сергеевич сготовностью отвечает что-то типа: «Никаких проблем, товарищ первый секретарь обкома, всесделаем влучшем виде, дело израйонного суда заберем ксебе вобласть, заседание сделаем закрытым, чтобы ниодна шавка ниухом нирылом непросунулась вщель, народных заседателей подберем, только нужно, чтобы вы попартийной линии эту часть организационно поддержали. Пусть компетентные органы прошерстят весь список нарзасов, которые избраны натекущий период отпредприятий иорганизаций, идадут свои рекомендации. Нуиспрокурором изащитой вы уж посвоей линии предварительно проведите работу. Всеостальное яберу насебя, самбуду дело слушать». Думаю, чтопримернотак.

Петр свосхищением слушал.

–Откуда утебя вголове такие формулировки, скажи намилость? Такое впечатление, чтоты долго жила присоветской власти. Может, тыменя обманываешь итебе недвадцать восемь лет, авосемьдесятдва?

–Петенька, тызабываешь, чтофактчекинг требует постоянно выискивать самую разную информацию, которая оседает уменя вмозгах, авнужное время вылезает наповерхность. Насамом деле янеобразованная глупая девчонка, просто уменя голова набита фиг знает чем. Яже скакими только текстами неработала! Ипро Римскую империю, ипро Французскую революцию, ипро Первую мировую войну, ипро советский период, ипро современность. Ихудожка, инон-фикшен, имемуаристика. Ачто заскандал там образовался? Очем это судья пишет?

–Взаписках больше ничего нет, скандал относится ктому периоду, который интересует мать Холодковой, иона зажала материалы, непоказывает. Естьтолько чуть-чуть, буквально пара фраз изопубликованного интервью.

–Такчитай, чего ты таинственность разводишь.

Петр послушно зачитал отрывок изинтервью Василия Сергеевича Екамасова.

–Однако…– озадаченно протянула Карина.– Больше ста пятидесяти человек… Умунепостижимо!

Март 1967года
Михаил Губанов

Сегодня день рождения племянника Юрки. Середина недели, поэтому отмечать будут узким семейным кругом, просто праздничный ужин, аввоскресенье Николай иЛариса поведут сына снесколькими друзьями вкафе-мороженое. Договорились собраться ввосемь, ноне уНиколая, ауматери: Татьяне Степановне нездоровилось. Михаил спривычным раздражением снова подумал, чтодаже вквартирном вопросе брат его обошел. Квартира, вкоторой жили Николай сженой исыном, именовалась Колиной, ата, гдепроживали Михаил ссестрой иматерью,– маминой. Почему маминой, ане Мишиной илидаже Нинкиной? Еслиуж совсем строго подходить кделу, тоиКолькина квартира тоже мамина, ведь давали ее небрату, аТатьяне Степановне какветерану труда иочереднику. Вобщем, всегда ивсюду сплошная несправедливость.

Походя кдому, онвзглянул наокна обеих квартир. Ихокна горят, всетри, затонкими шторами мелькают тени. Наверное, накрывают настол. УКольки окна темные, значит, семейство брата уже уматери, ждут только его, Михаила. Вотихорошо, пусть ждут, пусть лишний раз напомнят себе, какая трудная иответственная унего служба приненормированном рабочемдне.

Он остановился напротивоположной стороне улицы, достал пачку сигарет, закурил. Итут увидел Ларису, торопливо идущую ксвоему подъезду. «Вотиладно,– подумал он.– Онабыстренько переоденется ивыйдет, яее дождусь, вместе ипойдем».

Михаил курил ипосматривал натемные окна квартиры брата. Сейчас зажжется свет, акогда он снова погаснет, можно будет переходить дорогу иидти кподъезду, какраз Ларка спустится. Прошла минута, другая. Триминуты. Пять. Сигарета закончилась, асвет уКольки так ине загорелся. Чеготам Лариса? Кудапропала? Зашла ксоседке закакой-нибудь надобностью изастряла? Вотведь халда! Деньрождения единственного сына, ееждут кторжественному ужину, аона лясы точит.

Он решительно двинулся кдому изашел вподъезд. Из-за дверей квартир напервом этаже доносятся приглушенные звуки телевизоров, радиоприемников илюдских разговоров. Непохоже, чтобы Лариса скем-то общалась, стоя налестничной площадке, никаких голосов неслышно. Егокольнуло недоброе предчувствие: что-то случилось? Упала илежит налестнице? Илистала жертвой нападения? Хотякто мог нанее напасть? Изподъезда никто невыбегал идаже невыходил.

Михаил какна крыльях пролетел несколько пролетов вверх, Ларису необнаружил, остановился перед дверью, прислушался. Изквартиры доносились тихие невнятные звуки, больше похожие настоны. Дверь прикрыта неплотно, значит, незаперта. Онпотянул заручку ивошел. Вприхожей темно, ностранные звуки стали слышнее. Онвключил свет иувидел Ларису, сидящую прямо впальто наполу напороге комнаты. Уткнулась лицом вколени, плечи вздрагивают, скоротких зимних сапожек стекает вода, смешанная скомьями грязного снега.

–Чтослучилось?– встревоженно спросил Михаил.– Натебя напали? Кто? Чтоон сделал?

Лариса приподняла голову, лицо залито слезами, тушь дляресниц растеклась пощекам, носпокраснел ираспух, губы дрожат.

–Не-ет,– простонала она сквозь слезы.– Никто ничего…

Иснова расплакалась.

Михаил подошел ближе, присел накорточки, погладил ее поплечам. Всепонятно. ЛевИльич Разумовский. Нучтож, милые бранятся– только тешатся. Пройдет.

–Что, Ларочка?– ласково заговорил он.– Наработе неприятности? Тебякто-то обидел?

Она помотала головой ивсхлипнула.

–Грустные мысли одолели? Этобывает, ничего, онипройдут. Нехочешь говорить– неговори, только перестань плакать. Тыже помнишь, чтоуЮрки день рождения инас ждут, правда? Тамуже стол накрыли, всетакое вкусное, явчера чуть слюной неистек, пока вы сНинкой салатики резали ипирог пекли. Мамасегодня тоже встала напару часов исделала «хворост» итрубочки сосгущенкой. Давай япомогу тебе встать, тыснимешь пальтишко, умоешься, переоденешься, ипойдем,– ворковал Михаил, поглаживая Ларису поголове.

Самое главное– недать понять, чтоон вкурсе насчет ее романа сРазумовским. Мишатерпеть немог плачущих женщин, испытывая рядом сними отвращение ибрезгливость, исейчас ему требовалось изрядное усилие воли, чтобы вести себя какиположено заботливому инеравнодушному родственнику. Ларису надо вочтобы то нистало привести вприемлемый вид, чтобы никто ничего незаподозрил ипраздничный семейный ужин неоказался испорчен.

–Ясейчас,– пробормотала Лариса, неподнимая головы.– Тыиди, Миш… Иди. Яприведу себя впорядок искоро приду.

Отслез унее заложило нос, иголос, всегда приятный имелодичный, стал гундосым икаким-то грубым.

–Нууж нет,– возразил он.– Придем вместе. Ятебя одну неоставлю втаком состоянии. Давай, мояхорошая, встряхнись. Какбы нибыло погано надуше, ноперед семьей нужно держать фасон. Еслизахочешь поделиться, явсегда тебя выслушаю, выйдем после чая налестницу покурить ипоговорим. Носейчас нужно собраться, умыться иидти. Хорошо?

Лариса послушно дала себя поднять иснять пальто, скинула сапожки ипобрела вванную водних чулках, даже ненадев тапочки. Михаил стоял втесной прихожей итерпеливо ждал, пока она умоется, переоденется внарядное платье изаново накрасится. Можно было, конечно, посидеть накухне, ноэтоже нужно снимать шинель, ботинки, потом снова надевать… Емубыло лень. Столько телодвижений ради десяти минут– онотого нестоит.

Зазвонил телефон.

–Миш, возьми трубку!– крикнула Лариса изванной, гденаводила красоту.

Голос ее звучал уже почти нормально.

Звонила Нина. Перед самым Новым годом им наконец выделили телефонный номер, итеперь сестра никак немогла наиграться, словно специально выискивая поводы, чтобы кому-нибудь позвонить.

–Мишка, тычего там торчишь?– затараторила Нина.– Почему неидешь? ГдеЛарка? Васвсе ждут, ужедевятыйчас.

–Лара переодевается, мысейчас придем, буквально через пять минут. Ясней столкнулся усамого дома, решил подождать, чтобы вместе прийти.

–Дурь какая-то,– презрительно фыркнула Нина.– Какая разница, вместе приходить илипо отдельности? Вечноты…

–Мыскоро придем,– спокойно итвердо перебил ее Михаил иположил трубку.

Лариса появилась вкрасивом изумрудно-зеленом платье сзолотистыми пуговицами нагруди. Черные, каквороново крыло, волосы уложены, кончики загнуты наружу, натемени перехвачены эластичной лентой вцвет платья. Улыбка вымученная, нолицо вцелом вполне обычное, даже нос обрел нормальный вид. Глаза пока еще слегка припухшие, ноэто ничего, пока дойдут помартовскому морозцу донужного подъезда, отек почти сойдет, никто ничего незаметит. Вроде ивесна наступила, если покалендарю, ахолод стоит, какбудто все еще февраль. Незря внароде говорят: «Пришел марток– надевай семеро порток». Ипод ногами снег ислякоть.

Они вышли наулицу, иМихаил притормозил.

–Давай постоим пару минут,– предложил он.– Тыпродышишься насвежем воздухе, порозовеешь.

Лариса молча кивнула иостановилась. Потом негромко проговорила:

–Коле нерассказывай, ладно? Всеэто пустое, бабское… Просто настроение.

–Конечно, японимаю. Неволнуйся, ничего нескажу.

–Спасибо тебе,Миш.

–Данеза что– улыбнулся он.– Деложитейское.

–Всеравно спасибо.

«Пора,– подумал Михаил.– Воттеперь, кажется, пришло время действовать».

* * *

Ах, какему нравился этот сталинский дом наЛенинском проспекте! Основательный, восьмиэтажный, изкатегории так называемых «директорских», столстыми стенами ивысокими потолками. В«номенклатурных» домах все еще шикарнее, нои«директорский» дляМихаила Губанова выглядел пределом мечтаний. Посравнению стаким домом их хрущевка смотрится собачьей конурой. Ноесли вспомнить жизнь вбараке, тотеперь они живут просто-таки вхоромах. Матьвсегда говорит, чтонужно уметь довольствоваться малым ибыть благодарным завсе бесплатное, чтодает государство: «Если лучше, чембыло раньше,– тоислава богу». Авот он так несчитает. Нехочет довольствоваться малым. Онхочет больше. Намного больше.

Михаил толкнул тяжелую дверь ивошел вподъезд. Домпостроили еще довойны, ивсамый разгар сталинских репрессий многие квартиры опустели. Здесь жили директора крупных предприятий иважные начальники, икогда такого человека арестовывали, члены семьи далеко невсегда могли оставаться всвоем роскошном жилье. Женидетей «врагов народа» выселяли вдома-общежития, абывало, чтоижену сажали, адетей отправляли вдетские дома. Часть квартир, хозяева которых непровинились перед властью, такиостались отдельными, другаяже часть была превращена вкоммуналки. Именно втакую коммунальную квартиру изашел Михаил Губанов, открыв дверь своим ключом.

Ну, насчет того, чтоключ «свой», это, конечно, сильное преувеличение, носамому Михаилу нравилось так думать. Ключи отквартиры икомнаты передал ему друг детства, который жил здесь сматерью. Матьдавно итяжело болела, идруг Витя получил отсрочку отслужбы вармии какединственный кормилец матери-инвалида. Авпрошлом году мать умерла, иВитька получил повестку, поскольку изпризывного возраста еще невышел. Уходя вармию, онпередал Мише ключи спросьбой периодически «проведывать нору», какон сам выразился. Поливать цветы, которые любовно разводила покойная мама иизбавиться откоторых уВити рука неподнималась, проверять, непотеклили батареи. Втакой версии история звучала вполне благопристойно, иМиша быстро ибез труда забыл, чтониочем таком его Витька вообще-то непросил. Наоборот, Мишасам предложил присматривать закомнатой, поливать цветы иконтролировать водоснабжение иэлектрику.

–Дазачем?– удивился тогда Витя.– Уменя отличные соседи, яим ключ откомнаты оставлю, онивсе сделают. Ицветочки обиходят, ипротечку устранят, есличто.

–Вить, нуты немужик, чтоли?– застенчиво промямлил Миша, идруг понимающе усмехнулся.

–Барышень водить собрался? Ну-ну.

–Акуда еще мне их водить?– сердито огрызнулся Михаил.– Уменя мать постоянно дома, ещесестра тамже, амоя комната– запроходная, нужно мимо них ходить.

–Ну, святое дело,– ухмыльнулся Витя.– Водисколько влезет, лишьбы впрок пошло. Соседей предупрежу. Даты их всех знаешь, тыже много раз комне приходил.

Ивот уже безмалого год, какМихаил регулярно приходил вквартиру наЛенинском проспекте. Оннестал пичкать жильцов байками отом, чтоякобы следит запорядком вкомнате друга. Зачем оскорблять недоверием соседей, которые могут обидеться нато, чтоим неоставили ключи и,стало быть, считают нечистыми наруку илинедобросовестными? Ноивсю правду рассказывать несобирался.

–Если честно, мнепросто нужно место, чтобы побыть одному, втишине ипокое,– сказал он, стараясь выглядеть искренним ислегка виноватым.– Уменя служба ответственная инервная, адома ясовершенно немогу полноценно отдохнуть. Унас мама очень пожилая иплохо слышит, унее телевизор ирадио всегда наполную громкость включены, какой уж тут отдых, сами понимаете. Апопросить маму сделать звук потише уменя язык неповорачивается. Этоже мама, онананас всю жизнь положила. Книгона нечитает, длянее радио ителевизор– единственное развлечение, окно вмир, таксказать.

Он врал, чтоназывается, щедрой рукой, большим половником. Татьяна Степановна, конечно, достигла пенсионного возраста, ноникто неназвалбы ее очень пожилой, ислышала она превосходно, икниги читала, особенно любила повести Веры Пановой иперечитывала их помногу раз. Нопочемубы несолгать, если всеравно никто неузнает ине уличит?

–Такприятно слышать, чтовы, Мишенька, любите ицените свою маму. Усовременной молодежи подобное качество встречается крайне редко,– доверчиво ответила старушка Кларисса Вениаминовна.

–Наответственной работе очень важно иметь возможность какследует отдохнуть,– поддакнула ее сестра, такаяже старенькая Софья Вениаминовна.– Приходите, когда нужно, мывсегда напоим вас чаем ичем-нибудь угостим. Ауж тишину ипокой мы вам гарантируем, внашем доме такие толстые стены, чтовы ничего неуслышите, даже если будут кричать.

Михаил просебя называл сестер Старшая иМладшая, потому что даже мысленно произносить их длинные имена-отчества ему было лень. Разница ввозрасте устарушек была совсем небольшой, года два-три, ивих весьма преклонном возрасте невозможно было определить наглазок, ктонасамом деле старше, акто моложе, обеим было около восьмидесяти. Когда-то, ещедореволюции, обебыли замужем, уодной муж погиб вПервую мировую, увторой– вГражданскую: былофицером царской армии, вышел вотставку, когда женился (так полагалось), новсей душой принял идеи большевиков иреволюцию, перешел насторону Красной армии, стал красным командиром исовершил немало подвигов, закоторые его вдове иее сестре простили дворянское происхождение. Обесестры Вениаминовны получили всвое время прекрасное образование, знали несколько иностранных языков, всовершенстве владели стенографией ипечатной машинкой, поэтому их взяли наработу вМинистерство иностранных дел насекретарско-делопроизводительские должности, апотом, ужевконце тридцатых годов, выделили им комнату вэтой самой коммуналке.

Собитателями двух других комнат Михаил почти несталкивался, знал только, чтоводной комнате, самой маленькой, живет какая-то одинокая чиновница городского уровня, вдругой– врач-стоматолог ссемьей. Мишаприходил сюда, какправило, повоскресеньям днем, чиновница истоматолог ввыходные дни дома несидели, авот Вениаминовны всегда были наместе.

Сегодня, едва открыв дверь вбольшую квадратную прихожую, Михаил уловил восхитительный запах сладких булочек сизюмом, ккоторому примешивался другой аромат, незнакомый ипоказавшийся странным.

–Мишенька!

Изкухни выглянула Младшая Вениаминовна вфартуке, держа навесу перепачканные чем-то руки.

–Какхорошо, чтовы сегодня пришли! Амы какчувствовали: затеяли новый эксперимент постарой книге.

Она радостно идробно рассмеялась.

–Проходите сразу вкухню, мывам нальем чайку, булочки только-только издуховки. Аесли останетесь кобеду, тоунас сегодня фрикандо по-славянски. МысКлариссой никогда прежде непробовали его готовить, носегодня удалось достать кусочек хорошей телятины, имы решили рискнуть. Правда, мускатного ореха нигде ненашли.

Против свежеиспеченных булочек Михаил устоять несмог, даипротив загадочного фрикандо возражений унего ненашлось. Онвсегда судовольствием принимал угощение отстареньких сестер «избывших», особенно вте дни, когда они готовили еду порецептам изстаринной книги, изданной еще вначале века, задолго доОктябрьской революции. Емунравилось их общество, ихвежливое обращение на«вы», изысканные фразы, порой слетающие сосморщенных губ, иностранные слова, которыми Вениаминовны то идело пересыпали свою оживленную речь. Втакие минуты унего возникало странное ощущение нездешности, словно он находился невцентре столицы Страны Советов, авцарской дореволюционной России илидаже заграницей.

Накухне Старшая Вениаминовна, нацепив очки, стояла, склонившись надлежащей настоле раскрытой книгой, толстой ибольшого формата. Надэтой книгой обе старушки тряслись какнад бесценным сокровищем, каковымона, всущности, иявлялась, поскольку была, видимо, одним изнемногих осколков «прошлой» жизни, которые им удалось сохранить задолгие десятилетия, полные жизненных перипетий, перемен ипереездов. Обложка книги обернута газеткой, вдоль открытой страницы лежит яркая полоска ленточки-закладки, прочно приделанной ккорешку иносящей название «ляссе». Этозаморское слово Миша впервые узнал только здесь, отстарушек, ионо радовало слух исоздавало ощущение причастности к«неэтой» жизни.

Он пил чай свкусными горячими булочками, слушал быстрый четкий стук ножа, которым Младшая рубила маргарин дляслоеного теста, ибыло ему уютно испокойно, словно он, Михаил Губанов, молодой, подающий надежды чиновник какого-нибудь уважаемого учреждения, вернулся домой после проведенного нагосударевой службе дня, наполненного важными делами исерьезными документами, ответственными решениями итрудными совещаниями, адве старенькие родственницы, например мать итетушка, кего приходу готовят что-нибудь необыкновенное, чтобы порадовать своего ненаглядного иповкуснее накормить занарядно накрытым столом. Фрикандо… Надоже, какое красивое название! Младшая Вениаминовна сказала протелятину, значит, блюдо мясное. Зачемже тогда тесто? Наверное, кмясу полагаются какие-нибудь маленькие пампушки, вроде тех, которые Вениаминовны подают сборщом.

Старшая ловко раскатала готовое тесто, вынула изхолодильника миску скуском телятины, нашпигованной свиным шпеком ипряностями, уложила натесто, завернула края, аккуратно защипнула.

–Вотивсе, Мишенька. Сейчас вдуховку– ичерез два часа будет готово. Соня, тыподумала надрецептом дляпикантного соуса? Чтомы можем соорудить изимеющихся ингредиентов?

–Крепкий бульон ясварила уже, сметана иуксус есть, осталось сделать пассеровку. Какую будем делать, Клара? Белую илитемную?

–Стемной возни больше,– задумчиво проговорила Старшая.– Нобелая кмясу неподойдет. Вотведь парадокс, Мишенька: чемпроще набор продуктов дляблюда, тембольше времени требуется дляприготовления. Дляфрикандо нужны самые обычные продукты, которые есть впродаже, ночтобы подать его кобеду, приходится начинать готовить ссамого утра. Сначала нашпиговать мясо идать ему выстояться вхолодном месте несколько часов, потом выпекать вдуховке полтора-два часа.

Михаил уже давно неудивлялся тому, чтостарушки Вениаминовны тратят столько времени исил наприготовление блюд постаринным рецептам. Первое время он никак немог понять, зачем столько суеты иактивности ради того, чтобы сляпать жратву длядвух старушонок, отнюдь нестрадающих избыточным аппетитом. Купил вгастрономе кусок мяса, любой, какой дадут, порезал крупными кусками, бросил наскороводку смаслом, отварил картошки илимакарон– иготово дело. Итолько потом ощутил непередаваемую атмосферу, возникавшую вкухне, когда две старые дамы, обесседыми затейливо уложенными буклями, вдлинных, почти допола, юбках икрасиво вышитых фартуках, склонялись надраскрытой книгой изатем приступали кготовке. Ихвыверенные, словно годами отточенные движения напоминали изящный танец, незнакомые слова «фюме», «демигляс», «беф-дюшес», «сювэ» звучали неземной музыкой, аморщинистые, покрытые пигментными пятнами руки придавали всей картине какую-то особую гармонию ипрелесть.

–Мама учила, чтодемигляс должен быть меньше высажен, чемфюме.

–Клара, неэкономь надрожжах! Тыпомнишь, насвсегда бранили, если мы ставили опару накануне, потому что она может перекиснуть отнахождения втепле. Конечно, притаком способе требуется меньше дрожжей, нолучше все-таки заводить опару занесколько часов доподачи, пусть даже расход дрожжей будет больше.

Надоже! Амама, Татьяна Степановна, всегда, сколько Миша себя помнил, ставила опару длятеста именно свечера. Ондумал, чтотак иположено, аоказывается, этоделалось изэкономии, чтобы тратить меньше дрожжей.

Михаил предположил, чтоВениаминовны таким нехитрым способом пытаются хотябы ненадолго вернуться вюность, когда были еще живы родители ибудущее казалось счастливым ипредсказуемым. Онперестал удивляться, апосле случая свинегретом длянего все изменилось.

Втот воскресный день он пришел вквартиру наЛенинском ссамого утра ивдверях столкнулся сМладшей Вениаминовной, собиравшейся нарынок ивмагазины запродуктами.

–Соня, если будет судак– возьми навинегрет!– крикнула ей вслед Старшая.

Какобычно, Михаила тутже усадили пить чай сдомашним печеньем.

–Ачто такое «судак навинегрет»?– спросил он уКлариссы Вениаминовны.

Таудивленно ислегка укоризненно взглянула нанего:

–Судак это просто судак. Рыба.

–Авинегрет причем?

Старшая рассмеялась:

–Ахвот вы очем! Настоящий винегрет, Мишенька, делается обязательно срыбой. Ивообще это очень сложное блюдо, требующее разных продуктов инемалого труда. Вынезнали?

Да прям-таки! «Чего тут знать-то?– недоверчиво подумал Миша.– Картошка, свекла, морковь, лук, соленый огурец. Порезал, налил подсолнечного масла, посолил, перемешал– вотивесь винегрет. Делов надвадцать минут».

Вероятно, этамысль очень явно читалась наего лице, потому что Старшая Вениаминовна вздохнула, принесла изкомнаты заветную книгу, обернутую газетой, раскрыла нанужной странице иположила перед Михаилом.

–Прочтите, неполенитесь.

Читалось ему струдом. МишаГубанов итак-то спечатным словом неособо дружил, книги казались ему скучными, атут еще старинное правописание с«ятями», «ижицами» и«фитами». Ноуже после первыхже двух строчек стало интересно.

«Взяв нужное количество рыбы: судака, сига, лососины– снять филей сначала скостей, апотом скожи, ивынуть, повозможности, кости. Затем каждый филей нарезать небольшими ломтиками наискось, отголовы кхвосту, т.е. начинать резать сширокой части филея…»

Ничего себе! Лососину– навинегрет? Этонеслыханно! Лосось– благородная рыба, еевмагазинах наищешься, если только ввиде консервов избанки, атут– навинегрет. Даеще ирезать как-то по-особенному. Можно подумать, оттого, какее порезать, вкус изменится. Нет, правильно большевики революцию устроили, стакими барскими причудами жить нельзя.

Дальше срыбой нужно было произвести множество манипуляций, чем-то посыпать иполивать, укладывать определенным образом накакой-то медный плафон, ставить накрай плиты иливдуховку «припускаться домягкости», потом выносить нахолод иостужать. Вотмороки-то!

Совощами тоже невсе было так, какМиша привык. Свекла, картофель иогурцы– да, авот ниморкови, нирепчатого лука врецепте неупоминалось, зато были маринованные грибы иоливки. Ну, грибы– ещеладно, непроблема, аоливки-то где найдешь? «…Нарезать ровными, одинаковой толщины ломтиками ииз каждого ломтика вырезать зубчатой выемкой звездочки илипросто кружочки». Согурцами тоже, каквыяснилось, невсе просто: срезав кожу, каждый нужно разрезать начетыре части впродольном направлении исрезать зерна, оставив только одну мякоть. Господи, аэто-то зачем?! Нормальные люди едят огурцы целиком, кожуру несрезают, если нужно– подкраном водичкой сполоснут, идостаточно. Оказывается, обрезки, которые останутся после того, какиз свеклы икартофеля вырежут звездочки, нужно смешать собрезками огурцов, мелко порубить, добавить зелень, заправить острым соусом, перемешать ивыложить наблюдо. Этобудет какбы фундамент, накотором еще предстоит возвести здание настоящего винегрета. Собственноже здание состоит изуложенных слоями (горкой ипокрасивее, какуказано вкниге) ломтиков рыбы, свеклы, картофеля, огурцов имаринадов (тех самых грибочков илиоливок). Уложил каждый слой– смазать соусом провансаль иначать укладывать повторому разу. Сверху замазать этим провансалем так, «чтобы винегрета небыло совсем видно». Эточтож запровансаль такой? Обычный майонез, чтоли, который продается вбаночках, тридцать шесть копеек стоит? Такбы инаписали: майонез, всем былобы понятно. Ато провансаль какой-то… «Сверху посыпать рубленой зеленью петрушки илирубленым трюфелем. Номожно, конечно, ине посыпать совсем. Готовый, уложенный винегрет вынести нахолод изастудить хорошенько. Еслиесть дома вареные раковые шейки, тоубрать ими винегрет сверху. Этопридает блюду более красивый вид. Можно также сделать сверху сетку изланспика. Кроме раков, можно положить нагарнир крутоны изланспика…»

Некоторое время Михаил сидел воцепенении, переваривая прочитанное. Рубленый трюфель– этокак? Конфеты, чтоли, порубить ввинегрет? Кроме шоколадных конфет, посыпанных пудрой какао, онникаких других трюфелей невидал ине знал. «Раковые шейки» тоже ел исключительно ввиде карамелек ипредставить себе вкус настоящих шеек никак немог. Ачто такое ланспик икрутоны изнего? Изачем выносить всю эту немыслимо сложную конструкцию нахолод ихорошенько застужать?

Ну ипорядки были вцарские времена! Нето что сейчас: вселегко ибыстро.

Он собрался было поделиться своим нелицеприятным мнением соСтаршей Вениаминовной, нопочувствовал, чтоего грызет какая-то мысль. Неясная, несформированная, больше похожая насмутное ощущение. Фундамент изобрезков. Картошка, свекла иогурцы, заправленные соусом. Вотэто иесть тот самый винегрет, который все советские люди готовят усебя дома. После основного рецепта шли примечания иразъяснения покаждому продукту иэтапу приготовления, ивразделе «Обрезки отгарниров» написано: «Этот рубленый винегрет очень вкусен, особенно если заправлен острым соусом. Таким образом, иобрезки отразличных продуктов непропадают напрасно, амогут быть употреблены впищу». Вотчто его задело, вотчто царапает. Обрезки непропадают, могут быть употреблены впищу. Хочешь– сделай изнего фундамент, ане хочешь– отдай влюдскую, прислуга съест. Выходит, то, чтосчитается уних сейчас достойным блюдом даже дляпраздничного стола, насамом деле является объедками дляприслуги. Емутутже вспомнился «винегрет ссельдью», который можно было съесть вобычной столовке: кучка овощей ирядом, накраю тарелки, дважалких кусочка немыслимо соленой селедки. Дешево ипросто, винегрет срыбой. Анастоящая еда– онасовсем другая.

Ижизнь, вкоторой существовала танастоящая еда, тоже была совсем другой. Красивой, изысканной, далекой отспешки исуеты, наполненной иностранными словами. Элегантной идорогой. Аристократической ибогатой. Новедь советская власть– этогосударство рабочих икрестьян, ане дворян ипомещиков, такчто, наверное, всеправильно, такидолжно быть: вСССР люди должны питаться, какприслуга, ане какхозяева. Сдругой стороны, впеснеже поется, что«человек проходит какхозяин необъятной родины своей…» Значит, все-таки они– хозяева?

Михаил открыл книгу напервой странице, прочел название: «Практическiя основы кулинарнаго искусства. Руководство длякулинарныхъ школъ идля самообучения съ 108 рисунками. С.– Петербургъ, 1909». Мысленно прикинул: Вениаминовнам в1909году должно было быть лет по18–20 приблизительно. Поэтой книге иучились, наверное.

Перевернул книгу, посмотрел оглавление ипочувствовал странное радостное возбуждение, увидев незнакомые слова, откоторых веяло прекрасной яркой жизнью, которую можно было увидеть только вкино. Бискде кревиз, супошпо, крем Аспази, жиго де мутон…

Стого дня он каждый раз, придя наЛенинский, просил книгу иуносил вВитькину комнату.

–Таместь такие простые рецепты, хочу длямамы переписать,– говорилон.

Вениаминовны одобрительно кивали имногозначительно переглядывались, дескать, какой хороший сын, такмаму любит…

Сегодня он, покончив счаем ибулочками, тоже попросил книгу.

–Конечно, Мишенька, берите.– Младшая протянула ему толстый тяжелый том.– Выгренки изгречневой каши уже переписывали?

–Ещенет.

–Ятак иподумала. Явам там закладочку положила, вашей маме должен понравиться этот рецепт, непременно перекопируйте его. Чрезвычайно простое приготовление, иникаких особенных продуктов нетребуется, только гречка, сливочное масло итертые сухарики изчерствого хлеба. Нотакие гренки оттеняют любой суп, даже пустой бульон делают сытным.

–Спасибо.

–Отдыхайте,– тепло улыбнулась Старшая.– Через два часа ждем вас кстолу.

Он ушел вкомнату изапер дверь изнутри наключ. Первым делом– обязательное: севзанакрытый красной плюшевой скатертью круглый стол, стоящий посреди комнаты, полистал книгу, нашел закладку, старательно переписал рецепт, сунул листок вкарман. ЕслиВениаминовны спросят– есть что предъявить. Даидля матери лишним небудет, приготовление действительно простое, даже ребенок справится.

Теперь– главное. Именно то, длячего он регулярно приходит сюда. Пусть доверчивый дурачок Витька думает, чтоМише нужна пустая хата дляинтимных свиданий, пусть доброжелательные старорежимные старушонки верят, чтоизмученному опасной службой советскому следователю необходимо тихое место дляотдыха. Насамом деле все нетак.

Михаил выдвинул ящик комода, достал картонную папку сленточками-завязками. Папка пока еще совсем тоненькая, новедь он начал только недавно. Пройдет время, илистков, перехваченных железными канцелярскими скрепками, станет куда больше.

Его папочка. Егосокровище. Еготайное знание.

Выдвинув другой ящик, пониже, вытащил изкучи Витькиных маек итрусов, носков иносовых платков низкий широкий стакан столстым дном ибутылку необычной формы сзаграничной этикеткой. Издругой части этогоже ящика извлек пачку сигарет «Кэмел» исеребристую зажигалку. Пододвинул кдивану стул, накотором расположил пепельницу, сигареты сзажигалкой, бутылку истакан, уселся поудобнее. Налил виски ровно надва пальца, каквкино показывают, сделал крохотный глоточек– только губы иязык смочил, закурил ираскрыл папку.

Он чувствовал себя резидентом иностранной разведки. Шпионом международного класса. Гражданином мира, которому доступно проживание влюбой стране ивлюбой части света. Онпил настоящий виски икурил настоящие американские сигареты. Иразве имеет значение, чтовсе это он либо приобрел успекулянтов, либо получил вподарок оттех, укого есть доступ кимпортным товарам? Этоте мелочи, которые портят его картину мира иокоторых нетолько можно, ноинужно забывать. Миробязан быть только таким, какой нравится Михаилу Губанову, иникаким иным. Все, чтоэтому противоречит, должно быть исключено, вычеркнуто, уничтожено, предано забвению илиизменено.

АЛеха Потапов хорошо постарался, непожалел трудов, чтобы отблагодарить следователя Губанова запомощь. Михаил внимательно перечитал записи налистках, лежащих впапочке. Чтож, ЛевИльич Разумовский, вотипришло время нам познакомиться. Ты, кажется, собираешься через месяц ехать вЧехословакию накакой-то международный симпозиум?

И, какводится, сладкое натретье. Сегодня он будет наслаждаться обедом номер три израздела «Обеды французской кухни». Чтотам унас? Супозейль сгренками, котлеты д’артуа, беф-пайль, крем баваруаз. Мишапридумал длясебя такое сладостное развлечение еще втот день, когда впервые взял вруки старую книгу. Находил пооглавлению особенно затейливое меню обеда, внимательно читал способ приготовления, стараясь представить себе, какбудет выглядеть готовое исервированное блюдо, ивоображал, чтосидит занакрытым столом, авежливые вышколенные официанты подают еду… Оннебыл гурманом, кеде кактаковой иее вкусу относился безразлично, ноего додрожи вколенках волновал сам факт того, чтоон– хозяин, авокруг– обслуга. Унего власть. Аони предназначены длятого, чтобы исполнять его желания, даже самые прихотливые.

Два часа пролетели незаметно, ивот уже раздается деликатный стук вдверь ислышится голос Старшей:

–Мишенька, просим пожаловать кобеду!

Михаил лениво поднялся, сполоснул стакан, изкоторого пил виски, водой изстоящей наподоконнике лейки, вылил воду вцветочный горшок, аккуратно убрал папку и«предметы роскоши» вкомод. Оторвал кусок старой газеты, скрутил кулечек, высыпал внего окурки ипепел. Кулечек он выбросит вмусорное ведро, когда выйдет изкомнаты. Судовольствием подумал опредстоящей трапезе: Вениаминовны так нарядно накрывали стол! Большие, средние ималенькие тарелки, блюда, накоторых подавалась еда, соусник идаже солонка сперечницей– содинаковым рисунком, ане разномастные, какуподавляющего большинства людей. Иукаждого едока накрахмаленная салфетка свышитым вуголке затейливым вензелем. Красота!

* * *

Спасибо партии иправительству: всередине марта приняли указ опереходе напятидневную рабочую неделю. Теперь укаждого советского труженика имеется целых два выходных дня! Конечно, длятех, ктослужит вмилиции, этоновшество мало что значит, ведь раскрывать преступления иследить заобщественным порядком нужно каждый день, такчто закон опятидневке их некоснулся, новсе-таки приятно. БратНиколай, правда, сказал, чтовминистерстве рассматривают вопрос отом, чтобы распространить новшество ина сотрудников, ноне навсех, атолько наличный состав аппаратных подразделений. Получается, тем, ктопокабинетам рассиживается, бумажки перебирает иделает вид, чтовсем управляет, нужны два выходных дня, ато лопнут отнатуги насвоей непосильной работе. Темже, ктосвоими руками борется спреступностью, никакой отдых неполагается.

Согласно отчетам Лехи Потапова исобственным предварительным наблюдениям Михаила Губанова, ЛевИльич Разумовский повечерам выходил гулять ссобакой, рыжей колли покличке Рада. Побудням, если хозяин поздно возвращался сработы, сРадой гуляла жена Разумовского илиих дочка, школьница-старшеклассница, нопо воскресеньям всегда выходил он сам иподолгу, часа пополтора, бродил поокрестным улицам искверам, задумчиво глядя себе подноги. Иногда заходил втелефонную будку икому-то звонил. Разговаривал подолгу. Прикинув податам, Михаил понял, чтоэти звонки приходились нате дни, когда брата Николая вечером небыло дома. Последние полгода были очень напряженными исложными длявсей кадровой службы, разрабатывалась новая структура сначала союзно-республиканского министерства сучетом наличия республиканского, потом все поменяли иреспубликанское ликвидировали, всепришлось переиначивать, азатем новый министр решил проводить более кардинальные структурные изменения. Николай, которого неожиданно стали поддерживать иперевели наболее высокую должность, часто задерживался наслужбе, кадровики допоздна засиживались надолгих совещаниях ипостоянно выезжали вкомандировки врегионы. Стало быть, Николай Губанов изовсех сил, нещадя живота своего, строил новое штатное расписание Министерства охраны общественного порядка, аего жена тем временем ворковала потелефону сосвоим любовничком. Ну-ну.

Заняв удобную позицию длянаблюдения заподъездом дома, вкотором жил Разумовский, Михаил терпеливо ждал. ВотиЛев Ильич появился. Среднего роста, худощавый, впальто ишляпе. Наносу очки вмассивной оправе. Рядом горделиво вышагивает крупная лохматая длинношерстая собака сдлинной узкой мордой. Михаил пристроился метрах впяти позади, шелследом несколько минут иприблизился, когда Рада остановилась, чтобы обнюхать фонарный столб.

–Добрый вечер, ЛевИльич,– сказал он негромко ивполне дружелюбно.

Тот вздрогнул иуставился наМихаила, напряженно щуря глаза:

–Добрый вечер… Простите, неузнаю. Мысоседи подому?

Голос уРазумовского оказался глубоким икрасивым, чего Губанов никак неожидал отчеловека стакой заурядной внешностью. Лицосамое обычное, апод модного фасона шляпой скрывалась выразительная лысина, которую Михаил долго рассматривал нараздобытой Потаповым фотографии. Ичто красавица Ларка нашла вэтом типчике?

–Мынесоседи, ЛевИльич,– ответил Миша имногозначительно умолк.

Пауза заставит собеседника помучиться иповолноваться, аэто полезно. НоРазумовский отчего-то несобирался нимучиться, ниволноваться. Онсдобродушным любопытством взирал нанезнакомца испокойно ждал дальнейших разъяснений. ЭтоМихаилу непонравилось, ибоне соответствовало заранее составленному плану беседы.

–Я– брат Николая Андреевича Губанова, мужа Ларисы, вашей лаборантки. Менязовут Михаил.

Вглазах Разумовского запылал непросто страх– ужас. Ну, вовсяком случае, Мишехотелось так думать. Потому что какбыло насамом деле ичто происходило сглазами Льва Ильича, сказать было трудно: мартовский вечер, давно стемнело, асвет отуличного фонаря, подкоторым они стояли, недавал возможности детально разглядеть все мелочи. НоуМихаила уже была вголове определенная картинка, ион попривычке подгонял поднее все, чтооказывалось более илименее подходящим, анеподходящее отбрасывал. Разумовский вздрогнул? Вздрогнул. Плечи напряглись? Да. Чуть-чуть отшатнулся? Тожеда. Значит, ивглазах был ужас. Ачтоже еще вних может быть притаких-то обстоятельствах?

–Приятно познакомиться,– проговорил Разумовский дрогнувшим голосом.– Явнимательно вас слушаю, Михаил Андреевич.

–Разве яназвал свое отчество?

–Аразве вы несказали, чтовашего брата зовут Николаем Андреевичем?– парировал Разумовский, иМихаил снеудовольствием отметил, чтоголос звучал уже спокойнее иувереннее.

Черт! Этотученый-бумагомарака умеет держать себя вруках, чего Губанов никак неожидал. Вего представлении все ученые были трусливыми, слабыми, рассеянными исовершенно неприспособленными крешению обычных житейских проблем.

–Нояине говорил, чтоНиколай– мойродной брат. Удвоюродных отчества разные,– сердито сказалон.

–Выправы. НоЛариса неоднократно упоминала, чтоуее супруга есть родной брат Михаил. Кажется, следователь. Яне ошибся?

–Неошиблись.

–Иеще она рассказывала, чтовы самостоятельно, безпосторонней помощи недавно раскрыли какое-то громкое убийство, чемоказали огромную помощь следствию. Носвами обошлись несправедливо, неповысили, ненаградили ивообще нигде иникак неотметили.

Теперь вголосе Разумовского слышалась откровенная насмешка. «Данет, неможет такого быть,– сказал себе Михаил.– Онговорит суважением, даже сблагоговением. Какие унего основания насмехаться надо мной? Нет-нет, мнепоказалось. Всеидет нормально: онзнает, чтояотличный следователь исам раскрыл преступление, окоторое обломал зубы один изопытнейших сотрудников, Дергунов, апотом еще более знаменитый Полынцев тоже ничего несмог сделать, пока яне преподнес им убийцу наблюдечке сголубой каемочкой».

–Значит, увас сЛарисой настолько близкие отношения, чтоона рассказывает вам даже такие подробности освоей семье?– спросил Михаил, стараясь, чтобы голос звучал вмеру иронично ивмеру угрожающе.

Разумовский пожал плечами:

–Михаил Андреевич, давайте опустим этап подготовки стекол иподстройки микроскопа иперейдем сразу кэтапу выводов изэмпирического материала. Чтовам угодно? Чемямогу быть вам полезен?

Вот это уж совсем никуда негодится! Дачто он осебе вообразил, этот докторишка каких-то там наук? Ничего, сейчас Миша так сним поговорит, чтоон вногах будет валяться иистекать благодарностью, какспелый фрукт– соком. Когда его раздавишь тяжелым ботинком.

–Видители, ЛевИльич, яочень люблю всех членов своей семьи. Идля меня принципиально важно, чтобы мои близкие были спокойны исчастливы. Авы этому мешаете.

–Какимже, позвольте спросить, образом?

–Вызаставляете Ларису переживать иплакать. Этоплохо уже само посебе, нобудет еще хуже, если ее муж, мойбрат, обовсем догадается. Язнаю, чтовы сЛарисой любовники, знаю, гдеикогда вы встречаетесь, такчто ненадо делать невинное лицо.

Вообще-то ничего такого Разумовский сосвоим лицом неделал, ноМихаил шел четко попродуманному плану ипроизносил слова, многократно отрепетированные мысленно.

Колли Рада завершила ознакомление состолбом, оставила собственное послание надоске объявлений итребовательно потянула заповодок. Разумовский неспеша двинулся засобакой, Михаил зашагал рядом.

Лев Ильич молчал, иэто противоречило заранее продуманному сценарию. Ондолжен был начать отнекиваться, возмущаться, клясться, чтоничего подобного небыло иони сЛарисой неболее чем сотрудники одной лаборатории, после чего Миша собирался сторжествующим видом выложить пару-тройку фактов обих совместном времяпрепровождении итем самым полностью сломить попытки солгать илиоправдаться. Далее, позамыслу, следовало вежливое, нотвердое запугивание перспективами огласки, разбирательства впарткоме иотмены командировки заграницу. Ина третьем этапе Михаил Губанов видел себя отцом-благодетелем, добрым, умным, всепонимающим иснисходительным, вответ начто Разумовский, конечноже, выразит готовность быть полезным вовсем иоставаться верным слугой доконца жизни.

Нотак отчего-то неполучалось. «Неможет быть,– снова сказал себе Михаил.– Яне мог ошибиться. Онмолчит, потому что сильно испугался ине знает, чтоответить. Языкотнялся отстраха. Ярассчитывал, чтоон начнет лепетать иблеять, аон испугался даже сильнее, чемяпредполагал, буквально онемел отужаса. Поэтому можно неждать ответной реплики, апродолжать гнуть свою линию».

–Яне собираюсь лезть вличную жизнь Ларисы итем более ввашу жизнь,– произнес он миролюбиво.– Выоба взрослые люди ихорошо понимаете, чтоделаете. Нояхочу, чтобы вмоей семье царили мир ипокой. Этопонятно?

–Вполне,– коротко отозвался Лев Ильич.

–Яхочу, чтобы моя невестка непереживала ине плакала. Ичтобы мой брат нерасстраивался, глядя нажену, которая нелучится счастьем. Яуж неговорю обих сыне, моем племяннике. Емутолько недавно исполнилось одиннадцать, онвступает впереходный возраст, иконфликты между родителями могут плохо повлиять намальчика. Ауж отом, чтобудет, если Николай обовсем узнает, мнедаже подумать страшно.

–Понимаю. Увас есть конкретные предложения?

Голос Разумовского звучал спокойно иделовито, словно они обсуждали неситуацию, грозящую его карьере, ачью-то научную статью, которую следовало подправить. Предложения? Вотуж нет! Спредложениями, согласно плану, должен выступить сам Лев Ильич, инициатива должна исходить отнего. АуМиши Губанова никаких предложений нет ибыть неможет, унего всего лишь просьба.

–Ятолько прошу вас быть осмотрительнее, ЛевИльич. Недавайте никому повода подозревать неладное. Будьте осторожны. Иберегите Ларису, незаставляйте ее проливать слезы ицелыми днями пребывать вмрачном настроении, когда она нистого ниссего срывается намужа иребенка. Этонехорошо. Еслиувас сней действительно любовь, тоона должна быть светлым чувством иприносить радость, ане вызывать проблемы вваших семьях. Вот, собственно, ивсе, чтояхотел вам сказать.

–Благодарю вас, Михаил Андреевич, приму ксведению. Ячто-то долженвам?

Вот скотина очкастая! Самничего непредлагает, авместо этого вынуждает Михаила огласить условия сделки. Ондолжен был сам начать предлагать, перебирать множество вариантов, аМиша благосклонно выслушалбы и– такуж ибыть– согласился. Например, достать что-нибудь дефицитное, илипривезти из-за границы какую-нибудь нужную вещь, илипосодействовать впродвижении послужбе, или… Нуфиг его знает, какие там уРазумовского есть возможности всмысле блата, какие полезные знакомства. Онсам должен все перечислить. Аон молчит, гадина, иждет, когда Михаил сам назовет цену своего молчания.

–Ничего вы мне недолжны,– буркнул Михаил.– Мынена базаре, иясвами неторгуюсь. Явсего лишь забочусь освоей семье. Иеще одно: Лариса недолжна знать, чтоясвами разговаривал ичто мне все известно.

–Этого вы моглибы ине говорить,– чуть насмешливо ответил Лев Ильич.– Еслиречь идет одушевном покое Ларисы, топодобная информация напользу явно непойдет. Через месяц яеду вЧехословакию намеждународную конференцию. Чтовы хотелибы получить отменя вкачестве знака внимания?

–Яненуждаюсь ввашем внимании!– сделаным негодованием воскликнул Михаил.– Язабочусь…

–Ну-ну, Михаил Андреевич,– невозмутимо перебил его Разумовский,– ненадо пафоса. Выпроявили благородство поотношению кЛарисе ико мне, вывзяли насебя обязательство хранить покой ивашей семьи, имоей тоже. Соответственно, ядолжен вас чем-то отблагодарить. Этосовершенно естественно. Ипоскольку ваше обязательство носит долговременный характер, ане разовый, товы наверняка рассчитываете, чтомоя благодарность неокажется однократной ине ограничится одним знаком внимания. Такчем ямогу быть вам полезен?

Ах, какхотел Михаил, чтобы его собеседник кинулся обрисовывать сферу своих возможностей! Я,дескать, могу то, могу это, уменя есть знакомые там, ивот там, иеще вот здесь… Тогда получалосьбы, чтоон предлагает идаже навязывает, аМиша милостиво соглашается принять. Автом виде, вкаком вопрос поставил Ларкин хахаль, выходит, чтоГубанов нето что выпрашивает– просто-таки вымогает. Ичто ответить?

Он ненашел ничего лучшего, нежели скупо бросить:

–Наваше усмотрение. Есливы сможете оказаться мне полезным, буду толькорад.

Собака снова нашла интересное длядлительного обнюхивания место, иРазумовский остановился. Еслибы они продолжали идти, Мишамог был делать вид, чтоему тоже нужно именно вту сторону ион просто идет рядом. Стоять вместе соЛьвом Ильичом имолчать– как-то глупо выглядит, словно Губанов– жалкий проситель, который униженно ждет, когдаже высокий покровитель изволит слово молвить.

Михаил потоптался несколько секунд ипонял, чтонужно уходить. Ине забыть вежливо попрощаться. Оннащупал вкармане заранее заготовленную бумажку сосвоим номером телефона, вытащил ее, протянул Разумовскому.

–Досвидания, ЛевИльич, мнепора, делмного. Будунужен– звоните.

–Всего доброго, Михаил Андреевич.

Октябрь 2021года
Петр Кравченко

Проснувшись утром, Петрподумал, чтодень, наверное, пройдет впустую. Жаль. Ужезавтра Николай Андреевич будет ждать продолжения разговора, ихотелосьбы собрать побольше информации, чтобы сформулировать новые вопросы. Конечно, теперь есть записки иинтервью судьи Екамасова, ноэто нето поле, накотором можно разгуляться, ведь Губанов небыл насуде иврядли сможет что-то новое добавить иликак-то прокомментировать мемуары.

Он неуспел расстроиться по-настоящему, потому что пришло сообщение отКаменской: «Нашли сына Садкова. Интересно?» Петр тутже перезвонил.

–Выеще спрашиваете! Конечно, интересно,– возбужденно заговорил он итутже спохватился.– Асколько емулет?

–Зрите вкорень, Петя,– засмеялась Каменская.– Емучуть запятьдесят, тоесть ввосьмидесятом году он был вполне сознательным идолжен помнить своего отца. Вседанные сейчас пришлю. Небог весть какмного, ноесли взять ноги вруки, торазыскать вполне можно.

Данных было ивпрямь небогато, невпример меньше, чемповнучке судьи, ноПетр последовал совету Каменской исногами вруках нашел Валентина Евгеньевича Садкова вовремя обеденного перерыва, который тот, будучи начальником отдела внебольшой логистической компании, проводил вресторане рядом софисом. Садков-младший, крупный вальяжный мужчина, былнеочень доволен тем, чтоему помешали насладиться обедом вобществе коллег. Этобыло слышно поего кислому голосу, когда Петр договаривался овстрече потелефону.

–Закажите что-нибудь,– сначальственным великодушием разрешил Садков, когда Петр уселся застолик напротив него.– Ценыздесь кусаются, нобудем считать, чтовы мой гость.

«Нупросто-таки аттракцион невиданной щедрости»,– вспомнил Петр цитату изстарого фильма изаказал чашку кофе.

Услышав первыйже вопрос, Валентин Евгеньевич недовольно процедил:

–Чего это вы промоего отца вспомнили? Столько лет прошло…

Пришлось объяснять проматериалы длякниги. Петру казалось, чтоСадков слушал неочень внимательно, егокуда больше интересовало содержимое большой красивой тарелки, которое он поедал маленькими порциями, тщательно пережевывая иснаслаждением глотая.

–Героем хотите его сделать?– Садков недобро усмехнулся.

–Онпогиб всвязи сисполнением служебного долга…

–Нуда, конечно. Только обэтом очень быстро забыли. Похоронили спочестями, пенсию попотере кормильца платили. Абольше никакой помощи семье героя мы сматерью исестрой невидели. Дажепоступлению винститут непосодействовали, яна вступительных провалился ипошел вармию. Апосле армии уж тем более непоступил никуда, задва года забыл все, чтовшколе выучил. Хотяяившколе-то неособо надрывался, если честно. Только перестройка испасла, время было хорошее, богатое навозможности. Такчто вы хотели уменя узнать?

–Каким был ваш отец? Выже наверняка хорошо его помните. Имама, наверное, много онем рассказывала.

–Каким был? Дагнидой он был,– сказал, каквыплюнул, Валентин Евгеньевич.– Онснами ине жил последние полгода перед смертью, разводиться хотел, ждал, когда сестренке год исполнится.

–Почему год?– непонял Петр.

–Такой закон был. Еслинет несовершеннолетних детей иимущественного спора, торазводиться можно через ЗАГС, если есть несовершеннолетние дети– точерез суд, аесли есть ребенок ввозрасте доодного года, торазводиться вообще нельзя. Мнебыло двенадцать лет, асестра родилась завосемь месяцев дотого, какпапаню грохнули. Иправильно сделали, между прочим. Хотькакая-то польза отнего ввиде пенсии. Алиментами, конечно, вышлобы больше, еслибы родители развелись, номы сталибы детьми матери-брошенки, атак– дети геройски погибшего следователя, почет иуважение.

Оттакого циничного жлобства Петру стало непо себе.

–Выназвали отца гнидой из-за того, чтоон собирался бросить семью? Илибыло что-то еще?– осторожно спросилон.

–Если ибыло, тонимне, ниматери обэтом известно небыло. Аразве мало того, чтоон завел шашни ссекретаршей, потом заделал матери ребенка, акогда сестра родилась– заявил, чтоуходит? Кэтой самой секретарше исобрался валить. Тоесть он исней трахался, исмамой жил. Рассчитывал потянуть еще немножко, пока яподрасту, ичерез пару лет разводиться, атут мама забеременела, собралась рожать, ион понял, чтодвумя годами дело необойдется, второго ребенка придется тянуть еще лет пятнадцать. Нуирешил порвать все разом. Что, негнида, по-вашему?

Да уж, красивого мало.

Петр подумал, чтотакие интервьюируемые поистине навес золота. Садков так откровенно вываливает грязное семейное белье перед журналистом, которого видит впервые вжизни! Чтоэто? Глупость? Недальновидность? Илиогромная самоуверенность, убежденность втом, чтоникакая правда особственном прошлом неможет причинить вреда сегодня? Аможет, полное неумение лгать? Такие люди попадались Петру крайне редко, ион так ине смог понять, чтодвижет их готовностью сразуже рассказывать все какбыло. Подобные персонажи оставались длянего загадкой, ион просто благодарил судьбу зато, чтоони есть. Ноколь уж Валентин Евгеньевич счел возможным быть откровенным, имеет смысл попытаться выудить изнего информацию помаксимуму.

–Амама ваша… онажива?

–Умерла отковида полгода назад,– коротко ответил Садков ипомрачнел.– Ятоже чуть ласты несклеил, очень тяжело переболел, новыкарабкался. Мысмамой одновременно заразились, яее вполиклинику повез кардиограмму снимать, атам… Нусами, наверное, знаете: толпа, всечихают, кашляют, стемпературой. Мысмамой эту пакость вдом притащили, уменя вся семья слегла: жена, дети. Ноони, слава богу, влегкой форме перенесли.

–Выговорили, увас сестра есть. Какее жизнь сложилась?

–Даотлично сложилась! Осталась вПсковской области, жирует насвоем фермерском хозяйстве, яее напопечении своих братанов оставил, онивобиду недадут, такчто усестренки все тип-топчик.

–ВПсковской области?– удивленно переспросил Петр.

–Нуда.

Садков сложил нож ивилку наопустевшую тарелку ипоискал глазами официанта, который немедленно возник рядом состоликом, убрал посуду ипообещал, чтокофе идесерт будут через минуту.

–Иеще один кофе моему гостю!– крикнул Садков ему вслед.

Он деловито проверил сообщения нателефоне, досадливо поморщился, покачал головой ивернулся крассказу освоей жизни.

–Мама унас родом изПсковской области. Воттуда она нас иувезла сразу после похорон.

–Неужели незахотела оставаться встолице? Мнеговорили, чтовте времена все, наоборот, стремились осесть вМоскве.

–Тынепонимаешь нихрена.– Садков внезапно перешел на«ты», видимо, утомившись отсобственной напускной вежливости.– Думаешь, мать поверила вэти байки прото, чтопапаня погиб приисполнении служебного долга? Данифига! Егоже Галькин бывший любовник грохнул изревности. Ну, тот, которого она бросила ради нашего папани.

–Чейлюбовник?– недоуменно переспросил Петр.

–Галька– этотасекретарша, скоторой отец замутил. Матьотлично знала обэтом имне сказала, ибабушке, акогда сестренка подросла– такией тоже. Новпрокуратуреже немогли вовсеуслышание признать, чтоих следователь принял приговор из-за бабы, вотивыдумали длявсех красивую сказку, мол, служил делу правопорядка ипал отрук злодеев. Мамаилюдям так говорила: соседям, подружкам, сослуживцам наработе. Вседолжны были считать, чтоона вдова героя, амы– дети героя. Новсемье-то правду знали. Такчто длятвоей книги папаня неподходит. Егоубийство– чистая бытовуха, никакого героизма. Пронего нескажешь, чтопал набоевом посту.

–Всеравно яне понял, почему вы переехали изМосквы вПсковскую область.

Принесли десерт икофе. Валентин Евгеньевич немедленно отхватил ложечкой огромный кусок шоколадного торта сшапкой взбитых сливок. Петрнаблюдал заним исудивлением замечал, какиз-под хорошо сшитого темно-серого костюма начинает вылезать малиновый пиджак. Точно также, какиз-под облика вальяжного иуспешного бизнесмена выползал хамоватый бандюк разлива 1990-х годов. «Никакой ты неначальник отдела,– думал Петр, глядя наСадкова.– Тынасамом деле хозяин фирмы-отмывашки, через которую прогоняются криминальные деньги икоторую записали накого-то совершенно левого. Может, даже натвою жену илисестру. Мол, яне владелец, явсего лишь наемный управляющий, сменя спроса нет, ничего такого незнаю, неведаю. Корчишь изсебя крутого иделового, носишь дорогой костюмчик, обедаешь внавороченном ресторане, акак был пацаном изподворотни– таким иостался».

Судя потому, чтоикак рассказывал Садков, прошлого своего он нимало нестеснялся. Напротив, казалось, даже хотел похвастаться, вот, мол, якакой, изгрязи самостоятельно выбился вкнязи.

–ВМоскве все материны знакомые знали, чтопапаня снами неживет. Исоседи знали. Кактакое скроешь-то? Авпоселке подПсковом легко можно было всем втереть, чтоунас была идеальная семья. Нуинасчет героической гибели тоже, само собой. Здесь, вМоскве, ктонезнал, таквлюбой момент мог узнать, ктонасамом деле папаню убил, впрокуратуре ивмилиции тоже люди работают, языками мелют направо иналево. Нодо Пскова точно недошлобы. Вотпотому иуехали. Впоселке снами носились каксписаной торбой, маму сразу завучем вместную школу взяли, меня жалели. Вобщем, житуха была хорошая.– Садков мечтательно улыбнулся.– Летвчетырнадцать уменя приводы начались, яж нормальный пацан был, неботан какой-нибудь, таквмилиции комне ссочувствием относились, вшколу несообщали имать недергали попусту.

Он помолчал, ина лице проступила искренняя печаль.

–Мама унас хорошая. Была… Гордая очень. Когда этот козел, папаня всмысле, перестал приходить домой ипрочно засел усвоей Гальки, мама сказала, что, дескать, упапы опасная иответственная служба иему придется какое-то время пожить вдругом месте, потому что дома новорожденная малышка инет покоя. Нопапа, конечноже, будет приходить, навещать, приносить подарки. Бабушка из-под Пскова приехала помогать. Я-то мелкий был, всему поверил, дамне иотлично было: мать сбабкой целыми днями вокруг сестренки крутятся, доменя дела нет, можно было науроки забить исребятами тусоваться допозднего вечера. Потом уже, когда немного подрос, стал думать: почему мама кпартийному начальству впрокуратуру непошла? Обратиласьбы впартком, потребовала вернуть мужа всемью, разлучницу наказать примерно. Ачто? Такмногие делали. Неот большого ума, конечно, ноэффект почти всегда был. Заскандальный развод можно было ииз партии вылететь, абез партбилета путь комногим должностям закрыт намертво. Номама была выше этого, онадопоследнего надеялась, чтоотец одумается ивернется. Каждый день ждала, чтоон зайдет, старалась, чтобы дома была чистота, порядок. Чтобы наплите вкусная еда стояла. Исама делала все, чтобы хорошо выглядеть. Длятого ибабку высвистала, какяпотом понял: одной-то ей точно былобы несправиться, когда наруках грудной младенец. Всемечтала, какон войдет, увидит жену-красавицу, малышку-куколку, кругом полный ажур, настоле всякая вкуснятина,– обомлеет ипоймет, откакого счастья отказывается. Нуиостанется навсегда. Аон приходил, оставлял деньги, разворачивался иуходил, даже пальто неснимал. Завсе полгода яего только один раз ивидел, онже приходил, пока яеще спацанами наулице гужевался, такон меня ниразу неподождал. Ястрашно обижался нанего, амама всегда этого придурка выгораживала, говорила мне, чтонадо было дома сидеть, ане шляться где попало, потому что папе ждать некогда, унего– нуивсякое бла-бла-бла проопасную итрудную службу.

Он залпом допил кофе, взглянул начасы исделал официанту знак, чтобы принес счет.

–Такчто, будешь пропапаню вкнижку писать? Илипередумал?– ехидно спросил Садков.– Негодится он вгерои-то?

Петр деликатно подождал, пока Валентин Евгеньевич расплатится посчету иположит вкнижечку чаевые наличными.

–Скажите, выточно уверены, чтовашего отца убили изревности?

–Нуаиз чегож еще?– удивился Садков.– Неиз местиже. Тымолодой еще, понятий незнаешь. Нормальный криминал никогда ментам иследакам немстит. Укаждого своя работа исвое место вэтой жизни. Мамаврать несталабы, длянееже лучше было, еслиб муж героически погиб, ноона некормила нас сказками. Каквсе случилось– таксразу имне, ибабке всю правду выложила. Неверишь?

–Нето чтобы неверю, нопривык все перепроверять,– уклончиво ответил Петр.– Очень нехочется налететь наиск одиффамации иликлевете, сами понимаете.

–Понимаю, понимаю,– закивал Валентин Евгеньевич.– Ссудами связываться– дохлое дело. Хочешь перепроверить– поговори сГалькой, ужона-то наверняка насуд притащилась ивсе своими ушами слышала. Мамасбабушкой насуд принципиально неходили ивообще конца следствия недожидались, какразрешение назахоронение получили– таквземлю закопали иуехали сразу.

–Неподскажете, какмне найти эту Галину?

–Какнайти– неподскажу, тыжурналист– тыиищи, онаж тебе нужна, ане мне. Фамилию только знаю: Перевозник. Галина Перевозник.

* * *

–Этот старый пень развел меня, каклоха последнего!– бушевал Петр.– Сразу заявил, чтопроубийство Садкова нужно рассказывать начиная сдела Астахова, ая,идиот, уширазвесил ипотратил наего россказни кучу времени. Тамвсей связи-то сгулькин нос: Садков составил обвинительное заключение поделу, ачерез четырнадцать лет разразился скандал, который кубийству следователя неимел никакого отношения. Губанову скучно целыми днями сидеть дома, вотему подвернулись свободные уши– ион понесся травить байки изпрошлой жизни. Ая,дурак, слушаю, записываю ивсе жду, когда интересное начнется. Старик меня тупо использовал длясобственного развлечения, потому что наистории сАстаховым можно ипро свою молодость потрындеть, ипро семью, ипро изменения вмилиции.

–Даладно тебе. Нучто ты разошелся,– успокаивающе сказала Карина ивзяла его подруку.– Тыже сам говоришь: старики– особенные люди, ких причудам нужно относиться спониманием. Нежалей ты этого потерянного времени, думай отом, чтосделал хорошее дело, развлек старого человека, развеял его одиночество искуку.

Они медленно гуляли поКамергерскому переулку, гдеусловились встретиться сКаменской иее мужем. Анастасия Павловна ссупругом собрались вБольшой театр, икогда Петр после встречи ссыном убитого следователя позвонил ей, чтобы доложиться иузнать, нетли каких новых наводок навозможные источники информации, как-то спонтанно возникла идея вместе прогуляться перед театром, посидеть вкаком-нибудь кафе. Петрбыл так зол, чтоотказаться даже вголову непришло: всеего мысли крутились вокруг Николая Андреевича Губанова, который так подло обманул молодого журналиста. Онвызвонил Карину, идевушка судовольствием примчалась накаршеринговой машинке наБольшую Дмитровку.

Петр все никак немог остановиться ипродолжал сердиться вслух. Какбудто Карина была вчем-то виновата! Чувствовать себя обманутым было неприятно, ион инстинктивно искал возможность выплеснуть вовне весь негатив вместе ссобственной версией событий, ведь куда проще перевалить вину накого-то другого, чемпризнать, чтосам совершил ошибку.

Внезапно Карина бесцеремонно прервала бурный поток высказываемых вслух эмоций:

–Посмотри: этонеони? Тыговорил, мужвысокий иседой, аона курит. Вонтам, застоликом итальянского кафе.

Камергерский переулок давно стал пешеходной зоной, вдоль которой все заведения выставили столы. Погода стояла нетакая уж теплая, носолнечная, наспинках стульев висели пледы, и,судя повсему, удовольствие поесть насвежем воздухе можно будет получать чутьли недо самых морозов.

Петр бросил взгляд туда, куда показывала Карина. Такиесть, этоКаменская иее роскошный муж. Алексей Михайлович вежливо встал, знакомясь сдевушкой, аКаменская просто протянула руку иулыбнулась.

Перспектива съесть большой зеленый салат иравиоли срикоттой несколько успокоила Петра, иосвоей встрече ссыном Садкова он рассказывал уже вполне миролюбиво идаже шутил.

–Такзабавно было его слушать,– говорил он.– «Мама», «бабушка», «сестренка», тоесть лексика спокойного интеллигентного человека. Апро отца– «папаня» и«этот козел», продрузей юности– «братаны». Сразу понятно, кого он любит, кого уважает, акого ненавидит. Ибиография просматривается, какмне кажется.

–Насчет биографии, кстати, мылегко можем проверить,– заметила Каменская.– Заодно иузнаем, насколько вы проницательны.

–Янепроницателен ниразу, этоКарина меня натренировала,– признался Петр.– Ееужасно бесит, когда втексте лексика персонажей несоответствует их заявленному социальному, образовательному илиэмоциональному статусу. Всегда зачитывает мне вслух пассажи икомментирует, аяслушаю имотаю наус.

Анастасия Павловна взяла телефон, встала иотошла нанесколько метров всторону отстоликов.

–Чемвы занимаетесь, Карина?– спросил Чистяков.– Вытоже журналистка?

–Куда мне!– рассмеялась девушка.– Уменя нет склонности ктворчеству, яобычная канцелярская крыса, работаю счужими текстами. Никакой креативности нетребуется, только хорошая память ивысокая степень концентрации внимания.

–Уженемало,– одобрительно кивнул он.– Кслову замечу, чтоумоей любимой супруги тоже прекрасная память ивысокая концентрация приминимуме креативности, аона всвоей профессии достигла больших высот, такчто увас, Карина, весь карьерный рост впереди. Здесь тоже работаете илипозволили себе отпуск?

–Работаю, конечно. Какраз вчера закончила очередной заказ, отослала виздательство, триденечка отдохну, допонедельника, иснова кстанку. Только нужно выбрать новый заказ, аявсе никак неопределюсь. Знаете, какбывает: работа близится кзавершению, исужасом думаешь, чтобольше ты никому небудешь нужна, новых заказов нет, следовательно небудет изаработка, абольше ничего неумеешь… Вобщем, начинает одолевать тревога. Ивсамый последний день вдруг начинают сыпаться письма одно задругим. Первому запросу радуешься, какспасательному кругу, акпятому уже начинаешь просить: «Горшочек, невари!»

–Ичто вам горшочек наварил наэтот раз? Хотите, обсудим ваши заказы ивместе подумаем, закакой лучше взяться?

Петр почувствовал болезненный укол. Почему ему ниразу непришло вголову поучаствовать вместе сКариной впринятии решений? Онатак живо, такискренне интересуется его работой, расспрашивает обовсем, всегда готова поговорить, обсудить, аон… Да, онспрашивает, многоли косяков удалось найти, иона судовольствием рассказывает изачитывает вслух, Петрудивляется исмеется вместе сней, нодля него это чистое развлечение, вроде анекдота, ане попытка вникнуть вто, чемзанимается подруга. Еевнимание принимает какдолжное, акрабочим проблемам Карины проявляет полную безучастность. Типа«сама разберется».

Карина сготовностью принялась перечислять, какие рукописи ей предлагают проработать, аПетр обиженно замолчал изанялся своей едой, тоидело поглядывая наКаменскую, которая то разговаривала потелефону, точитала иписала сообщения. Наконец Анастасия Павловна вернулась застолик, видунее был довольный.

–Выоказались правы, Петя, вашСадков– именно то, чтовы ипредположили. Егологистическая компания зарегистрирована намать, внастоящее время идет процедура перерегистрации насестру. Иэто действительно отмывашка, работающая наодну крупную криминальную группировку, которая занимается нелегальным импортом. Вашажурналистская работа скоро сделает извас настоящего сыщика!

Петр приободрился.

–Высами меня учили, чтонастоящие сыщики все перепроверяют изразных источников информации.

Каменская вопросительно приподняла брови:

–И?

–Какпроверить слова Садкова? Онназвал мне имя любовницы отца, нояума неприложу, какее искать. Самточно несправлюсь. Ниотчества, нигода иместа рождения… Дажепримерного описания внешности нет. Неговоря уж отом, чтозасорок лет она могла несколько раз выходить замуж именять фамилию.

–Ятак понимаю, чтовы деликатно намекаете начто-то?– усмехнуласьона.

–Дакакая уж тут деликатность, Анастасия Павловна! Ненамекаю, апрошу. Считайте, чтовногах валяюсь. Вашаволшебная Зоя непоможет?

Каменская покачала головой.

–Неполучится. Еслиесть конкретный, четко определенный человек, тоЗоянакопает нанего все, чтоесть вдоступе, каквоткрытом, такивзакрытом. Ссудьей Екамасовым получилось, потому что было полное имя иточное место работы вточно определенный год, атам уже Зоя размотала все ниточки. Даито: незабывайте, чторечь опредседателе Мособлсуда, этовсе-таки фигура, егоимя появлялось вомножестве документов, ииз доинтернетной эры кое-что просочилось всовременность. Асекретарша изобластной прокуратуры– персона совершенно иного ранга. Хотявремя, конечно, поближе, все-таки нешестьдесят шестой год, авосьмидесятый, нонайти концы вСети только сименем ифамилией– шансы нулевые.

–Жаль,– расстроенно проговорил Петр.– Аянадеялся…

Каменская отдуши расхохоталась.

–Вы– истинное дитя интернета, Петенька. Выубеждены, чтоинтернет может все, даже то, чего неможет человек. Аэто глубокое заблуждение. То, чего неможет сделать интернет, почти всегда могут сделать люди, особенно старшего поколения. Нучто, продолжаете валяться вногах?

–Продолжаю!

–Ладно.

Она снова разблокировала телефон, положила его настол и,когда абонент ответил, заговорила, включив громкую связь:

–Привет, Владик. Тыпомнишь, чтоты мне должен?

–Здрасьте!– пророкотал изтрубки низкий голос.– Нуты даешь, Аська! Даятебе посотне поводов погроб жизни должен. Тыхоть обозначь, окаком именно долге идет речь. Ато, может, яего уже давно отработал.

–Нет, этот так ивисит неотработанным. Помнишь журналиста изТюмени, которого ты мне поручил, потому что вы сТаней собрались воФранцию ксыну?

–Ну… помню.– Голос собеседника зазвучал настороженно.– Такэто сто лет назад было.

–Итем неменее. Онснова вМоскве, иему снова нужна помощь. Я,конечно, могу попросить идругих людей, нопрошу именно тебя, потому что ты вдолгу.

–Шантажистка.

–Всего лишь вымогательница, этоболее легкий состав,– засмеялась Каменская.– Владик, нужно найти женщину, которая ввосьмидесятом году работала вобластной прокуратуре, всекретариате илипросто секретарем укого-то изруководства иливотделах. Имя– Галина, фамилия– Перевозник, отчества нет. Возраст натот период отдвадцати допримерно тридцати пяти, врядли старше.

–Аты уверена, чтоона еще жива? Сэтим ковидом, некночи будь помянут, всякое бывает. Кинешься искать какого-нибудь молодого, всех науши поставишь, апотом выясняется, чтоон уже… того…

–Владик, японятия неимею, жива эта Перевозник илинет. Ноесли жива, тонам нужно ее найти. Утебя наверняка остались контакты стеми, ктоработал пообласти, ониввосьмидесятом году были молодыми сыщиками идолжны помнить всех красивых девушек изоблпрокуратуры. Сделаешь?

–Кудаж яденусь,– вздохнул голос.– Долги надо отдавать.

–Стасов, тысписочек составь, чего ты там моей жене должен,– вмешался Алексей Михайлович.– Аяпроконтролирую, чтобы она немошенничала ине заставляла тебя платить дважды заодно итоже. Nemodebet bis puniri pro uno delicto. Так, кажется, увас, ученых юристов, принято говорить?

Мужчина надругом конце радостно захохотал:

–Михалыч, приветствую! Тытам построже сосвоей благоверной, ато она меня каклипку обдерет, унееже аппетиты неуемные. Чтоувас там зашум? Музычка какая-то слышится, голосов много. Гостей, чтоли, назвали вдом?

–Мынаулице, вкафе сидим.

–Окак! Врабочее время? Ятвою жену надистант перевел длячего? Длятого, чтобы она поресторанам шаталась? Уволю беззарплаты!

Петр сообразил, чторазговор ведется сВладиславом Стасовым, владельцем частного детективного агентства, вкотором работает Каменская. Именно жена Стасова, следователь смноголетним опытом, должна была консультировать тюменского журналиста поделу Сокольникова, носупруги собрались вотпуск заграницу, иконсультирование тогда перепоручили Каменской.

Анастасия Павловна, еемуж иневидимый Стасов весело перебрасывались шутками ихохотали, иПетр, глядя насупругов, судивлением вспоминал, какзлился когда-то наКаменскую, порой даже ненавидел ее, считал скучной, нудной исухой, называл «воблой». Вспомнил исвое изумление, когда впервые увидел Чистякова поскайпу, намониторе ноутбука Каменской. Онже был уверен, чтоутакой «сушеной воблы» просто поопределению неможет быть нормального мужа: если кто ипольстился нанее, тонаверняка какой-нибудь захудалый неудачник. Ивдруг выяснилось, чтоАлексей Михайлович– красавец, ктомуже успешный ученый. ДаиАнастасия Павловна выглядела сейчас совсем нетак, каккогда-то: легкий макияж, очки вмодной изящной оправе, ярко-синий плащ, поконтрасту скоторым ее короткие светлые волосы казались ослепительно сияющими, вушах– маленькие, затейливого рисунка, сережки.

–Какиеже они красивые оба,– пробормотал Петр, даже незаметив, чтоговорит вслух.

НоКарина, конечноже, услышала. Онавсегда так внимательна ктому, чтоон говорит ичто думает.

–Исчастливые,– слегкой улыбкой тихонько добавилаона, наклонившись кПетру ипридвинув губы ксамому его уху.– Интересно, сколько лет они женаты? Тынезнаешь, случайно?

–По-моему, дофигища. Анастасия Павловна что-то такое говорила, чтовродебы уних серебряная свадьба иукаждого шестидесятилетие впрошлом году было, онипланировали отмечать сдрузьями где-то загородом, ногрянул карантин, ивсе накрылось медным тазом.

–Обидно…

Каменская иее муж распрощались соСтасовым, закончили разговор, иЧистяков строго посмотрел намолодых людей.

–Явсе слышу. Умоей жены хорошая память, ауменя отличный слух. Нечего обсуждать нашу личную жизнь занашими спинами. Хотите что-то узнать– просто задайте вопрос.

Петр мгновенно залился краской смущения, ноглаза уАлексея Михайловича были все-таки веселыми, астрогость– напускной. Карина, напротив, ничуть несмутилась испокойно заявила:

–Мыувидели, чтовы выглядите счастливой парой, изадались вопросом: какдавно вы женаты?

–Какая разница, сколько времени мы женаты? Важно, сколько времени мы вместе. Отвечаю: сорок шесть лет. Иными словами, дольше, чемвы насвете живете.

–Сорок шесть?– переспросила Карина, неверя своим ушам.

–Да, сорок шесть. Мыпознакомились, когда нам было попятнадцать, иуже нерасставались.

–Удивительно, каквы непоубивали друг друга… МысПетей вместе всего три года, новы непредставляете, сколько раз ему хотелось меня прибить.

–Ему– вас?– уточнила Каменская.– Тоесть увас такого желания невозникало?

–Ещекаквозникало!– чистосердечно призналась Карина.– Дажечаще, чемунего.

Каменская что-то искала всвоей сумочке ивдруг подняла намужа виноватые глаза:

–Леш, ямаски забыла… Вотже якурица! Ведьспециально положила настолик вприхожей, чтобы были навиду, ивпоследний момент все-таки забыла.

–Нукакже ты так оплошала?– огорченно протянул Чистяков.– Абез масок никак непроскочим?

–Данет,– вздохнулаона.– Тыже помнишь, каквпрошлый раз всех навходе мариновали: маски, паспорта икью-ар коды требовали.

–Ипаспорта?– изумился Петр.– Аэто-то зачем?

–Наверное, сличали данные изпаспорта сданными кью-ар кода, чтобы люди счужими телефонами непроходили, делая вид, чтоуних есть сертификат опрививке. Нуивообще, уБольшого театра свои заморочки. Леш, тутесть поблизости аптека?

–Незнаю,– пожал плечами Алексей Михайлович.– Мылюди простые, лекарства покупаем там, гдеживем, авцентре Москвы как-то недоводилось.

–Есть, явидела, когда намашине проезжала,– неожиданно вмешалась Карина.

–Объясните, какдойти?– спросила Каменская.

–Даясама сбегаю.

–Нучто вы, этонеудобно…

–Удобно-удобно!– Карина вскочила изастегнула куртку.– Ясудовольствием пробегусь, уменяже работа восновном сидячая, аялюблю двигаться. Вамкакие маски взять?

–Лучше сфильтром, если будут, аесли их нет, тообычные, онивсегда есть.

Карина умчалась, иПетр поймал задумчивый взгляд Каменской, устремленный вбыстро удаляющуюся спину девушки.

–Надоже, человек любит движение, авыбирает такую работу, которую можно выполнять только сидя… Ипочему все так устроено?

Чистяков ласково похлопал жену поруке.

–Тебе непонять, Асенька, тыже можешь сидеть заработой круглые сутки, автуалет отойти лень. Будешь мучиться, терпеть, ноиз-за стола лишний раз невстанешь.

–Леш, снами молодой мужчина,– наигранно возмутиласьона.

Все рассмеялись, иПетру внезапно стало тепло илегко.

Минут через пятнадцать Карина вернулась смасками, всевместе дошли доБольшого театра, иПетр увидел длинную очередь навход. Да, похоже, пропускной режим ивпрямь соблюдался совсей серьезностью.

–Кактолько что-то появится– напишу,– пообещала Каменская напрощание.– НашСтасов столько лет прослужил врозыске, чтотеория пяти рукопожатий нанего нераспространяется, обычно он обходится двумя-тремя. Будем надеяться, оночень быстро разыщет вашу прокурорскую девушку.

Петр иКарина еще долго гуляли поулицам ибульварам, наслаждаясь перерывом вработе.

–Если любовницу Садкова найдут, поедешь сомной?– спросилон.

–Зачем?

–Ну, тема разговора такая… интимная. Этадама должна быть уже ввозрасте, аямолодой мужик, врядли она захочет обсуждать это сомной. Вотпредставь, чтотебе лет шестьдесят пять. Сталабы ты рассказывать незнакомому парню освоих амурных делах? Ивообще, впустилабы его вдом?

Карина пожала плечами:

–Дафиг знает… Немогу представить себя втаком возрасте. Но, наверное, тыправ. Акогда ты кней поедешь?

–Незнаю. Зависит оттого, когда ее найдут, если вообще найдут. Может, онаневМоскве, агде-нибудь далеко, даже заграницей.

–Илина кладбище,– понимающе хмыкнула Карина.– Назавтра язапланировала генеральную уборку, нужно привести квартиру впорядок, прежде чем начинать новый заказ. Тыже вроде ксвоему старику завтра сутра собирался?

–Нуда,– кивнул Петр.– Кодиннадцати часам.

–Может, тебе неездить больше кнему? Какой смысл тратить время, если Садков длятвоих целей негодится? Начни отрабатывать другой кейс, утебяже еще два московских вплане.

Иснова Петр почувствовал угрызения совести. Карина знает его план работы, помнит, какие случаи он выбрал длябудущей книги, сколько уже отработал исколько осталось, аон? Даженеспросил, какой заказ она выбрала, хотя обсуждение шло вего присутствии. Ноон предпочел наблюдать заКаменской идумать освоей работе, ане оработе Карины. Онвообще неслушал, очем говорили его подруга имуж Каменской, иостался вневедении: какойже заказ все-таки выбран? Илирешение пока так ине принято?

–Знаешь, очем яподумал?

–Скажешь– узнаю,– ответила Карина всвоей обычной манере.

–Наверное, Каменская смужем так счастливо прожили чертову уйму лет потому, чтонедодумывают друг задруга, апросто спрашивают. Задают вопросы иполучают внятные ответы.

Карина остановилась ивнимательно посмотрела нанего.

–Тыэто кчему, Петя? Хочешь что-то спросить уменя? Илиждешь, чтояочем-то спрошу?

–Хочу спросить: тынеобижаешься наменя зато, чтояпочти неинтересуюсь твоей работой?

–Адолжна обижаться?– ответила она вопросом навопрос.– Счегобы?

–Незнаю. Просто спросил. ТысАлексеем Михайловичем обсуждала, какой заказ выбрать, иявдруг подумал, чтоясам никогда утебя обэтом неспрашивал. Мнедаже вголову неприходило спросить, ясчитал, чтоты сама решаешь.

–Конечно, сама,– согласилась Карина.– Нодля принятия решения неплохобы выслушать иаргументы состороны, этополезно. Тыприревновал, чтоли?

–Ну… есть немного,– признался он.– Даженеприревновал, авдруг ощутил себя самовлюбленным иневнимательным дураком. Ииспугался, чтоты тоже меня считаешь таким.

Карина тихонько засмеялась иприжала голову кего плечу.

–Небойся, несчитаю. Дляменя нормально, если мужчина неинтересуется работой своей женщины. Уменя всемье так ибыло. Ноесли ты проявишь интерес– мнебудет приятно, нескрою.

Они гуляли допоздна, потом нашли заведение, гдепродавали еду навынос, купили плов наужин итворожную запеканку назавтрак иуспели добежать донайденной через приложение машины даже доистечения бесплатного времени бронирования.

* * *

После трехдневного оздоровительного пребывания вклинике Николай Андреевич Губанов выглядел намного бодрее.

–Какваши успехи, юноша?– снеожиданным энтузиазмом спросил он Петра.– Много успели наработать затри дня, пока меня ремонтировали?

–Кое-что успел,– уклончиво ответил Петр.

Все утро он старался выбрать линию поведения сГубановым. Каклучше поступить? Сразу уличить его втом, чтоводил занос ивалял дурака, илисделать вид, чтониочем недогадываешься, ипродолжать выслушивать многословные рассказы «ниочем»? Карина, правда, предложила третий вариант: сегодня все-таки еще послушать, невыдавая своих истинных мыслей, посидеть состариком примерно дообеда, потом вежливо поблагодарить запотраченные усилия ибесценную информацию ираспрощаться сним навсегда.

Окончательного решения Петр так ине принял. «Ладно, какпойдет– такипойдет»,– сказал он себе.

–Явстречался ссыном Евгения Петровича Садкова.

–Дану? Ичто он? Ввелвас вкурс дела?

–Онговорит, чтоего отца убили изревности, ане всвязи сисполнением служебного долга, такчто убийство Садкова длямоей книги неподходит. Собственно, яипришел сегодня, чтобы поблагодарить вас запотраченное время. Яузнал отвас много интересного иполезного…

Ноэту заготовку Губанов даже нестал выслушивать доконца.

–Изревности?– язвительно переспросил он.– Ивы сразу поверили,да?

Петр пожал плечами:

–Акакой уменя выбор? Других источников информации уменянет.

Освоем желании найти любовницу Садкова он решил умолчать, дабы непровоцировать Николая Андреевича еще накакие-нибудь длинные сказки, неимеющие отношения кделу. Врассказе Садкова-младшего Петр ниминуты несомневался. Еслибы получилось наоборот исмерть врезультате бытового преступления выдавали загероическую гибель– тогда да, можно былобы засомневаться, ведь, каксказал исам Валентин Евгеньевич, быть вдовой идетьми героя куда выгоднее. Вэтих случаях велик соблазн солгать. Акакой смысл скрывать, чтотвой муж илиотец пал набоевом посту, ивыдавать его гибель забанальное убийство изревности, ктомуже открыто признавая, чтопокойный был крайне нечистоплотен вличной жизни? Никакого смысла втакой лжинет.

–Нетисточников? Такищите!– неожиданно рассердился Губанов.– Выпришли сказать мне спасибо, значит, больше несобираетесь задавать вопросы. Считаете, чтовыжали меня досуха иничего интересного яуже нерасскажу.Так?

Петр молчал. Ачто тут скажешь?

–Такилине так?– грозно повторил старик.

–Ноесли убийство следователя Садкова неподходит…

–Аесли подходит?

Петр окончательно растерялся. Губанов долго молчал. Егоманера держать мхатовскую паузу изрядно раздражала, ноПетр решил набраться терпения исдостоинством выдержать инадвигающуюся бурю, исвой позор. Секунды сливались вминуты. Одна.Две…

–СынСадкова хотябы назвал вам имя того, ктоубил его отца?– неожиданно спросил Николай Андреевич вполне мирным тоном.

–Нет. Он, кажется, ине знает. Илизабыл.

–Чтоже, емунеинтересно было?

–Николай Андреевич, онбыл ребенком двенадцати лет. Вполне естественно, чтоему ивголову непришло поинтересоваться именем ифамилией преступника. Онтолько знал, чтоэто бывший любовник женщины, ккоторой ушел его отец. Матьэтого нескрывала, сразу рассказала ему. Разве этого недостаточно?

–Авдова Садкова? Высней говорили?

–Онаумерла, ксожалению.

–Аженщина, ккоторой ушел Садков?

Петр незнал, чтоответить. Ктакому повороту он неподготовился.

–Оней ничего неизвестно,– попытался вывернутьсяон.

–Вотчто получается, когда людей недопускают кархивам,– сердито проворчал Губанов.– Рождаются сплетни ичерт знает какие мифы. Ладно, юноша, доставайте свои причиндалы, блокнотики, диктофончики иличто там увас припасено. Иприготовьтесь слушать: история будет длинная. Рановы меня сосчетов списали, рано.

Продолжение следует


Оглавление

  • Июнь 1966годаМесто преступления
  • Октябрь 2021годаПетр Кравченко
  • Июнь 1966годаМихаил Губанов
  • Нина Губанова
  • Лариса Губанова
  • Михаил Губанов
  • Николай Губанов
  • Октябрь 2021года, МоскваПетр Кравченко
  • Июль 1966годаНиколай Губанов
  • Александр Абрамян
  • Николай Губанов
  • Михаил Губанов
  • Октябрь 2021годаПетр Кравченко
  • Август 1966годаНиколай Губанов
  • Михаил Губанов
  • Николай Губанов
  • Сентябрь 1966годаНиколай Губанов
  • Октябрь 2021годаПетр Кравченко
  • Николай Губанов
  • Петр Кравченко
  • Март 1967годаМихаил Губанов
  • Октябрь 2021годаПетр Кравченко
  • Дебютная постановка. Том 1 (fb2) (2025)
    Top Articles
    Latest Posts
    Recommended Articles
    Article information

    Author: Fr. Dewey Fisher

    Last Updated:

    Views: 5588

    Rating: 4.1 / 5 (62 voted)

    Reviews: 93% of readers found this page helpful

    Author information

    Name: Fr. Dewey Fisher

    Birthday: 1993-03-26

    Address: 917 Hyun Views, Rogahnmouth, KY 91013-8827

    Phone: +5938540192553

    Job: Administration Developer

    Hobby: Embroidery, Horseback riding, Juggling, Urban exploration, Skiing, Cycling, Handball

    Introduction: My name is Fr. Dewey Fisher, I am a powerful, open, faithful, combative, spotless, faithful, fair person who loves writing and wants to share my knowledge and understanding with you.